Читать онлайн книгу "Народная история России. Том II. Устои советской диктатуры"

Народная история России. Том II. Устои советскои? диктатуры
Денис Станиславович Проданов


Книга Дениса Проданова "Народная история России. Том II. Устои советскои? диктатуры" представляет собой яркий антидот официально-патриотической догме. Эта книга является логическим продолжением первого тома "Народной истории". Она последовательно разоблачает пропагандистский нарратив Кремля с его переписыванием истории в угоду политической конъюнктуре. Данное исследование развенчивает устоявшиеся исторические мифы и идеологемы советской и пост-советской эпохи. Автор аналилизирует процесс установления коммунистической диктатуры и трагичные последствия социального коллапса для миллионов граждан. Книга содержит богатейший запас деталей быта и малоизвестных свидетельств 1917-1921 годов. Она использует сотни редких источников: правительственных документов, материалов оппозиционной прессы, дневников очевидцев и заметок современников. "Народная история" сосредотачивает внимание не на правителях, а на простых людях – их невзгодах, испытаниях и борьбе за лучшую жизнь.





Денис Проданов

Народная история России. Том II. Устои советскои? диктатуры


Для Оливии



Разрыв с этим правительством для всякого честного человека становится обязательным.

    Николай Огарев, „Колокол“, 1861.[1 - „Колокол“, 15 июня 1861 г. № 101. стр. 845]

Голодные глотки славят Октябрь.

    Марк Шагал. Моя жизнь.[2 - Шагал Марк, Моя жизнь, Азбука-классика, СПб, 2000, стр. 313]

Трудно быть свободным. Легче лежать у ног каких-нибудь кумиров, опутать себя веригами выдохшихся формул, паутиной партийности.

    Ю. А. Айхенвальд, Наша революция. 1918.[3 - Айхенвальд Ю. Наша революция. Её вожди и ведомые, Революция и культура, Москва, 1918, стр. 10]

Советская Россия управляется диктатурой, при посредстве новой бюрократии.

    Первый Всероссийский съезд анархистов-коммунистов. 26 декабря 1918 г.[4 - Анархисты. Документы и материалы. 1883–1935 гг. В 2 тт. Т. 2. 1917–1935 гг., РОССПЭН, Москва, 1999, стр. 172]

Мы перешагнули через море крови, через море слёз.

    Карл Радек. Что дала Октябрьская революция.[5 - Радек Карл, Что дала Октябрьская революция // Красная новь. № 5. 1922. Государственное издательство. Москва. 1922. стр. 149]

Живи декретом, а получай под секретом.

    Постреволюционая поговорка.[6 - Мендельсон Н. М. Дневник. (Избранное. Февраль 1917 г. – апрель 1928 г.), из https://rusoir.ru/president/president-works/president-works-237/#_ednref2]

Да, я вам скажу, все бы мы пропали, живи эти годы жизнь свою по декретам, но сердце человеческое, для которого нет никаких декретов, спасало нас.

    Алексей Ремизов, Взвихренная Русь.[7 - Ремизов Алексей, Взвихренная Русь, Захаров, Москва, 2002, стр. 248]






Вступление: историография под пятой Кремля


Положение исторической науки в Путинской России на редкость неутешительно. Поляризация и нетерпимость к чужому мнению в стране достигли такой степени, что независимое видение истории приравнивается к преступлению. Всё, что так или иначе не вписывается в трафарет официально-патриотической догмы, рассматривается властями как крамола и подвергается яростным нападкам.[8 - Историки и историческая политика: исследование ВИО, 28.02.2020, 1:54:25, из https://www.youtube.com/watch?time_continue=6882&v=TUHX6CdHkMY&feature=emb_title],[9 - Историк Зубов: меня уволили из МГИМО по приказу Кремля, 24 марта 2014, из https://www.bbc.com/russian/russia/2014/03/140324_russia_mgimo_zubov_sacking]

Политический аппарат Кремля не терпит свободы мысли. Он не выносит оппозиции – ни идеологической, ни нравственной. Подобная аракчеевщина и фанатизм давно стали отличительными особенностями отечественного политического мейнстрима. Они также являются барометром непогоды, индикаторами того культурного тупика, в который Путинская диктатура завела Россию.

Каждый день является напоминанием от том, что в несвободной стране не может быть свободной исторической науки. Полицейское государство репродуцирует полицейские структуры во всём, с чем оно соприкасается: в искусстве, в СМИ, в образовании, в музейном деле и в историографии.

Для Кремля идеологический контроль над историей важен как никогда раньше. Свою силу власть черпает отчасти из дореволюционного, но главным образом из советского прошлого. Однако помпезная, героизированная, патриотическая версия истории поражает своей фальшью. Эта имитация противоречит подлинной истории России во всём. О ней революционер Александр Герцен написал: „История императоров – канцелярская тайна, она была сведена на дифирамб побед и на риторику подобострастия.“[10 - Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах, Т.14, Издательство Академии наук СССР, Москва, 1958, стр. 296]

Истинная история России демонстрирует бесчисленные примеры инакомыслия, низовой мобилизации и стихийных инициатив. Она предоставляет широкий диапазон методов борьбы с политическим диктатом. Любой, кто почитает воспоминания социалистов XIX века, будет поражён тем, насколько организованы, бесстрашны и изобретательны они были – на свободе, в подполье, в тюрьмах и на каторге. И это при том, что самодержавие активно пользовалось институтами Охранки, доносительства и смертной казни.

Именно поэтому официальная ортодоксия так старается заглушить голоса прошлого, не переиздавать старых мемуаров и свидетельств, прервать связь времён. Цель этого подхода заключается в том, чтобы не позволить современникам учиться у первопроходцев: политических борцов, рабочих агитаторов и диссидентов прошлого. Нынешнему поколению зачастую приходится учиться гражданскому сопротивлению заново, без ценного опыта XVIII–XX веков.

Для укрепления своих позиций российская олигархия пропагандирует самодержавную мифологию. Задача её внедрения состоит в легитимации Путинского строя и в политической мобилизации сознания вокруг главы диктатуры. Себя Путин упорно позиционирует как наследника и продолжателя давних русских традиций.

Сложное и противоречивое прошлое страны пропускается через фильтр идеологии. Результат преподносится россиянам в розовых тонах как карикатурная смесь из добродетельных, мудрых царей, непогрешимой РПЦ, легендарных военных подвигов и благодарных народов имперской семьи.

В фантазиях Путинских чиновников, история „Святой Руси“ должна быть сияющей и незапятнанной. Она должна вызывать не просто гордость, но слепое, религиозное почитание. Поэтому правительственный официоз занят круглосуточной чисткой истории в соответствии с требованиями политической конъюнктуры.

Из истории России стираются целые пласты, противоречащие идее „национального величия“ и „традиционных ценностей“.[11 - Керженцев Борис, Сон нации: почему в России так любят переписывать историю, 20 сентября 2018, из https://newizv.ru/article/general/20-09-2018/son-natsii-pochemu-v-rossii-tak-lyubyat-perepisyvat-istoriyu] Историография подвергается процессу жесточайшей унификации. По наблюдению журналиста и историка Михаила Соколова, происходят попытки создать некий „коридор“ исторического знания, причём историков пытаются погнать по нему вперёд, по „правильной“ дороге.[12 - Как связаны разгром РАН, единый "Краткий курс" истории и "закон Яровой"? 03 июля 2013, из https://www.svoboda.org/a/25035014.html]

Помимо откровенных фабрикаций, подмен и извращений фактов одним из самых распространённых приёмов на историческом поле стала цензура через замалчивание. Замалчиванию подвергаются тысячи неудобных исторических фактов.

Захватнические войны Российской империи, насильственная христианизация, принудительная русификация окраин, этническая и религиозная дискриминация национальных меньшинств перестали быть темами для обсуждений. Бесжалостные подавления многочисленных антиколониальных восстаний, правительственные зверства и карательные акции предаются забвению. Холерные, картофельные и рабочие бунты XIX века также совершенно затушёвываются.

Татаро-монгольское иго с подачи национал-патриотов превратилось в „политическую зависимость“ или „вассальную зависимость“ Руси. Киевскую Русь переименовали в „Древнюю Русь“. Забыты массовые движения „бунташного“ XVII века. Варварский институт рабства стало принято обходить стороной. Всё больше ретроградов называет беззакония крепостничества „очернением“ Российской империи.

Как и в дореволюционные времена, авторы современных учебников сознательно замалчивают тот колоссальный вред, который Крепостное право нанесло стране. В школах не объясняют, до какой степени рабовладение растлевало сердца людей.[13 - Врангель Н. Е. Воспоминания: (От крепостного права до большевиков), Книгоиздательство Слово, Берлин, 1924, стр. 4] В трактовке неоконсерваторов теоретическое обоснование крепостничества всегда вытесняет практику торговли соотечественниками. Права помещиков всегда вытесняют права крепостных.

Великодержавники не любят писать о скупке купцами целых деревень для работы на мануфактурах, фабриках и заводах. И это неудивительно. Эксплуатация на большинстве производств была абсолютно бесчеловечной. Другая причина стыдливости заключается в том, что Пётр I лично узаконил принудительный труд указом 18 января 1721 года.[14 - Полное Собрание Законов Российской Империи с 1649 года, Т.6, 1720–1722, Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, СПб., 1830, стр. 311],[15 - Туган-Барановский М. И. Русская фабрика в прошлом и настоящем. Т.I. Историческое развитие русской фабрики в XIX веке, Книга по требованию, Москва, 2015, стр. 24-25] В нём император разрешил фабрикантам (шляхетству и купецким людям) покупать деревни для их заводов, „токмо под такою кондициею, дабы те деревни всегда были уже при тех заводах неотлучно.“[16 - Полное Собрание Законов Российской Империи с 1649 года, Т.6, 1720–1722, Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, СПб., 1830, стр. 311]

Блюстители карамельной старины также не любят употреблять слова „рабство“ и „работорговля“. Они настойчиво прячутся за терминами „договор“, „помещичье замлевладение“, „обязанности сословий“ и „крепостная зависимость“.[17 - История России. 1801–1914. 9 класс / К. А. Соловьёв, А. П. Шевырёв, под ред. Ю. А. Петрова, Пятое издание, Русское слово, Москва, 2019, стр. 6, 10-12] У ревнителей традиционных ценностей нет ни малейшего желания обсуждать вековую практику разлучения семей крепостных при продаже и дарение мужских и женских душ в подарок на именины.[18 - Никитенко А. В. Моя повесть о самом себе и о том, "чему свидетель в жизни был": записки и дневник (1804–1877 гг.) / Под редакцией, с примечанием и предисловием М. К. Лемке, Т.1, СПб., 1905, стр. 33-34]

В своих трудах империофилы обходят стороной главную тему Крепостного строя: тотальное обесчеловечивание общества. Прокремлёвских государственников не интересует рутинная практика обмена людей на мебель, часы, собаку или лошадь. Не трогают их ни газетные объявления о продаже дворовых людей, ни проигрывание крепостных в карты.[19 - Азарт: Еженедельный иллюстрированный журнал игр и спорта, общественно-политической сатиры и юмористики. 1907. № 2. СПб. стр. 19]

Между тем подобная практика была свазана с небывалым унижением, разрывом социальных контактов и неизгладимой душевной травмой. Автор дореволюционного журнала „Азарт“ констатировал, что крестьяне сплошь и рядом, просыпаясь утром, узнавали, что они, по прихоти хозяина, проиграны другому лицу и переходят в его собственность. Журналист продолжил: „Дворовые девки, особенно красивые, шли на карту иногда за колоссальную сумму, и на ряду с этим шли охотничьи собаки и лошади.“[20 - Азарт: Еженедельный иллюстрированный журнал игр и спорта, общественно-политической сатиры и юмористики. 1907. № 2. СПб. стр. 19]

Многолетнее сексуальное насилие развратных помещиков над женской прислугой, зачастую несовершеннолетней, также сбрасывается со счетов.[21 - Беляев А. П. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном, 1805–1850, Издание А. С. Суворина, СПб., 1882, стр. 156] Ряд помещиков вводил у себя в деревнях практику средневековых баронов Ius primae noctis (Право первой ночи).[22 - Семевский В. И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX века. Т.1, СПб., 1888, стр. 216-217] Они принудительно лишали своих крепостных крестьянок девственности, то есть попросту насиловали их.[23 - Туманов М. Н. Влияние русской литературы второй половины XVIII века на общественные нравы, законодательную деятельность правительства и государственное управление, Типо-лит. Х. Н. Лаго и K°, Керчь, 1905, стр. 89]

В учебниках истории не объясняют, что именно из-за барского разврата в Российской империи был такой высокий спрос на „ладных“ девушек. Между тем писатель А. Н. Радищев констатировал, что деревенские девушки „в глазах старых и молодых суть твари, созданные на их угождение.“[24 - Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность, Наука, СПб., 1992, стр. 407]

Крепостные крестьяне не могли защитить ни своих супруг, ни дочерей от похоти хозяина.[25 - Врангель Н. Е. Воспоминания: (От крепостного права до большевиков), Книгоиздательство Слово, Берлин, 1924, стр. 30] Как констатировал автор известного дневника А. В. Никитенко, помещик мог безнаказанно лакомиться каждой красивой женой или дочерью своего вассала, как арбузом или дыней со своей бахчи.[26 - Никитенко А. В. Моя повесть о самом себе и о том, "чему свидетель в жизни был": записки и дневник (1804–1877 гг.) / Под редакцией, с примечанием и предисловием М. К. Лемке, Т.1, СПб., 1905, стр. 33]

Наконец, монархисты и державники помалкивают о физических расправах и надругательствах помещиков над крепостными.[27 - Воспоминания русских крестьян XVIII – первой половины XIX века / Вступительная статья и составление В. А. Кошелева, Новое литературное обозрение, Москва, 2006, стр. 601-602],[28 - Врангель Н. Е. Воспоминания: (От крепостного права до большевиков), Книгоиздательство Слово, Берлин, 1924, стр. 29-31] Российские историки-этатисты стесняются писать о вырывании ноздрей, пытках, экзекуциях и засекании кнутом до смерти.[29 - Беляев А. П. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном, 1805–1850, Издание А. С. Суворина, СПб., 1882, стр. 155-156],[30 - Записки Г. С. Винского // Русский архив. Историко-литературный сборник. Выпуск 1. Типография Лебедева, Москва, 1877, стр. 181-182],[31 - Никитенко А. В. Моя повесть о самом себе и о том, "чему свидетель в жизни был": записки и дневник (1804–1877 гг.) / Под редакцией, с примечанием и предисловием М. К. Лемке, Т.1, СПб., 1905, стр. 36]

Ежедневная практика варварского насилия разрушает миф о „патриархальности“ и „отеческой заботе“ помещиков над своими крестьянами. В XVIII веке даже Михаил Ломоносов называл крестьян „живыми покойниками“.[32 - Ломоносов М. В. Письмо покойного Михаила Васильевича Ломоносова к Ивану Ивановичу Шувалову, Типография Департамента Народного Просвещения, СПб., 1819, стр. 36] Учёный с беспокойством писал о том, как с пограничных мест люди бежали от болезней, убийств, солдатских наборов и „помещичьих отягощений крестьянам“. Крестьяне были вынуждены искать убежище в соседних государствах, особенно в Польше.[33 - Ломоносов М. В. Письмо покойного Михаила Васильевича Ломоносова к Ивану Ивановичу Шувалову, Типография Департамента Народного Просвещения, СПб., 1819, стр. 36]

Императоры и императрицы были хорошо осведомлены о садистских избиениях и издевательствах помещиков над прислугой. В записках Екатерины II о 1750 годе отмечено, что предрасположение к деспотизму прививается с самого раннего возраста к детям, которые видят, с какой жестокостью их родители обращаются со своими слугами: „Ведь нет дома, в котором не было бы железных ошейников, цепей и разных других инструментов для пытки при малейшей провинности тех, кого природа поместила в этот несчастный класс, которому нельзя разбить свои цепи без преступления.“[34 - Записки Императрицы Екатерины Второй, Издание А. С. Суворова, СПб., 1907, стр. 174-175]

Разумеется, природа никого не помещала в класс рабов. Экономическое закабаление преднамеренно закреплялось самодержцами и правящим классом законодательными методами. Как и в прошлые столетия, в наши дни казённая историография вычищает из сознания всё постыдное, преступное и лживое. Вместо этого на передний план выдвигается череда „достижений“ царских династий. Завоевания преподносятся публике в предельно верноподданических тонах.

Продвижение идеологемы „Православие, Самодержавие, Народность“ сопутствует идеализации российской монархии и восхвалению имперского мировоззрения. Под давлением пропаганды российский общественный дискурс всё больше сдвигается в правый политический угол, к идее абсолютизма.

Под властью единороссов отличительными особенностями публичных дискуссий стали ярый антиинтеллектуализм, великодержавный шовинизм и ненависть ко всему прогрессивному. Ультраконсервативное отношение к прошлому и мракобесие, насаждаемые прокремлёвскими партиями и клерикалами в обществе, демонтируют останки модернизации. Они также внушают социальный конформизм и категорическое отрицание демократической парадигмы.

Достаточно вспомнить, как осенью 2013 года группа историков и общественных деятелей обратилась к министру культуры России В. Р. Мединскому и директору Государственной Третьяковской галереи с просьбой убрать в запасники знаменитую картину Ильи Репина „Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года.“ По словам квасных патриотов, в замечательном собрании галереи был „ряд картин, содержащих клевету на русский народ, на русское государство, на русских благочестивых Царей и Цариц.“[35 - Обращение к Министру культуры России Мединскому Владимиру Ростиславовичу и Директору Государственной Третьяковской галереи Лебедевой Ирине Владимировне, из http://www.rus-svyat.ru/publications/118/1/]

Прежде всего, для авторов обращения речь шла о „мерзкой, клеветнической и ложной“ картине Репина. Реакционеры потребовали, чтобы талантливая картина „перестала оскорблять патриотические чувства русских людей, любящих и ценящих своих предков и выражающих им благодарность за создание великой могучей державы – Русского Православного Царства.“[36 - Эта картина оскорбляет патриотические чувства русских людей Ученые-историки и общественные деятели просят убрать картину И. Е. Репина об убийстве царем Иваном Грозным своего сына в запасники, 02.10.2013, из https://ruskline.ru/news_rl/2013/10/02/eta_kartina_oskorblyaet_patrioticheskie_chuvstva_russkih_lyudej/]

Обскурантистам в их требовании отказали. Но число запретов, связанных с историческим наследием, лишь увеличилось. Закон Яровой с его криминализацией распространения „заведомо ложных сведений“ о деятельности СССР во время Второй мировой войны значительно расширил пространство цензуры.[37 - «Заведомо ложные сведения о деятельности Советского Союза» Россиянин осужден по «закону Яровой» за репост статьи о том, что СССР оккупировал Польшу, 1 Июля 2016, из https://www.znak.com/2016-07-01/rossiyanin_osuzhden_po_zakonu_yarovoy_za_repost_stati_o_tom_chto_sssr_okkupiroval_polshu]

Этот антиправовой, пещерный закон поставил всех свободомыслящих историков Второй мировой войны под удар.[38 - Соколов Михаил, "Закон Яровой": конец истории? 07 мая 2014, из https://www.svoboda.org/a/25376086.html] В 2013 году Путин возмутился наличием огромного количества учебников по истории в школах. Президент потребовал „канонической“ версии учебника. Минобрнауки РФ с готовностью бросилось в работу.[39 - Путин ожидает канонического учебника по истории, 17 июля 2013, из http://pro-books.ru/news/3/13040] Для переписывания прошлого в угоду режиму кремлёвские структуры привлекли толпу профессиональных оппортунистов.

Вскоре, вопреки широким протестам историков и учителей, Министерство образования включило в перечень 14 учебников, которые вошли в три новые разработанные линейки учебников истории. Остальные 38 уже существующих учебника были из списка допустимых вычищены как непрошедшие историко-культурную экспертизу.[40 - Почти 40 учебников истории исключены из школьной программы из-за несоответствия стандарту, 3 июля 2017, из https://tass.ru/obschestvo/4383283]

Новые учебники истории стали ещё более тенденциозными и услужническими по отношению к правительственной линии.[41 - Пушкарев Игорь, Школьникам расскажут про «уплывший Крым» и «антироссийский фронт» Чем новые учебники истории отличаются от старых. По пунктам, 25 Августа 2016, из https://www.znak.com/2016-08-25/chem_novye_uchebniki_istorii_otlichayutsya_ot_staryh_po_punktam],[42 - Новые учебники замалчивания истории Известный российский учитель истории Леонид Кацва рассказал о том, как интерпретируют историю СССР и России новые школьные учебники и как по ним можно работать, 26.11.2015, из https://www.dw.com/ru/%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B5-%D1%83%D1%87%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B8-%D0%B7%D0%B0%D0%BC%D0%B0%D0%BB%D1%87%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F-%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B8/a-18876266] Национальное самовосхваление и идеологическое единомыслие достигли в них пика.[43 - Обращение к историкам – авторам школьных учебников, 22 мая 2014, из https://polit.ru/article/2014/05/22/history/] Как пророчески заметил Комитет гражданских инициатив, единый учебник „будет воспитывать не ценности свободы и достоинства, а послушание и сервилизм.“[44 - Заявление КГИ об общенациональном учебнике истории, из http://komitetgi.ru/news/news/434/#.UYa3ArUqyKp]

В учебниках новейшей истории России народ стал всё больше отодвигаться на задний план. Массовый голод 1921–1922 годов с его миллионами жертв, голод 1932–1933 годов и голод 1946–1947 годов историки-государственники ловко обходят стороной. Упоминания сталинской коллективизации, пятилеток и массовых репрессий сведены до минимума. Систематические казни, избиения и пытки в эпоху Большого террора в школах практически не обсуждаются. Зато трагедию раскулачивания и принудительный труд заключённых оправдывают „сталинской модернизацией“ и „успехами“ индустриализации.[45 - Пушкарев Игорь, Школьникам расскажут про «уплывший Крым» и «антироссийский фронт» Чем новые учебники истории отличаются от старых. По пунктам, 25 Августа 2016, из https://www.znak.com/2016-08-25/chem_novye_uchebniki_istorii_otlichayutsya_ot_staryh_po_punktam]

Помимо школ, колледжей и университетов коленопреклонённое отношение к тоталитаризму продвигается в СМИ, в кино, в документалистике, телевизионных сериалах и в театральных постановках. Национально-патриотическую доктрину внедряют в музеях и на выставках, в ходе исторических юбилеев, празднований, ритуалов и церемониалов коммеморации.[46 - Историк за верстаком – Лев Гудков, Memorial, 17 февраля 2020, 31:45, из https://urokiistorii.ru/article/56665]

В. В. Путин, члены правительства, высокопоставленные функционеры и духовенство РПЦ в своих памятных речах апеллируют к славному прошлому. Они то и дело призывают граждан к консолидации. День Победы, День защитника Отечества, День Героев Отечества и День народного единства нещадно эксплуатируют в политических целях.

Дни воинской славы и памятные даты России преподносят историю под архигосударственническим ракурсом. Помпезные проведения годовщин „воссоединения“ Крыма с Россией были созданы для того, чтобы легитимизировать противозаконную аннексию Крыма. Эти празднования также оправдывают позорную военную интервенцию РФ на востоке Украины.

Пособничество Кремля в бесчисленных преступлениях марионеточных квазигосударств ДНР и ЛНР провластными историками игнорируется. Путинская администрация делает всё, чтобы сфабриковать историю войны в Донбассе. Она замалчивает свою ключевую роль в гуманитарной катастрофе, в мародёрствах, убийствах, ранениях и исчезновениях тысяч мирных жителей.[47 - Полулях Оксана, Современная кремлевская мифология: как Россия использует историю в пропаганде, 04 марта, 2019, из https://www.stopfake.org/ru/sovremennaya-kremlevskaya-mifologiya-kak-rossiya-ispolzuet-istoriyu-v-propagande/] Страдания сотен тысяч беженцев и внутренне перемещённых лиц сбрасываются Москвой со счетов.

Для искажения исторического нарратива и манипуляции массовым сознанием власть активно использует рынок печатной продукции. Год за годом в российских издательствах огромными тиражами выпускается злостная антиисторическая макулатура.[48 - Пепел Виктор, Что такое фолк-хистори и почему она так популярна в России, 14 июля 2017, из https://knife.media/pseudohistory/] В бесчисленных публицистических сборниках, учебниках и энциклопедиях прослеживается правительственный курс на имперский континуитет, воинственное антизападничество и воспевание тоталитаризма.

В книжных магазинах России воспевание милитаризма щедро сдобрено теорией заговоров, шпиономанией и антиукраинской риторикой. Чего стоят одни названия: „Киевской Руси не было. О чём молчат историки“, „Иван Грозный против 'пятой колонны'. Иуды русского царства“, „Вернуть Сталина!“, „Как убили СССР. Величайшая геополитическая катастрофа.“

Дезинформация, подлоги и пропаганда затопили российский книжный рынок до краёв. Достоверные исторические исследования становятся исключениями, островками правды в море лжи. Это – сознательная стратегия Кремля. Администрация Президента, аппарат „Единой России“ и системная опозиция в Госдуме продвигают дилетантизм, опошление и профанацию науки. Этим правящая номенклатура стремится монополизировать исторический дискурс в обход профессиональной историографии.

Правящий класс методически подминает под себя российское научное сообщество. Реформа Российской академии наук (РАН) 2013 года и усиление роли госструктур привели к разгрому академии, массовым протестам учёных и росту научной эмиграции.[49 - Президенту Российской Федерации Путину В. В., «Коммерсантъ» от 24.07.2016, из https://www.kommersant.ru/doc/3046956]

Федеральное агентство научных организаций (ФАНО), установившее контроль над РАН, получило роль правительственного ликвидатора. Диктаторские методы чиновников ФАНО были отмечены вопиющей некомпетентностью, пренебрежением к учёным и административно-хозяйственным самодурством.[50 - Открытое письмо Президенту Российской Федерации В. В. Путину, «Коммерсантъ» от 27.12.2017, из https://www.kommersant.ru/doc/3509262?from=doc_vrez],[51 - Открытое письмо академика Э. М. Галимова, 11 апреля 2015 г., из http://www.geokhi.ru/Lists/Announcements/DispForm2.aspx?ID=314; также Ваганов Андрей, Спасать РАН призвали физика из Нижнего Новгорода Версия для печати Обсудить на форуме Новый президент Академии наук Александр Сергеев намерен вернуть доверие общества и власти к ученым, 27.09.2017, из https://www.ng.ru/nauka/2017-09-27/9_7082_ran.html]

Активы РАН были отняты в пользу ФАНО. С ликвидацией ФАНО в 2018 году земля и недвижимость научных институтов были конфискованы Минобрнауки. Осенью 2019 года недвижимые объекты десятков научных институтов и ВУЗов были отчуждены для оплаты переезда федеральных чиновников в роскошный деловой комплекс „Москва-Сити“. Некоторые научные институты оказались на грани выселения.[52 - Науки офисы питают Как правительство отнимает земли и здания у ученых в счет собственных долгов. Речь идет о миллиардах рублей, 25 сентября 2019, из https://novayagazeta.ru/articles/2019/09/25/82101-nauki-ofisy-pitayut],[53 - Тамарченко Евгения, У РАН могут отнять землю и здания, чтобы компенсировать переезд чиновников в «Москва-Сити», 18.09.2019, из https://theins.ru/news/176543] В результате Путинских „реформ“ российская наука находится в полном упадке.

Одновременно с этом государственный аппарат занят активной изоляцией и разобщением исторического сообщества. Последнее и так ослаблено хронической нехваткой финансирования, снижением научных стандартов, слабой коллегиальной солидарностью и резкой политизацией истории.[54 - Историки в современной России: структура и самоопределение сообщества, 18.03.2020, из https://volistob.ru/vio-news/istoriki-v-sovremennoy-rossii-struktura-i-samoopredelenie-soobshchestva]

Контроль исторической корпорации для правительства прост. Подавляющее число историков в стране – бюджетники, финансово зависимые от государства.[55 - Историки и историческая политика: исследование ВИО, 28.02. 2020, 1:37:10, из https://www.youtube.com/watch?time_continue=6882&v=TUHX6CdHkMY&feature=emb_title] Карьерный рост, научная степень, доход и гонорары за публикации в журналах косвенно привязаны к следованию консервативному академическому курсу. Вольнодумство, либерализм и протестные настроения в ВУЗах, НИИ и организациях караются администрацией. Запуганное руководство боится привлекать к себе излишнее внимание государства. Оно опасается ответных репрессалий вроде административного давления и сокращений в финансировании.

Для дальнейшей дезорганизации исторического комьюнити Путинский режим использует прокремлёвское Русское историческое общество (РИО), Российское военно-историческое общество (РВИО) и другие пропагандистские организации и аналитические центры. К ним относится и аффилированный с РИО фонд „История Отечества“, утверждённый указом Путина в 2016 году. К ним же относятся и федеральные проекты единороссов „Диктант Победы“, „Историческая память“ и многие другие.

Своей агрессивной военно-патриотической риторикой, бесчисленными фестивалями, акциями и военно-историческими лагерями лоялисты режима закрепляют официальное мировоззрение.[56 - Чижова Любовь, Абсурд и безумие, 22 сентября 2017, из https://www.svoboda.org/a/28748976.html],[57 - Заявление Российского военно-исторического общества, 13 января 2015, из https://rvio.histrf.ru/activities/news/item-1378]

Правительственная политика направлена на всеобъемлющее подчинение общественного дискурса. Подчинение это достигается через монополизацию культурно-исторического пространства. Демонстрируя своё всемогущество, государство силовиков диктует ослабленному историческому сообществу новые правила игры. Социальный заказ в исторической науке направлен на формирование изоляционистского сознания, отстаивание „особого пути“ России и оправдание агрессивного геополитического курса правительства через историю.[58 - Историки в современной России: структура и самоопределение сообщества, 18.03.2020, из https://volistob.ru/vio-news/istoriki-v-sovremennoy-rossii-struktura-i-samoopredelenie-soobshchestva]

Придворным историографам, сталинистам и монархистам предоставляется полная свобода действий, даже если они распространяют заведомый обман. Фонд президентских грантов обеспечивает финансирование идеологически подконтрольного конкурса „Сохранение исторической памяти“. Послушные историки-охранители, продвигающие „духовно-нравственные“ ценности, получают колоссальные субсидии из федерального бюджета.

Одновременно с этим либеральных и прогрессивных историков целенаправленно дискредитируют. Их травят, увольняют с кафедр, штрафуют и уголовно преследуют.[59 - Историк Зубов: меня уволили из МГИМО по приказу Кремля, 24 марта 2014, из https://www.bbc.com/russian/russia/2014/03/140324_russia_mgimo_zubov_sacking],[60 - За высказывания о Крыме Руководство Сахалинского госуниверситета увольняет профессора Александра Конькова, 23 марта 2014, из https://novayagazeta.ru/articles/2014/03/24/58898-za-vyskazyvaniya-o-kryme; В Иркутске из университета уволен историк Алексей Петров, 17 Ноября 2016, из https://mhg.ru/news/v-irkutske-iz-universiteta-uvolen-istorik-aleksey-petrov],[61 - «Необходимо прекратить преследование ученых и вмешательство в исторические исследования», 24 октября 2009, из https://polit.ru/article/2009/10/24/arkhan/] Остальным предоставляют выбор: послушно пропагандировать историческую мифологию, или подвергнуться жестоким гонениям.

Путинский режим поощряет систематическое доносительство на лиц и организации, распространяющих „фальсификацию“ и всех, наносящих „ущерб“ интересам России.[62 - Фальсификации: списки подозреваемых и подозревающих, 01 июля 2009, из https://www.svoboda.org/a/1766749.html] Один из подобных официальных призывов к доносительству на Отделении историко-филологических наук РАН был опубликован ещё в 2009 году.[63 - Фальсификации: списки подозреваемых и подозревающих, 01 июля 2009, из https://www.svoboda.org/a/1766749.html] С тех пор количество доносов в историко-мемориальной среде возросло экспоненциально.[64 - Чернова Мария, Выгнать с работы по доносу, 02 ноября 2016, из https://www.svoboda.org/a/28090071.html],[65 - Асеев Александр, Время выбора. Апрельские тезисы, 25.04. 2017, из http://www.ras.ru/news/shownews.aspx?id=2e1b315c-dbfb-47d0-9a68-a88cd31f3c31; Книга Патимат Тахнаевой о Хаджи-Мурате вызвала ажиотаж, 16 февраля 2020, из https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/345974/]

Для понимания печального положения исторической науки в России чрезвычайно полезен доклад организации Международная Агора „Россия против Истории. Наказание за пересмотр“ (2018).[66 - „Россия против Истории. Наказание за пересмотр“, из https://guides.files.bbci.co.uk/bbc-russian/Russia_vs_History.pdf]

В нём юристы Дамир Гайнутдинов и Павел Чиков отметили, что параллельно закреплению единой концепции отечественной истории происходит маргинализация исторических взглядов, исследований и материалов, не укладывающихся в официальный стандарт. Авторы доклада заключили: „Защита 'исторических ценностей' стала предлогом для преследования гражданских активистов и представителей политической оппозиции.“[67 - „Россия против Истории. Наказание за пересмотр“, из https://guides.files.bbci.co.uk/bbc-russian/Russia_vs_History.pdf] Доклад Вольного исторического общества „Историки в современной России: структура и самоопределение сообщества“ (2020) не менее критичен.[68 - Историки в современной России: структура и самоопределение сообщества, 18.03.2020, из https://volistob.ru/vio-news/istoriki-v-sovremennoy-rossii-struktura-i-samoopredelenie-soobshchestva] Наконец, доклад 2021 года Международной федерации за права человека (FIDH) „Россия: Преступления против истории“ описывает на редкость мрачные реалии на историческом поприще.

За годы Путинского правления засекречивание архивов Большого террора и отказ историкам в доступе к спецхранам превратились в норму. Другим идеологическим орудием правительства в его войне против исторической науки стала сакрализация Победы и запрет информационных материалов под предлогом борьбы с экстремизмом.[69 - „Россия против Истории. Наказание за пересмотр“, из https://guides.files.bbci.co.uk/bbc-russian/Russia_vs_History.pdf] Сакрализация Победы табуизировала целый ряд острых исторических тем.

Введение в 2014 году статьи 354.1 о реабилитации нацизма в УК РФ привело к тому, что привлекать к административной и уголовной ответственности стали не только за высказывания в пользу Третьего рейха, но и за критику довоенного сотрудничества СССР с Нацистской Германией и пакта Молотова-Риббентропа.[70 - „Россия против Истории. Наказание за пересмотр“, стр. 6, из https://guides.files.bbci.co.uk/bbc-russian/Russia_vs_History.pdf]

Весной 2021 года по инициативе единоросски И. А. Яровой репрессивная статья была значительно расширена Госдумой. В новый перечень уголовных деяний, подпадающих под действие статьи 354.1 УК РФ о реабилитации нацизма, вошло публичное распространение заведомо ложных сведений о ветеранах Великой Отечественной войны, оскорбление памяти защитников Отечества, унижение чести и достоинства ветеранов ВОВ. Штрафы за предполагаемую „клевету“ достигли пяти миллионов рублей. Срок принудительных работ или лишения свободы власти растянули до пяти лет.[71 - Федеральный закон от 05.04.2021 N 59-ФЗ "О внесении изменений в статью 354.1 Уголовного кодекса Российской Федерации", http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_381360/]

Впоследствии, 1 июля 2021 года был расширен Федеральный закон „Об увековечении Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов.“ В новой драконовской версии был прописан запрет публичного отождествления целей, решений и действий руководства СССР и руководства нацистской Германии во Второй мировой войне. Отрицание „решающей роли“ советского народа в разгроме нацистской Германии и „гуманитарной миссии“ СССР при „освобождении“ стран Европы стало официально караться.[72 - О внесении изменения в Федеральный закон «Об увековечении Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов», http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202107010008?index=2&rangeSize=1]

Другими словами, к лицу каждого независимого историка поднесён огромный полицейский кулак. В рамках гонений на „иноагентов“ невиданному административному прессингу подвергся культурно-просветительский Сахаровский центр с его ценной базой данных и музеем ГУЛАГа.[73 - Сахаровский центр пожаловался в ЕСПЧ на давление, 18 января 2016, из https://www.the-village.ru/village/city/situation/227519-espch]

Другим примером криминализации стала атака на историко-просветительскую правозащитную организацию „Мемориал“. „Мемориал“ и его региональные отделения были также внесены в реестр НКО, выполняющих функции „иностранного агента“. С тех пор „Мемориал“ подвергается административному преследованию, бесчисленным штрафам, угрозам выселения и судебным искам.[74 - Яровая Анна, "Власть безумно боится общества". Новые штрафы "Международному Мемориалу", 26 декабря 2019, из https://www.severreal.org/a/30342833.html]

Особенно показательным в этом отношении стало дело главы карельского отделения „Мемориала“, историка Юрия Дмитриева. Дмитриев стал известен как исследователь мест кладбищ заключённых ГУЛАГа. Он также руководил экспедицией, обнаружившей захоронения жертв политических репрессий в Сандармохе и Красном бору.

В декабре 2016 года Дмитриев был арестован по анонимному доносу и обвинён в изготовлении детской порнографии. Действия следствия были политически мотивированы, а методы суда – глубоко неправомерны. Процесс Дмитриева был сфабрикован.[75 - Главу карельского «Мемориала» начали судить по делу об изготовлении детской порнографии. Главное Адвокаты и соратники считают процесс сфабрикованным, 1 июня 2017, из https://meduza.io/feature/2017/06/01/glavu-karelskogo-memoriala-nachali-sudit-po-delu-ob-izgotovlenii-detskoy-pornografii-glavnoe] После оправдания и освобождения историка в 2018 году прокуратура обвинила Дмитриева в сексуальном насилии в отношении приемной дочери.[76 - Соня Гройсман, Откуда взялось новое дело против историка Дмитриева и как наврало НТВ // tvrain.ru, 28.06.2018, из https://tvrain.ru/teleshow/vechernee_shou/dmitriev-466723/] И снова последовал затяжной показной процесс.

В поддержку Дмитриева была организована массовая кампания с участием сотен отечественных и международных журналистов, деятелей науки и искусства.[77 - Письмо иностранных ученых и деятелей искусства в защиту Юрия Дмитриева, 03.06.2020, из https://www.memo.ru/ru-ru/memorial/departments/intermemorial/news/407],[78 - Заявление Вольного исторического общества в защиту руководителя карельского «Мемориала» Юрия Алексеевича Дмитриева, 11.07. 2020, из https://volistob.ru/statements/zayavlenie-volnogo-istoricheskogo-obshchestva-v-zashchitu-rukovoditelya-karelskogo-0] Евросоюз неоднократно призывал Российские власти к освобождению историка.[79 - Заявление Евросоюза по делу Юрия Дмитриева, 26.05.2020, из https://www.memo.ru/ru-ru/memorial/departments/intermemorial/news/404] В поддержку Дмитриева выступило и политическое руководство Великобритании, и Международная федерация Прав человека (FIDH), и Европейская служба внешних связей, и Human Rights Watch. Все они вступились за историка и призвали власти РФ к пересмотру его дела.[80 - Великобритания выступила с заявлением по делу Юрия Дмитриева 22.05.2020, из https://www.memo.ru/ru-ru/memorial/departments/intermemorial/news/401],[81 - COVID-19: правозащитники должны быть немедленно освобождены из мест заключения, 08.04. 2020, из https://www.fidh.org/ru/tematicheskie-napravleniya/pravozaschitniki/covid-19-pravozaschitniki-dolzhny-byt-nemedlenno-osvobozhdeny-iz-mest],[82 - Заявление пресс-секретаря касательно дела в отношении Юрия Дмитриева Брюссель, 09.04. 2020, из https://eeas.europa.eu/headquarters/headquarters-homepage/77428/node/77428_ru],[83 - Россия: Суд над правозащитником вызывает серьезные вопросы, 22 июля 2020, из https://www.hrw.org/ru/news/2020/07/22/375853]

Несмотря на давление общественности, в мае 2020 года, на пике Коронавируса Верховный суд Карелии цинично оставил ослабшего 64-летнего Дмитриева в опасных условиях СИЗО.[84 - Верховный суд Карелии оставил историка Юрия Дмитриева в СИЗО, несмотря на угрозу заражения коронавирусом, 07 мая 2020, из https://novayagazeta.ru/news/2020/05/07/161290-verhovnyy-sud-karelii-ostavil-istorika-yuriya-dmitrieva-v-sizo-nesmotrya-na-ugrozu-zarazheniya-koronavirusom] После вынесения приговора в 3,5 года Верховный суд Карелии ужесточил наказание в несколько раз. Он назначил Дмитриеву 13 лет колонии строгого режима.[85 - Бакалейко Богдан, Главу карельского «Мемориала» Юрия Дмитриева приговорили к трем с половиной годам колонии 22 июля 2020, из https://tvrain.ru/teleshow/here_and_now/advokat-512996/],[86 - Суд ужесточил приговор историку Юрию Дмитриеву в четыре раза – до 13 лет, 29 сентября 2020, из https://www.bbc.com/russian/news-54166056]

При всей кровожадности российского правосудия это решение стало мерой, беспрецедентной по своей жестокости. Процесс Дмитриева продемонстрировал, что в России у обвиняемых историков-антисталинистов нет ни малейшего шанса на беспристрастность суда.[87 - Заявление Вольного исторического общества в защиту руководителя карельского «Мемориала» Юрия Алексеевича Дмитриева, 11.07. 2020, из https://volistob.ru/statements/zayavlenie-volnogo-istoricheskogo-obshchestva-v-zashchitu-rukovoditelya-karelskogo-0]

Цель подобных политических процессов и репрессий очевидна. Она заключается в подавлении свободы слова и запугивании всего общества.[88 - Яровая Анна, Владыкина Елена, "Полное торжество зла". 13 лет историку Юрию Дмитриеву, 29 сентября 2020, из https://www.severreal.org/a/30851968.html] Список свободомыслящих историков, пострадавших от действий режима, растёт с каждым месяцем. Неслучайно журналист Николай Сванидзе заметил, что „честные историки воспринимаются как реальные политические оппозиционеры, и в этом смысле они идут по минному полю.“[89 - "Честные историки воспринимаются как оппозиционеры" – Николай Сванидзе о деле главы карельского «Мемориала» Юрия Дмитриева, 08 Июня 2017, из http://president-sovet.ru/presscenter/news/read/3966/]

Путинский режим сознательно раскалывает общество. Он навязывает гражданам дихотомию „друг—враг“, „герой—предатель“, „свой—чужой“. В этом ракурсе диктатуре гораздо легче внедрять в сознание граждан чёрно-белое видение прошлого. С усвоением этой дихотомии также гораздо проще отыскивать „внутренних врагов“ в настоящем. Неважно, будут ли это независимые журналисты, представители несистемной оппозиции, правозащитники, члены феминистского движения или активисты сообщества ЛГБТКИА+.

В. В. Путин как никто другой способствует внедрению архиреакционного, националистического подхода к истории. Своими обращениями, выступлениями и реставраторскими порывами бессменный деспот постоянно переписывает историю и реабилитирует сталинизм.[90 - Путин отвечает на вопрос о Сталине, 1:06, из https://www.youtube.com/watch?v=TILjOA7GB9Y]

В 2017 году Путин заявил в интервью Оливеру Стоуну: „Мне кажется, что излишняя демонизация Сталина – это один из способов, один из путей атаки на Советский Союз и Россию.“[91 - Владимир Путин – о Сталине, выборах 2018 года и своем богатстве. Что президент России рассказал в последней части сериала Оливера Стоуна, 16 июня 2017, из https://meduza.io/feature/2017/06/16/vladimir-putin-o-staline-vyborah-2018-goda-i-svoem-bogatstve-chto-prezident-rossii-rasskazal-v-posledney-chasti-seriala-olivera-stouna] В январе 2020 президент пообещал заткнуть „поганый рот“ тем, кто пытается переиначить историю Великой Отечественной войны, подать её в ложном свете.[92 - Путин пообещал заткнуть «поганый рот» тем, кто искажает историю войны, 18.01. 2020, из https://www.youtube.com/watch?v=8nYqZ27dJ2o]

В последние годы Путин всё больше позиционирует себя как главного исторического авторитета. Путин любит поучать. При этом его понимание истории на редкость архаично, закостенело и убого. Оно отображает ценности неосталинизма эпохи Брежневского застоя. Путин репродуцирует идеологическую доктрину своей студенческой поры, юридического факультета ЛГУ 1970–1975 годов. Он лишь приспосабливает эту модель под новые условия и подкрепляет её реваншистской риторикой.

Милитаризм и мракобесие возводятся Путиным в исторический принцип. Неотъемлемое право соседних государств на самоопределение попирается им при каждом удобном случае. Президентские заявления о Российской империи, Крыме, „Новороссии“ и распаде СССР как „величайшей геополитической катастрофе века“ совершенно антиисторичны.[93 - Пять громких заявлений Путина об истории Украины, 10 ноября 2014, из https://www.bbc.com/ukrainian/ukraine_in_russian/2014/11/141110_ru_s_putin_on_history_ukraine]

Утверждение Путина о том, что при выходе из состава Советского Союза некая республика якобы получила „огромное количество российских земель, традиционных российских исторических территорий“ и тащила с собой „подарки от русского народа“, – пропитаны лживостью и духом национального превосходства.[94 - Россия. Кремль. Путин, Эфир от 21.06.2020. 00:51:15, из https://russia.tv/video/show/brand_id/64871/episode_id/2414965/video_id/2309308]

Публичное отрицание Путиным украинской идентичности в июле 2021 года – не просто исторически ложно. Оно предельно нечистоплотно, манипулятивно и оскорбительно.[95 - Статья Владимира Путина «Об историческом единстве русских и украинцев», 12 июля 2021 года, из http://kremlin.ru/events/president/news/66181] Глубоко оскорбительна и Путинская клевета на Украину как западного проекта „анти-Россия.“[96 - Статья Владимира Путина «Об историческом единстве русских и украинцев», 12 июля 2021 года, из http://kremlin.ru/events/president/news/66181] Неслучайно подобные провокационные заявления у многих вызвали возмущение.[97 - Мамашулы Асылхан, «Нынешние границы и история не должны стать разменной монетой». Слова Путина вызвали возмущение, 23 июня 2020, из https://rus.azattyq.org/a/russia-putin-about-lands/30684930.html],[98 - Алтынбаев Канат, Выдуманные Путиным территориальные претензии к постсоветским государствам спровоцировали возмущение казахстанцев, 2020-06-29, из https://central.asia-news.com/ru/articles/cnmi_ca/features/2020/06/29/feature-01],[99 - "Этнический национализм". Статья Путина об Украине задела венского историка, 14.07.2021, из https://www.dw.com/ru/chem-statja-putina-ob-ukraine-zadela-avstrijskogo-istorika/a-58264979]

Путин также несёт личную ответственность за спекуляцию на культе „Великой Победы“ и того гротескного, истеричного победобесия, которое его окружает. Путин выставляет себя как „защитника истории“, как неутомимого „борца с фальсификаторами“. Однако именно Путин с его двойной моралью, негационизмом и переписыванием истории представляет для российского общества наибольшую опасность.[100 - Колесников Андрей, История под ружьем: несекретная война Кремля, 09 апреля 2020, из https://carnegie.ru/2020/04/09/ru-pub-81437]

В исторических вопросах Путин незаметно узурпировал роль верховного арбитра. Самопровозглашённый „Главковерх историков“ всячески старается переформатировать прошлое. Он релятивизирует сталинский террор и предаёт память о репрессиях забвению. Это ведёт к девальвации пережитого и тривиализации страдания. Верный аппаратчик КГБ последовательно замалчивает громадную роль ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ-ФСБ в злодеяниях прошлого. Путин прославляет несуществующую „чекистскую честь“, утилизирует пропагандистские мифы и проповедует национальное самовосхваление.[101 - 75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим, 19 июня 2020 года, из http://kremlin.ru/events/president/news/63527]

„Войны памяти“, инициированные Путинской администрацией, привели к протестам на Украине, в Прибалтийских государствах, в Польше и в других странах Европы.[102 - Заявление премьер-министра Польши Матеуша Моравецкого, 29.12.2019, из https://www.premier.gov.pl/wydarzenia/aktualnosci/zayavlenie-premer-ministra-polshi-mateusha-moraveckogo.html] Многочисленные попытки президента РФ обелить тоталитаризм и взвалить всю вину за развязывание Второй мировой войны на Запад вызвали критику мирового сообщества. Они лишь усилили международную изоляцию России.[103 - Шимов Ярослав, Путин-историк, или Мир "патологической русофобии" Путин-историк, или Мир "патологической русофобии", 30.12.2019, из https://www.liga.net/society/opinion/putin-istorik-ili-mir-patologicheskoy-rusofobii]

19 сентября 2019 года, в честь 80-й годовщины начала Второй мировой войны Европейский парламент подписал резолюцию о важности сохранения исторической памяти для будущего Европы. В ней исторический ревизионизм подвергся критике. Всякая попытка оправдания нацистского и сталинского режимов была резко осуждена.[104 - European Parliament resolution of 19 September 2019 on the importance of European remembrance for the future of Europe (2019/2819(RSP)), из https://www.europarl.europa.eu/doceo/document/TA-9-2019-0021_EN.pdf]

Резолюция Европарламента явилась взвешенной и своевременной мерой. Однако в России она вызвала яростную отповедь Путина и представителей МИДа, обвинивших ЕС в „фальсификации истории“.[105 - Путин назвал бредом попытки обвинить СССР в начале Второй мировой войны, 08.05.2020, из https://ria.ru/20200508/1571146000.html; МИД России, 22 сентября 2019, из https://vk.com/wall-70034991_369753?w=wall-70034991_369753],[106 - Ответ официального представителя МИД России М. В. Захаровой на вопрос агентства «РИА Новости» в связи с принятием Европарламентом резолюции «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы», 20-09-2019, из https://www.mid.ru/press_service/spokesman/answers/-/asset_publisher/OyrhusXGz9Lz/content/id/3793247],[107 - Путин назвал беспардонной ложью резолюцию Европарламента о Второй мировой войне, 11.12.2019, из https://www.youtube.com/watch?v=B33_DX2USPk; также Путин о тоталитаризме, 19.12. 2019, из https://www.youtube.com/watch?v=n080XzMU8I8] По указке главы государства весьма безобидный документ подвергся оркестрированной атаке в оффициальных СМИ.[108 - Война за память. Фильм Андрея Кондрашова, 2020, из https://www.youtube.com/watch?v=sRjjeB1asQs] Антизападная демагогия усилилась.[109 - Плотникова Анна, История Второй мировой по Путину: реакция в Польше, 03 Январь 2020 г., из https://www.golos-ameriki.ru/a/putin-ww-2-history-poland/5231138.html]

В январе 2020 года в ответ на антипольскую риторику официальных представителей РФ последовало заявление Сейма Польши „О выражении несогласия с манипулированием фактами и ложным толкованием истории политиками Российской Федерации с целью дискредитации Польши и ухудшения российско-польских отношений.“[110 - Регламент Сейма Республики Польша от 9 января 2020 г. о выражении несогласия с манипулированием фактами и ложным толкованием истории политиками Российской Федерации с целью дискредитации Польши и ухудшения российско-польских отношений, полный текст доступен для скачивания на сайте http://www.sejm.gov.pl/Sejm9.nsf/komunikat.xsp?documentId=4E57AC62E94B6167C12584EA0055645C] Провокации кремлёвских национал-консерваторов вылились в открытую дипломатическую конфронтацию с Евросоюзом.[111 - Захарова оценила резолюцию сейма Польши о начале Второй мировой, 09.01.2020, из https://ria.ru/20200109/1563236297.html; также В Госдуме прокомментировали резолюцию Сейма Польши о Второй мировой, 10.01.2020, из https://ria.ru/20200110/1563253857.html],[112 - Бекетов Андрей, Путин и Польша: интервью постпреда РФ при ЕС, 22/01/2020, из https://ru.euronews.com/2020/01/22/putin-poland-chizhov; Польша – «молчаливый пособник» Гитлера. Глава СВР Сергей Нарышкин оправдал пакт Молотова – Риббентропа, упрекнув Великобританию и Францию, 13.02. 2020, из https://www.fontanka.ru/2020/02/13/035/]

В июне 2020 года в своей скандальной статье „75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим“ Путин снова постарался обелить преступления сталинизма. Он переложил вину за советско-германский пакт о ненападении на Запад, замолчал советскую оккупацию восточной Польши, Латвии, Эстонии, Литвы и Бессарабии. Президент также скрыл военное вторжение СССР в Финляндию и продолжил апологетику захватнической политики Сталина.[113 - 75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим, 19 июня 2020 года, из http://kremlin.ru/events/president/news/63527]

В статье Путина было столько дезинформации, искажений и передергивания фактов, что она подверглась резкой критике ряда историков.[114 - Айбусинов Сырлыбай, 12 ошибок президента. Как Владимир Путин искажает в своей статье историю Второй мировой войны Сырлыбай Айбусинов сообщают «Открытые медиа», 24.06.2020, из https://openmedia.io/news/n3/12-oshibok-prezidenta-kak-vladimir-putin-iskazhaet-v-svoej-state-istoriyu-vtoroj-mirovoj-vojny/],[115 - Властелин мира истории. Для нас статью Владимира Путина прочитал историк Борис Соколов, 20.06.2020, из https://vot-tak.tv/novosti/vlastelin-mira-istorii/] Наконец, сильнейший удар по исторической науке Путин нанёс своим преступным изменением Конституции.

В результате Конституционного переворота и обнуления президентских сроков в июле 2020 года Путин стал пожизненным правителем с диктаторскими полномочиями. Путинская Конституция содержит колоссальное количество вредоносных, антидемократических поправок. Эти поправки подрывают все принципы народовластия. Они попирают права человека и ущемляют свободу слова, также и в исторической области.

Так пункт 1 статьи 67.1 отбрасывает современный исторический дискурс в далёкое прошлое. Объявление Российской Федерации „правопреемником Союза ССР“ на своей территории, а также „правопреемником (правопродолжателем) Союза ССР“ в отношении членства в международных организациях за пределами РФ знаменует возврат к репрессивно-карательному менталитету и геополитическим амбициям советской диктатуры.[116 - Конституция Российской Федерации, стр. 24, из http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202007040001?index=23&rangeSize=1]

Не менее опасен и второй пункт статьи 67.1.[117 - Заявление Вольного исторического общества о предполагаемых поправках Конституции Российской Федерации, 10.03. 2020, из https://volistob.ru/statements/zayavlenie-volnogo-istoricheskogo-obshchestva-o-predpolagaemyh-popravkah-konstitucii] Он гласит, что „Российская Федерация, объединенная тысячелетней историей, сохраняя память предков, передавших нам идеалы и веру в Бога, а также преемственность в развитии Российского государства, признаёт исторически сложившееся государственное единство.“[118 - Конституция Российской Федерации, стр. 25, из http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202007040001?index=24&rangeSize=1]

Третий пункт той же статьи утверждает: „Российская Федерация чтит память защитников Отечества, обеспечивает защиту исторической правды. Умаление значения подвига народа при защите Отечества не допускается.“[119 - Конституция Российской Федерации, стр. 25, из http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202007040001?index=24&rangeSize=1]

Из года в год российские солдафоны, чекисты и тюремщики защищают свою лживую „историческую правду“. „Правопреемники“ СССР свирепо преследуют всех, кто возвышает свой голос против произвола, пропаганды, национализма, репрессивных практик и тоталитарных традиций прошлого.[120 - Константин Добрынин разъяснил самые важные поправки к Конституции, 01.07. 2020, из https://pen-paper.ru/novosti/pressa-o-pen-i-paper/konstantin-dobryinin-razyasnil-samyie-vazhnyie-popravki-k-konstituczii/],[121 - Хапаева Дина, Зачистка памяти Поправка в Конституцию об «исторической правде» окончательно убивает свободомыслие в России: другой точки зрения, кроме официальной, больше не будет, 17 июня 2020, из https://novayagazeta.ru/articles/2020/06/17/85880-zachistka-pamyati]

В УК, КоАП и ФЗ РФ вписывают всё новые статьи для наказания идеологических еретиков. Исследователи, профессора, учителя и любители истории оказываются перед лавиной абсурдных обвинений, административных штрафов, увольнений, уголовных дел и политических процессов. В атмосфере травли доносы, цензура и самоцензура на исторической арене усиливаются с каждым днём.[122 - Лев Лурье: Логическое развитие поправки об исторической правде ведёт к строжайшей цензуре в стране, 04.03.2020, из https://www.fontanka.ru/2020/03/04/69015625/]

Принятие изменений в Федеральный закон „Об образовании в Российской Федерации“ весной 2021 года было осуществлено Госдумой, с одобрения Совфеда и В. В. Путина. Изменения в закон повлекли за собой крупномасштабную атаку на просвещение, образование, науку и свободу слова в России.[123 - Декларация ученых и популяризаторов науки, 12.01. 2021, из https://trv-science.ru/2021/01/declaration/],[124 - ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА к проекту федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации», из https://sozd.duma.gov.ru/bill/1057895-7]

„Лицензирование“ (удушающий государственный контроль) просветительской деятельности означает сверхбюрократизацию образования, ограничение и запрет на просвещение всех физических лиц и НКО, объявленных „иностранными агентами“.

Этот чиновничий намордник на научно-культурную сферу создан для зажимания рта независимым учёным, лекторам, авторам подкастов и другим популяризаторам науки. Централизованное регулирование просвещения ведёт к криминализации свободомыслия и выхолащиванию знания как такового.[125 - Просветительская деятельность в России: правовые основы и порядок осуществления, из https://www.youtube.com/watch?app=desktop&fbclid=IwAR2Rdag1CADV-JS7ua504sG8mD9goLGTcU75ni7m7_ZELpHoyDxbZ2yORqg&v=BlO8WUjb68Y&feature=youtu.be+],[126 - Против поправок о просветительской деятельности, из https://www.change.org/p/%D0%B3%D0%BE%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%B0%D1%80%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D1%8F-%D0%B4%D1%83%D0%BC%D0%B0-%D1%80%D1%84-%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%82%D0%B8%D0%B2-%D0%BF%D0%BE%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D0%BA-%D0%BE-%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%81%D0%B2%D0%B5%D1%82%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9-%D0%B4%D0%B5%D1%8F%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8-1e6d7a97-a61a-49b9-a7a7-80da49172ccf] Подобный административный колпак грозит погрузить российское общество в интеллектуальную тьму.

Идея книги „Народная история России“ родилась у меня как антитеза тому лженаучному оффициозу, который насаждается в умы населения. Эта книга является ответом на бесконечную мифологию, пропаганду и фабрикации Кремля. Второй том моего исследования является хронологическим продолжением первого. С помощью многочисленных воспоминаний и записок современников я описываю послереволюционное положение в стране при власти РКП(б), без прикрас и умолчаний.

„Народная история России. Устои советской диктатуры“ включает в себя шесть глав: „О жилье, быте и холоде“, „Непрекращающаяся страда“, „Госбанк: политика легализованного грабежа“, „Привилегии правящего класса“, „В царстве бюрократии“ и „Спираль рабочего протеста“.

Глава „О жилье, быте и холоде“ описывает последовательный развал городской инфраструктуры с Первой мировой войны до начала 1920-х. Попустительская политика самодержавия, нерациональные методы управления Временного правительства и некомпетентность большевиков привели к коллапсу жилищной сферы.

Глава „Непрекращающаяся страда“ рассматривает продуктовый кризис, товарный дефицит и голод в РСФСР. Используя сотни документов, я подробно анализирую то, как население адаптировалось к жизни в первые годы правления коммунистов.

Глава „Госбанк: политика легализованного грабежа“ даёт необходимый экскурс в финансовую политику Российской империи. Она объясняет связь банковского сектора с капитализмом, Крепостным правом и захватнической колониальной экспансией. Далее я подробно освещаю, как после Октября большевики провели массовую конфискацию финансовых средств у миллионов граждан. Национализация банков и захват Госбанка отняли накопленные сбережения у огромного числа житетей страны и поставили население на грань нищеты.

Глава „Привилегии правящего класса“ проливает свет на то, как жила коммунистическая элита в РСФСР. Короткий период вынужденного воздержания быстро сменился административными льготами и прерогативами для наркомов, членов РКП(б), ВЧК и попутчиков режима. Сытные, вкусные блюда, деликатесы, обеды в ресторанах, высокие зарплаты, пайки, автомобили, квартиры и дачи партийцев находились в кричащем противоречии с разорением масс. Практика привилегий указывала на то, что равноправие в советской России было преимущественно декларативным.

Глава „В царстве бюрократии“ исследует роль чиновничества в советской России. После Октября бумажная волокита, канцелярщина, коррупция, повальный дефицит и редкостный бюрократизм стали неотъемлемыми элементами коммунистического правления.

Наконец, последняя глава „Спираль рабочего протеста“ разрушает пропагандистский миф о том, что советская власть якобы держалась на власти пролетариата, который поддерживал её во всём. Используя обилие свидетельств и документов, я показываю, что РКП(б) делала всё для подавления независимого рабочего движения в стране. Большевики расстреливали рабочие демонстрации, арестовывали и запугивали активистов и организаторов. Они разгоняли рабочие Союзы и конференции, увольняли протестующих с заводов и насильственно загоняли рабочих в казённые профсоюзы.

В заключение следует сказать несколько слов о государственнической трактовке прошлого в настоящем. Путинская власть сознательно продвигает идеологизированную версию истории. В ней протест всегда маргинализован, а сопротивление властям тщетно. Согласно этой версии, государство – это всё, а человек – ничто. Однако многовековая история России доказывает обратное. Лучшими достижениями страна обязана именно борьбе отдельных людей за свои и чужие права, их мужеству, организации и взаимопомощи.

Культ государства, напротив, чрезвычайно опасен. Он неизбежно ведёт к бесчисленным злоупотреблениям. Достаточно вспомнить тёмные времена опричнины, кровавое наследие российского империализма, десятилетия коммунистического диктата и сталинский тоталитаризм. Пропаганда сильного, авторитарного государства – это завуалированная пропаганда презрения к демократическим ценностям, правам человека и народовластию.[127 - Ферретти Мария, Обретенная идентичность. Новая «официальная история» путинской России, 27 сентября 2004, из https://polit.ru/article/2004/09/27/ferretti/]

Результатами академического изоляционизма, политической конфронтации и травли в России стала запуганность. Писать правду и приводить очевидные, документированные факты стало чревато последствиями. Тем важнее становится защита исторического наследия от провластных коррупционеров, пропагандистских демагогов и карьеристов от науки.

Воссоздание живой памяти о прошлом становится долгом каждого. Василий Ключевский отметил в начале XX века, что „каждый из нас должен быть хоть немного историком, чтобы стать сознательно и добросовестно действующим гражданином.“[128 - Ключевский В. О. Сочинения в девяти томах. Курс русской истории, Том 1, Мысль, Москва, 1987, стр. 62] Это поистине так. Понимание проблем прошлого и динамики перемен всегда постулирует критический анализ, выбор и личную ответственность. А вместе с ними – прерогативу на инакомыслие и активное сопротивление угнетению в настоящем. Если историческое наследие, всеобщие права и свободы не защитить совместными усилиями сегодня, то завтра защищать будет просто нечего.




О жилье, быте и холоде


В постреволюционной России отношение к дому, очагу и уюту претерпело коренные изменения. Почти всё, что до революции считалось само собой разумеющимся, после Февраля 1917 года было всерьёз поставленно под сомнение, пересмотрено или отброшено в сторону. Изменения в обществе носили социальный, политический, экономический, культурный, этически-религиозный и хозяйственно-коммунальный характер.

С большевистским переворотом переоценка ценностей приняла ещё более радикальный характер. В первые годы Октябрьской диктатуры сам общественный быт, а вместе с ним внешний и внутренний вид городов, резко изменился, порой до неузнаваемости.[129 - Окнинский А. Л. Два года среди крестьян, Русский путь, Москва, 1998, стр. 8]

Этот феномен основывался на целом ряде факторов. Во-первых, за годы Первой мировой и Гражданской войн жилищное хозяйство городов Российского государства пришло в сильное запустение. Ряд посёлков, деревень и селений на западе и на Кавказских рубежах Российской империи был стёрт с лица земли. Огромное количество мостов, туннелей, дорог, больниц и других объектов инфраструктуры было разрушено.[130 - Павлович М. П. Итоги мировой войны, Московский рабочий, Москва, 1924, стр. 15-16]

Во-вторых, городские власти столкнулись с ощутимой нехваткой денежных средств. Форсированная милитаризация экономики 1914–1918-х годов и резкие сокращения в бюджете свели строительные расходы до минимума. При падении стоимости рубля и невозможности долгосрочных займов городским администрациям страны приходилось отсрочивать строительные работы по канализации, водопроводу и мощению улиц на неопределённый срок.[131 - Вопросы мировой войны: сборник статей / под редакцией профессора Туган-Барановского, Издание Юридического книжного склада „Право“, Петроград, 1915, стр. 455-457]

Помимо этого с 1915 года цены на товары непрерывно росли. Квартирная плата, напротив, практически не менялась. Домовладельческое хозяйство, жившее за счет квартирной платы, напрямую от этого страдало. При снижении доходов домовладельцев домовладение становилось убыточным. Поскольку население было не в состоянии платить повышенную квартирную плату, а самодержавие было заинтересовано в продолжении войны, царскому правительству поневоле пришлось впервые встать на сторону жильцов, а не домовладельцев.[132 - Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 331-332],[133 - Октябрьский переворот и диктатура пролетариата: Сборник статей, Госиздат, Москва, 1919, стр. 121],[134 - XX век: хроника московской жизни. 1911–1920 / Составители С. Г. Муранов и другие, Мосгорархив, Москва, 2002, стр. 347]

В 1915 году был издан запрет на повышение цен на квартиры. В 1916-м – запрет на выселение жильцов. Домовладельцы ответили на „твёрдые цены“ сокращением расходов на ремонт. Дома разрушались, а жилищное хозяйство приходило в негодность.[135 - Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 331–332; XX век: хроника московской жизни. 1911–1920 / Составители С. Г. Муранов и другие, Мосгорархив, Москва, 2002, стр. 347] Домовладельцы старались выжать максимальный доход из своей собственности. Как справедливо резюмировало одно советское исследование, домовладельцы начали жить за счёт разрушения жилищ.[136 - Октябрьский переворот и диктатура пролетариата: Сборник статей, Госиздат, Москва, 1919, стр. 121]

Историк М. М. Богословский заметил в своём дневнике, какое грустное впечатление производила Москва в августе 1916 года. По словам очевидца, летом ремонта домов не было: „Всё как-то потемнело, облезло, облупилось, обломалось, загрязнилось; всё стало какое-то драное. Неприятно.“[137 - Богословский М. М. Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея / Ответственный редактор С. О. Шмидт, Время, Москва, 2011, стр. 228]

Улицы городов Российской империи стали убирать всё реже.[138 - Голицын В. М. Дневник 1917–1918 годов, Захаров, Москва, 2008, стр. 273] Мостовые стали зарастать травой, а трубы домов не очищались годами.[139 - Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 80, 82] Водопровод и канализация приходили в упадок. С начала Первой мировой до конца Гражданской войны новое жильё не строилось, а старое не ремонтировалось.[140 - Октябрьский переворот и диктатура пролетариата: Сборник статей, Госиздат, Москва, 1919, стр. 121; Окнинский А. Л. Два года среди крестьян, Русский путь, Москва, 1998, стр. 8]

По данным советской историографии, за годы империалистической войны и интервенции жилищный фонд республики сократился более чем на 350 000 домов.[141 - Вестник статистики: орган ЦСУ СССР. 1970. № 3. Москва. стр. 8] Стихийные бедствия ухудшили положение отдельных городов и посёлков ещё больше. В ночь с 16 (29) на 17 (30) ноября 1917 года в Петрограде свирепствовала буря, которая подняла уровень воды в Неве, Фонтанке, Мойке и каналах. В результате наводнения многие жилые дома и подвальные этажи Петрограда были затоплены.[142 - Петроградский листок. 1917, № 268 (18 нояб. (1 дек.)). стр. 4]

Особенно пострадали жители районов и островов, расположенных в низменности. Многим пришлось оставить свои квартиры и переселиться в другое место. Ряд крыш сорвало, заборы были повалены, а деревья – вырваны.[143 - Новая жизнь. 18 нояб. (1 дек.) 1917, № 184(178). стр. 3] Были и другие примеры, вроде небывалого наводнения в Якутии в июле 1918 года. Это наводнение особенно затронуло Верхоянский уезд.

Ещё больший вред городской инфраструктуре нанесли пожары. Январские взрывы и пожар 1917 года в порту Архангельска причинили городу огромный ущерб.[144 - Архангельск. 22 января 1917 г. № 18. стр. 3],[145 - Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 9] 2 (15) мая 1917 года пожар в Барнауле стал одним из самых опустошительных пожаров в истории России. Барнаульский пожар уничтожил 60 кварталов города. Он оставил около 20 из 56 тысяч барнаульцев без жилья.[146 - Гусельникова Маргарита, Барнаул. Путеводитель, Маматов, СПб., 2010, стр. 20-21]

В ходе большевистского переворота в октябре-ноябре 1917 года Москва пострадала от сильного артобстрела и нескольких пожаров. Позже, в Иркутске многодневные декабрьские бои 1917 года между большевиками и их противниками нанесли городу громадные повреждения. Масса домов Иркутска попала под обстрел артиллерии и сгорела в результате пожаров.

В конце мая 1918 года в Москве снова вспыхнул пожар. Больше месяца спустя, в начале июля 1918 года, в Москве разгорелся очередной пожар на станции Симоново.[147 - Драбкина Елизавета, Чёрные сухари, Советский писатель, Москва, 1976, стр. 178-179],[148 - Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 183] Февральский пожар 1919 года на Даниловской мануфактуре также нанёс столице сильный ущерб.[149 - XX век: хроника московской жизни. 1911–1920 / Составители С. Г. Муранов и другие, Мосгорархив, Москва, 2002, стр. 484]

В августе 1920 года в Вологде также произошёл сильнейший пожар. Он чуть не испепелил весь город дотла.[150 - Амфитеатров А. В. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10, Книга 2, Интелвак / РЛТВО, Москва, 2003, стр. 530] В результате пожара была уничтожена треть Вологды.[151 - Шаламов В. Т. Новая книга: Воспоминания. Записные книжки. Переписка. Следственные дела, Эксмо, Москва, 2004, стр. 20] После революции пожары были также отмечены в Ораниенбауме, Иваново-Вознесенске и многих других населённых пунктах страны.[152 - Вечернее слово. 10 июня (28 мая) 1918, № 53. стр. 2],[153 - Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 64]

Были в России и города вроде Пскова, который дважды подвергся оккупации и разграблению – в 1918 и в 1919 году. Вдобавок к этому 31 июля 1920 года над Псковом пронёсся небывалый ураган, нанесший городу огромные повреждения.[154 - Филимонов А. В. Псков в 1920–1930-е годы: очерки социально-культурной жизни, Псковская областная типография, Псков, 2005, стр. 169, 297]

Таким образом, ещё при власти самодержавия, а позже Временного правительства и Совнаркома, городская инфраструктура неуклонно приходила в запустение. Как ответ на апатию власти в организациях Союза Городов родилась идея созыва Всероссийского Съезда по оздоровлению городов. Съезд по вопросам оздоровления городов России должен был стать спасительным явлением. Идея проведения съезда оформилась в ноябре 1915 года, на состоявшемся в Москве Совещании врачей и техников областных и губернских комитетов Союза Городов. Цель заключалась в подготовке организации технической и санитарно-технической помощи по возрождению разорённых городов.[155 - Всероссийский союз городов. Главный комитет. Доклад IV-му Съезду представителей Всероссийского союза городов о созыве при Главном комитете Всероссийского съезда по оздоровлению городов, Москва, 1916, стр. 5]

В 1916 году была утверждена программа и положение о Съезде. Был создан и организационный Комитет будущего Съезда.[156 - Блюменфельд М. Л. О предстоящем Всероссийском Съезде по оздоровлению городов // Вестник Иркутского городского общественного управления. № 7–9. 1916. Иркутск. стр. 12-14] Однако из-за чиновничьего бюрократизма самодержавия проведение Всероссийского Съезда по оздоровлению городов постоянно откладывалось. Не удалось созвать Съезд и после Февральской революции.

Между тем ситуация заметно ухудшалась. В Кронштадте анархо-синдикалисты призывали к расширению деятельности домовых комитетов и их объединению. Посредством создания подобной организации они стремились осуществить равенство в распределении жилищ. Слушатели собраний жаловались на разрушение домов и порчу водопроводов. Они рисовали картины того, как сквозь дырявые крышы в комнаты просачивается дождь. В подвальных квартирах царила постоянная сырость, отчего гибли дети, а хозяева не делали ремонта с довоенного времени. Анархо-синдикалисты требовали взяться за дело общими силами.[157 - Ярчук Е. Кронштадт в русской революции, Издание Исполнительного Комитета Профессиональных Союзов, Нью-Йорк, 1923, стр. 23]

С Октябрьским переворотом и началом Гражданской войны долгожданные преобразования пришлось отложить. Обстановка в жилищно-коммунальной сфере приняла поистине бедственный характер. С приходом зимы улицы и проспекты городов были завалены сугробами снега, которые лежали неубранными.[158 - Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 144]

Пешеходы были вынуждены протаптывать тропинки в середине улиц и ходить по трамвайным путям. Один свидетель отметил в декабре 1917 года: „На улицах не чистят, ходить очень сложно. Рельсы трамваев оказались в каких-то снежных канавах – того и гляди попадёшь под трамвай.“[159 - Ростковский Ф. Я. Дневник для записывания… (1917-й: революция глаза ми отставного генерала), Росспэн, Москва, 2001, стр. 427]

К началу февраля 1918 года обстановка в российских городах ухудшилась ещё больше. По признанию британского дипломата Брюса Локкарта, тот Петроград, в который он вернулся, был совсем непохож на оставленный им несколько месяцев тому назад: „Улицы были в ужасном состоянии. Снег не сгребали неделями, и путешествие на санках с Финляндского вокзала до посольства было похоже на катание по театральной железной дороге, только гораздо менее безопасное.“[160 - Локкарт Р. Б. История изнутри: мемуары британского агента, под ред. Л. М. Суриса, Директ-Медиа, Москва-Берлин, 2017, стр. 242]

В апреле 1918 года на русско-финской границе, в поселке Ваммельсуу (впоследствии Серово) прозаик Леонид Андреев заметил, что его дом уже несколько лет был болен и вызывал тягостное чувство. Андреев добавил: „Кривые линии, кое-где гниль, облупилось, выцвело, грязно, башня с наклоном. Не люблю. Чтобы держать в порядке, надо очень много денег, постоянный ремонт и постоянная внимательная любовь.“[161 - Андреев Л. Н. S.O.S.: Дневник (1914–1919). Письма (1917–1919). Статьи и интервью (1919). Воспоминания современников (1918–1919) / Под редакцией и со вступительной статьёй Ричарда Дэвиса и Бена Хеллмана, Atheneum-Феникс, Москва-СПб, 1994, стр. 37] Ни денег, ни ремонта, ни постоянной любви у населения к тому времени не осталось.

В регионах городские земельные отделы принимали окружающие хутора с живым и мёртвым инвентарём от разогнанных городских самоуправлений. Порой никакой передачи инвентаря вообще не происходило. В Ельце, во второй половине 1918 года приёмку пришлось проводить по наличию. Никаких описей и сведений о положении городского хозяйства советской власти предоставлено не было.[162 - Юбилейный сборник. Годовщина Октябрьской революции / Издание Комиссии по устройству празднеств при Елецкой организации РКП (большевиков), Елец, 1918, стр. 43]

В ряде населённых пунктов подобных описей вообще не велось. Городские земли зачастую находились в аренде у зажиточных крестьян, которые переуступали их беднейшим гражданам. Таким образом система хозяйства вконец запускалась. В елецком отчёте о деятельности городского земельного отдела с 1 апреля по 20 октября 1918 года сторонник большевиков с раздражением описал положение вещей: „Постройки полуразрушены, помещения для служащих и рабочих – грязные, вонючие, сырые, холодные, с первого же взгляда резко характеризующие на сколько отцы города заботились о благосостоянии рабочих, обработывающих городские земли.“[163 - Юбилейный сборник. Годовщина Октябрьской революции / Издание Комиссии по устройству празднеств при Елецкой организации РКП (большевиков), Елец, 1918, стр. 43]

Весь 1918 год городской быт был отмечен процессом последовательной детериорации. Процесс этот затронул всю страну, вплоть до Дальнего Востока. К лету 1918 года положение квартирного хозяйства во Владивостоке было совершенно неудовлетворительным. Горсовет Владивостока издал обязательное постановления для домовладельцев города о производстве ремонта во всех жилых помещениях, сдаваемых в наём. Совет постановил, чтобы ремонт был произведен во всёх домах не позже 15 октября 1918 года.[164 - Голос Приморья. 29 мая 1918 г. № 223. стр. 2]

Это означало, что весь мелкий ремонт в квартирах, исправление дымовых труб, дымоходов, плит и всего остального переходили под ответственность домохозяина. Необходимость ремонта, сопряженного с длительной, серьезной работой, устанавливалась жилищной инспекцией. При необходимости ремонта, домохозяин или лицо, заменяющее его, был обязан произвести его в срок, указанный инпекцией.[165 - Голос Приморья. 29 мая 1918 г. № 223. стр. 2]

Если домовладелец отказывался сделать ремонт, или замедлял его, нанимателю предоставлялось право произвести необходимый ремонт за счет владельца дома. Стоимость ремонта могла быть не выше двухмесячной арендной платы, при удержании расходов по счетам из платы за квартиру. Виновные в неисполнении обязательного постановления подверглись штрафу от 25 до 1000 рублей в административном порядке.[166 - Голос Приморья. 29 мая 1918 г. № 223. стр. 2]

Никакие постановления не работали. К 1919 году коммунальный сектор был запущен как никогда раньше. Снег с крыш не счищали, и он свешивался вниз здоровыми глыбами. Управляющий делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевич писал, что огромные ледяные сосульки никто не сбивал, и они, как сталактиты лепились по карнизам и по водосточным трубам, угрожая прохожим падением, так что от домов старались отходить подальше.[167 - Бонч-Бруевич В. Д. Воспоминания о Ленине, Наука, Москва, 1969, стр. 368]

Состояние дорог в республике было также чрезвычайно критично. По свидетельству очевидцев, в 1920 году из ям провалившихся мостовых Петрограда торчали кузова автомобилей. Некоторые ямы в целях безопасности были огорожены ржавыми железными кроватями, поставленными на ребро.[168 - Ходасевич В. М. Портреты словами: Очерки, Бослен, Москва, 2009, стр. 174]

В значительной мере коллапс городской инфраструктуры усилила деструктивная жилищная политика большевиков. Советская власть отменила право частной собственности на землю.[169 - Декреты Советской власти. Т.I. 25 октября 1917 г. – 16 марта 1918 г., Политиздат, Москва, 1957, стр. 18] Коммунисты также издали постановление „О правах городских самоуправлений в деле регулирования жилищного вопроса“ и ряд других контрпродуктивных декретов.[170 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 15]

С аннулированием частного владения всё жильё в стране, включая его возведение и эксплуатацию, перешло в руки государства.[171 - Меерович М. Г. Наказание жилищем: жилищная политика в СССР как средство управления людьми (1917–1937 годы), РОССПЭН, Москва, 2008, стр. 14] Однако советская власть оказалась не в состоянии привести городскую инфраструктуру в надлежащий вид.

Меры Совнаркома имели для городского населения далекоидущие последствия. Городские самоуправления получили право секвестировать все пустующие помещения, пригодные для жилья. Им было дано право вселять в помещения граждан, нуждающихся в жилье, или живущих в перенаселённых или опасных для здоровья квартирах. Городские структуры также получили право учреждать жилищные суды.[172 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 15]

Впоследствии права частной собственности на недвижимость отменили на все участки, как принадлежащие частным лицам и промышленным предприятиям, так и ведомствам и учреждениям. Бывших собственников недвижимости уравняли в правах с прочими нанимателями. Их обязали вносить наёмную плату за занимаемые ими помещения на одинаковых основаниях со всеми остальными.[173 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 833-834]

Предоставление адекватного жилья тем, у кого его не было, было важным шагом социальной политики. Оно помогло многим обитателям грязных, сырых подвалов и пыльных каморок на чердаках.[174 - Ярчук Е. Кронштадт в русской революции, Издание Исполнительного Комитета Профессиональных Союзов, Нью-Йорк, 1923, стр. 39] Однако перераспределение жилой площади в советской России имело административно-репрессивный характер. Оно было пропитано классовым антагонизмом.[175 - Бухарин Н. И. Азбука коммунизма, Алгоритм, Москва, 2018, стр. 284-285]

Жилищный передел сопровождался массовыми реквизициями, уплотнениями, конфискациями собственности „буржуев“ и другими фактами произвола.[176 - Осоргин Михаил, Времена. Происшествия зеленого мира, Интелвак, Москва, 2005, стр. 133]

Тысячи жильцов стали насильственно вышвыривать из их домов. Прозаик Леонид Пантелеев вспоминал, как после того, как его семью выгнали из их собственной квартиры, он, его маленький брат и их мать были вынуждены переехать к тётке. Пантелееву запомнилась беспросветная нищета, обмороженные руки, лютый мороз в квартире и то, как ему с братом приходилось спать на полу в прихожей.[177 - Пантелеев Леонид, Верую! Автобиографическая повесть, Издательство Сретенского монастыря, Москва, 2008, стр. 40]

В ходе массовых конфискаций жилья, в пустующие квартиры стали вселять новых жильцов. Главным образом это были представители рабочей бедноты, красногвардейцы и солдаты. Однако насаждаемое правительством популистское перераспределение жилищного фонда работало лишь в краткосрочной перспективе. В долгосрочной перспективе оно лишь усугубляло жилищный крах. Как верно заметил экономист С. Н. Прокопович, для власти решающее значение имели политические, а не народнохозяйственные соображения.[178 - Прокопович С. Н. Народное хозяйство СССР, Т.1, Издательство имени Чехова, Нью-Йорк, 1952, стр. 123]

Под влиянием пропаганды Совнаркома вселявшиеся незнакомцы рассматривали дарованное им жильё как военную добычу, отобранную у „буржуев“.[179 - Дети русской эмиграции. Книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники, Составление и предисловие Л. И. Петрушевой, Терра, Москва, 1997, стр. 39] Новые жильцы смотрели на своё пристанище не как на дом, а как на отчужденный, временный приют, о котором не было нужды заботиться.[180 - Дети русской эмиграции. Книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники, Составление и предисловие Л. И. Петрушевой, Терра, Москва, 1997, стр. 39]

Социальная поляризация и классовое соперничество привели к тому, что многие дома загаживали до неузнаваемости.[181 - Аничков В. П. Екатеринбург – Владивосток (1917–1922), Русский путь, Москва, 1998, стр. 63] Засорение и осквернение шли полным ходом. Многие особняки, в которых находились солдатские клубы, были испакощены до такой степени, что их приходилось покидать и перебираться в другое место.[182 - Финдейзен Н. Ф. Дневники. 1915–1920 / Расшифровка рукописи, исследование, комментирование, подготовка к публикации. М. Л. Космовской, Дмитрий Буланин, СПб., 2016, стр. 260]

В истории постреволюционной России небрежное отношение к жилью закрепилось. Оно санкционировалось государством сверху. Ненависть к „хоромам“ и „дворцам“ буржуев и богачей неустанно разжигалась в советской печати. Накопившаяся злоба перерастала в бытовую месть на уровне мелкого хулиганства и вандализма.

Неприязнь к представителям имущих классов выражалась в разгроме их собственности. Нередко, выезжая из барских домов, жильцы-пролетарии не оставляли предполагаемым „врагам“ ничего. Они срывали электропроводку, вывинчивали лампочки и ломали всё, что только можно.[183 - Угримов А. А. Из Москвы в Москву через Париж и Воркуту / сост., предисл. и коммент. Т. А. Угримовой, Издательствово „RA“, 2004, стр. 454-455]

Один владелец дома в Кинешме Костромской области писал, что его дом был реквизирован Совдепом для какого-то клуба молодёжи-пролетариата. Свидетель отметил, что молодёжь эта вела себя в их доме до того гнусно, что вызвала ропот среди соседей, главным образом, простонародья. Очевидец заключил: „Не пощажена мебель, пианино, и представляю себе, что и не всё уцелело.“[184 - Письма во власть. 1917–1928. Завления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям, Сост. А. Я. Лившин, И. Б. Орлов, Росспэн, Москва, 1998, стр. 76-77]

Дополнительным фактором разрушения жилья стал прогрессирующий топливный коллапс в стране. Из-за отключения отопления, плохой вентиляции и употребления печей-буржуек и самоваров дым в помещениях стоял столбом. Стены, потолки и окна квартир были закопчены. Большинство прачечных при советской власти приостановило работу.[185 - Панина С. В. На петербургской окраине. Война // Новый журнал. 1957. Книга 49. стр. 194] В итоге мокрое бельё сушили дома на диванах, стульях и дверях. Мебель и обстановку стали ломать на дрова.[186 - Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 90]

В первые постреволюционные годы запустение в домах приняло настолько устрашающий характер, что в мае 1920 года Совнарком был вынужден издать особый декрет. В нём правительство грозило административным наказанием лицам, портящим свои жилища и содержащим их в антисанитарном состоянии. Виновным грозило лишение свободы сроком до одного месяца и принудительные работы сроком до трёх месяцев.[187 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1920 г. Управление делами Совнаркома СССР, Москва, 1943, стр. 340]

На практике подобные угрозы нисколько не помогали. Внешний и внутренний вид городского жилья носил печать глубокого вырождения. В феврале 1921 года писатель К. И. Чуковский пришёл к выводу, что городской быт „сломался“.[188 - Чуковский Корней, Дневник в 3 томах. Том 1. 1901–1921, ПРОЗАиК, Москва, 2012, стр. 323]

Немалую роль в разрушении жилья сыграло откровенное невежество и бескультурье переселяемых людей. Масса не имеющей опыта проживания в городских квартирах необразованной бедноты в одночасье переехала из городских трущоб, бараков, грязных углов и подвалов окраин в ухоженные и чистые жилища.

Городские „низы“ и деревенские жители к такой трансформации были совершенно не готовы. После столетий классовой маргинализации и жилищной дискриминации переселение в комфортабельные квартиры, дома, особняки и хозяйские усадьбы стало для миллионов рабочих и крестьян культурным шоком.

Пертурбации в жилищной сфере походили на сейсмический сдвиг. Характерной иллюстрацией происходящего процесса стало дополнение В. И. Ленина к проекту декрета Петросовета „О реквизиции квартир богатых для облегчения нужды бедных“. Оно стало одним из первых шагов режима в жилищной политике.[189 - Ленинский сборник XXI, Партийное издательство, Москва, 1933, стр. 104]

Неясным оставалось только, что именно представляла из себя богатая квартира. Ленин с готовностью предоставил определение: „Богатой квартирой считается также всякая квартира, в которой число комнат равняется или превышает число душ населения, постоянно живущего в этой квартире.“[190 - Ленин В. И. Полное собрание сочинений, Том 54, Издательство политической литературы, Москва, 1975. стр. 380]

Согласно логике Ленина, если в квартире из трёх комнат жила семья из трёх человек, то она была „богатой“. А если семья из четырёх человек жила в трёхкомнатной квартире, то „богатой“ она уже не была. И, значит, выселять необходимости не было.

Подобная формула была совершенно произвольна. Тем не менее, большевистские структуры стали беспрекословно претворять ленинскую формулу в жизнь. Системы в выселениях не было практически никакой. Ключевыми словами у представителей РСДРП(б) и их временных союзников левых эсеров были „уплотнение“ и „выселение“. О вселении выселяемых куда бы то ни было речи часто вообще не шло.

Реквизиции квартир и выселения вчерашней буржуазии показали этические стандарты власти во всей красе. Всего через два месяца после Октябрьского переворота офицер-артиллерист В. Ф. Климентьев наблюдал за тем, как несколько семейств выселяли из их квартир. Выселяемым позволили взять с собой только самое необходимое, то, что они сами могли унести. Климентьев заметил: „Если кто-нибудь сопротивлялся, того – очень часто – выволакивали во двор и убивали. И это не грабители делали, а представители так называемой рабоче-крестьянско-солдатской власти.“[191 - Клементьев. В. Ф., В большевицкой Москве (1918–1920), Русский путь, Москва, 1998, стр. 5]

Представители демократической общественности были крайне обеспокоены происходящим. Историк и публицист С. М. Дубнов отметил в своём дневнике от 11 марта 1918 года, что вышел декрет о принудительном водворении („вселении“) красногвардейцев и рабочих в буржуазные квартиры. Он заключил: „Я, например, должен очистить свой кабинет для какого-нибудь грабителя с казённой винтовкой. Всё это делается для подкупа черни.“[192 - Дубнов С. М., Книга жизни. Материалы для истории моего времени, Гешарим / Мосты культуры, Иерусалим/Москва, 2004, стр. 432]

Дубнов подметил важную деталь. Советские структуры именно подкупали „низы“, стараясь завоевать их симпатию. При этом далеко не всем выселяемым разрешали брать с собой личные вещи. К примеру, поэта и публициста Фёдора Сологуба с женой, живших на родном Василевском острове, даже уплотнять не стали. Их попросту вышвырнули из квартиры, забрав все их вещи, мебель и книги. В результате, паре пришлось ютиться в павильоне, там же, на острове. Внутри павильона было настолько холодно, что за ночь на полу нарастала ледяная кора.[193 - Зинаида Гиппиус, Воспоминания, Захаров, Москва, 2001, стр. 172]

О том, какими варварскими методами осуществлялись выселения в советской республике весной 1918 года, повествует и случай Р. Донского. Донской работал профессором медицины в одном из столичных университетов. Семья его детей жила в Москве в районе Тверского бульвара. Молодая семья занимала одну комнату. В ней ютилось четыре человека: отец, мать, их новорожденный сын Всеволод и его няня Мариша. К этим людям среди ночи ворвались солдаты с винтовками. Они перевернули всё вверх дном и перепугали насмерть няню, у которой случилось нервное расстройство.[194 - Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 192]

Ночной визит был не более чем разминкой. Через два месяца семью, все взрослые члены которой работали, выставили на улицу. Дом, в котором они жили, реквизировали. Всем жильцам дали три дня на то, чтобы найти себе новую квартиру. Разумеется, ничего подходящего за это время найти было нельзя. По словам Доского, дяде Шуре пришлось „уплотниться“ и семья переехала к нему.[195 - Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 192]

Примерно через месяц семье Донских удалось снять жильё у беженцев из Варшавы, которые уехали вскоре после этого. Квартира осталась в распоряжении семьи, но ненадолго. По „стратегическим соображениям“ всех жильцов верхних этажей их дома снова вышвырнули – опять в трёхдневный срок. На этот раз семью Донских приютили знакомые, у которых они прожили около месяца. И лишь тогда семье повезло. В том доме, где жили родители, а Донской работал председателем домового комитета, освободилась квартира. Донскому удалось её отвоевать для родных. Это был четвёртый переезд семьи за одну зиму.[196 - Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 192]

Случай этот был далеко не исключительный. Он был ярким подтверждением того, как власть относилась к простым людям. Никаких даже приблизительных „буржуев“ в семье Донских не было. Отец бегал по службам с девяти утра до половины третьего ночи, а мать, несмотря на болезнь почек, работала в двух больницах. Как иронично заметил Донской, в РСФСР это называлось восьмичасовым рабочим днём.[197 - Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. //Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 192]

Между тем коммунистическая власть последовательно ужесточала жилищный регламент. 3 августа 1918 года Совнарком предписал местным Советам приступить к реквизиции и конфискации мебели в частных квартирах нетрудовых элементов и в частных конторах в случае заявлений от советских учреждений о недостатке мебели.[198 - Декреты Советской власти. Т. III. 11 июля – 9 ноября 1918 г., Политиздат, Москва, 1964, стр. 570]

Формально мебель предполагалось конфисковывать у нетрудовых элементов. Но в действительности никто ни в чём не разбирался. Мебель конфисковывали у кого попало, в угоду совучреждениям. Как обнаружил один современник, самые громкие победы в Совдепии происходили в войне пролетариата с буржуазией.[199 - Окунев Н. П., Дневник москвича 1917–1920, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 216-217]

Очередной этап стихийного переселения в республике начался с конца августа 1918 года, после агрессивных призывов в правительственной прессе. Покушение на Ленина послужило сигналом к „выбиванию буржуазии из её гнёзд“.[200 - Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 347] Власть стала разбивать население России на категории. По словам очевидцев, если до осени 1918 вселения и выселения в стране происходили бессистемно, то теперь жилищные комиссии производили это по всем правилам искусства, разбивая квартирующих на шесть категорий, подразделённых на параграфы.[201 - Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 216]

Москвич Н. П. Окунев объяснил, что, к примеру, 6-я категория, литер „В“ имела в виду буржуа, ликвидировавших свои дела и живущих спрятанными капиталами, или имеющих собственность: фабрики, заводы, дома, торговли и прочее: „У них отбирается всё, и выдается только 'походный паек': пара белья, подушка, одеяло, т. е. то, что полагается красноармейцу, уезжающему на фронт.“[202 - Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 216-217]

Подобное выдворение жильцов из дома вело к глубочайшему нервному потрясению. Людей не только публично очерняли в прессе. Их насильственно вышвыривали из привычной колеи. Музыковед Н. Ф. Финдейзен вспоминал, как его знакомый, муж покойной певицы В. И. Рааб, изнервничался и плакал. Квартиру Рааба, ввиду отъезда уже сданную знакомым, заняли совершенно чужие люди и занесли туда всякий хлам, грязь и тараканов.[203 - Финдейзен Н. Ф. Дневники. 1915–1920 / Расшифровка рукописи, исследование, комментирование, подготовка к публикации. М. Л. Космовской, Дмитрий Буланин, СПб., 2016, стр. 261-262]

Жилищные комиссии мгновенно научились притеснять „вредные“ категории населения со всей изощрённостью. В этом отношении типичен пример бывшего коллежского регистратора О. М. Меньшикова. Меньшиков жил в Новгородской губернии. После конфискации царскосельского дома у его семьи и вынужденного переезда Меньшиковых на дачу на Валдае, Меньшиков получил объявление о конфискации дачи.[204 - Меньшиков М. О., Материалы к биографии // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв, Вып. 4., Москва, 1993, стр. 220]

При этом Меньшиковы с детьми сильно нуждались и недоедали. Многодетный отец попытался опротестовать несправедливое решение властей. 12 сентября 1918 года отдел Городского хозяйства прислал ответ на прошение Меньшикова, что никакие его резоны не принимались. Дача его должна была отойти в „народное достояние“.[205 - Меньшиков М. О., Материалы к биографии // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв, Вып. 4., Москва, 1993, стр. 220]

Меньшикова особенно злило то, что местные власти сами указывали статью декрета, которая говорила нечто совершенно отличное от того, чему они пытались подвергнуть его семью. И даже тогда власти упорно настаивали на своем. Из статуса владельцев дачи Меньшиковых перевели в „квартиронаниматели“. Чиновники нисколько не заботились о том, что родителям было нечем заплатить за хлеб детям, не говоря уже о плате за жильё.[206 - Меньшиков М. О., Материалы к биографии // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв, Вып. 4., Москва, 1993, стр. 220]

Как заметил сам Меньшиков, остатки правовых понятий обтрепались, как гнилая ветошь. Губернская администрация не слушалась даже центральных властей и толковала декреты Совнаркома вкривь и вкось. Меньшиков записал в своём дневнике от 13 сентября, что будет пытаться еще раз поговорить с ними, но, очевидно, без всякого результата: „Отнимают последний угол и последний клочок земли, заставляют платить за право жить в моем же доме, а чем платить? Чем кормить детей? Об этом ни малейшей заботы. До чего одеревенело сердце людей, до чего иссякла совесть!“[207 - Меньшиков М. О., Материалы к биографии // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв, Вып. 4., Москва, 1993, стр. 220]

По всей стране насчитывались миллионы подобных примеров. Власть сознательно использовала деклассированные элементы в качестве тарана против интеллигенции. Подселяемым „пролетариям“ негласно разрешалось травить и оскорблять „соседей-буржуев“ из числа бывших хозяев квартиры.

Известный анархист А. М. Атабекян, разгневанный действиями большевиков, доходчиво объяснил смысл происходящего. Он писал: „Если завтра жилец вас оберёт, обидит членов вашей семьи, обесчестит вашу дочь, то власть тут ни при чем: она управляет вещами, а не свободными людьми.“[208 - Атабекян А. М. Против власти / Составление, предисловие и комментарии А. В. Бирюкова, Либроком, Москва, 2013, стр. 142]

Защиты от нападок искать было не у кого. В своём эссе „Где мой дом?“ поэт К. Д. Бальмонт вспоминал о собственной жилищной несправедливости. Жизнь Бальмонта после насильственного заселения незнакомцев в его квартиру изменилась до неузнаваемости. Поэт писал: „Жители соседних комнат, наглые жильцы, самовольно поселившиеся в моей квартире, люди весьма вульгарные, подняли свой гвалт и как будто нарочно стараются быть тем более громкими, чем менее они имеют на это какие-нибудь логические основания.“[209 - Марина Цветаева в воспоминаниях современников. Мгновенный след / Издание подготовлено Л. А. Мнухиным; Предисловие Е. Толкачёвой, Вагриус, Москва, 2006, стр. 90]

Организованный психологический террор интелигенции исходил не только от новых соседей, но прежде всего от жилищно-хозяйственных органов диктатуры.

Один из свидетелей того времени описал в своих воспоминаниях сцену лета 1918 года, когда пришёл в московский жилищный отдел к заведующей.[210 - Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 193] На дверях большого зала заседаний висела табличка: „Посторонним вход воспрещается“. Мемуарист заглянул внутрь и увидел огромный зал, заставленный столами, за которыми работало несколько сот человек. Все сотрудники принимали посетителей. Большинство посетителей было выселяемыми интеллигентами, которые просили либо о предоставлении новых помещений, либо об оставлении их в старых.[211 - Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 193]

По воспоминанию Донского, приём вела девица-коммунистка, из числа тех, кого ученик его пожилой жены метко прозвал „большевистскими валькириями“ за решительность нрава. Приём шёл быстро: два, три громких окрика валькирии, и проситель вылетал бомбой.[212 - Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 193]

Донской отметил, как перед ним стоял проситель комитета уплотняемого дома. По словам мемуариста, тот с цифрами в руках, иллюстрирующими кубическое содержание воздуха в доме, количество жильцов и прочее, начал доказывать невозможность уплотнения. Его даже не стали слушать: „Я давно знаю наизусть всё, что вы собираетесь мне сказать, перебила валькирия его первую же фразу. Выбросте в сарай все ваши гостинные-ампиры и прочий хлам и вы увидите, сколько у вас места освободится!“[213 - Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 193]

Многое об атмосфере выселений в советской России говорит и ситуация в Пскове. Там 15 января 1919 года редакция местной газеты „Псковский набат“ опубликовала обращение „Буржуазия, потеснись!“ В нём официальный печатный орган самодовольно объявил читателям о вселении пролетариата в буржуазные квартиры. Рабочим объясняли, как они смогут расстаться с „проклятыми подвалами“, как их ждёт тепло и свет, как их дети будут расти в сухих и светлых квартирах, как сильными и крепенькими они войдут в жизнь и будут продолжать борьбу отцов. Буржуазию же требовали потесниться.[214 - Филимонов А. В. Псков в 1920–1930-е годы: очерки социально-культурной жизни, Псковская областная типография, Псков, 2005, стр. 169]

Далее авторы обращения в издевательском тоне обращались к тем, кого предстояло выселить. Жильцов информировали, что указанный день был первым днём вселения рабочих в буржуазные квартиры. Автор заметки со злорадством пояснил, что за недостатком места буржуазия будет вселяться в рабочие квартиры: „Буржуа, не забудьте на новоселье одеть калоши, открыть зонтик, – там холодно, там сыро и тесно, в рабочих подвалах. Там жутко: хирели дети в темных конурах и умирали без света; чахли отцы и матери – там пахнет смертью и страданием. Но… в калошах, с зонтиком… там можно жить.“[215 - Филимонов А. В. Псков в 1920–1930-е годы: очерки социально-культурной жизни, Псковская областная типография, Псков, 2005, стр. 169]

Так советский строй сменил одну вопиющую несправедливость на другую. Вызволяя одни слои населения из грязных трущоб, бараков и подвалов, коммунисты загоняли новые слои отверженных в те же самые трущобы. Этот бесчеловечный процесс жилищной рокировки преподносился с претензией на социальную справедливость.

В сельской местности положение с жильём обстояло не лучше. С осени 1917 года аграрные беспорядки заметно участились. По стране шли массовые самозахваты. В лучшем случае зерно, инвентарь, скот и землю бывших помещиков крестьяне распределяли между собой, договариваясь с землевладельцами полюбовно.[216 - Давыдов А. В. Тетрадь для записи того немногого, что осталось у меня в памяти о нашей жизни в Кулеватове после октября 1917 года, Москва, 2013, стр. 29-31] В худшем случае – дело доходило до насилий и убийств. В атмосфере безнаказанности бывших помещиков нередко выгоняли из усадьб в одном белье.[217 - Ростковский Ф. Я. Дневник для записывания… (1917-й: революция глаза ми отставного генерала), Росспэн, Москва, 2001, стр. 374-375]

Усадьбы во множестве уездов разграбляли. Дачи сжигали. Лес и сады вырубались местными крестьянами. Помещичьего добра совершенно не жалели.[218 - Осоргин Михаил, Времена. Происшествия зеленого мира, Интелвак, Москва, 2005, стр. 141] Как и в других областях крестьяне Олонецкой губернии вооружались пилами и топорами, набирали продуктов на несколько дней и отправлялись в поход на частновладельческую лесную дачу. Они уничтожали всё подряд: мелкорослый лес, сухоподстойный лес, крупные деревья. Из-за дележа леса среди крестьян происходили столкновения, которые переходили в ожесточённые драки.[219 - Земля: [Ежедн. беспарт. Газ.]. 18 ноября (1 дек.). 1917, № 109. стр. 4]

18 ноября (1 декабря) 1917 года в заметке „Нельзя медлить“ беспартийная газета „Земля“ отмечала: „В оправдание своё крестьяне говорят 'теперь нужно не пером писать, а топором рубить'. Словом, 'хватай, что можешь'.“[220 - Земля: [Ежедн. беспарт. Газ.]. 18 ноября (1 дек.). 1917, № 109. стр. 4] По словам очевидца А. В. Жиркевича, по всей Симбирской губернии шёл разгром усадеб с беспощадным, бессмысленным уничтожением старинной мебели, картин, дорогой посуды и других предметов барства.[221 - Жиркевич А. В. Потревоженные тени… Симбирский дневник, Этерна-принт, Москва, 2007, стр. 329]

В Рязанской губернии, как и в других регионах, также ширилось аграрно-погромное движение. По данным прессы, оно получило „ураганное“ развитие в Сапожковском уезде, в котором раньше погромов не было. Там за короткий срок было сожжено и разгромлено около полусотни усадеб. Газета „Русское Слово“ сообщала, что убытки были многомиллионные: „В земледельца Чулкова погромщики стреляли, и он с женой бежали в Рязань полуодетые. Оставшиеся ещё в усадьбах помещики бегут в паническом ужасе в города.“[222 - Ростковский Ф. Я. Дневник для записывания… (1917-й: революция глаза ми отставного генерала), Росспэн, Москва, 2001, стр. 374-375]

Кирилл Малинин, который осенью 1917 был подростком, писал, как к ним в деревню пришли и приказали оставить имение в течение двух часов. Малинин отметил, что это известие всех так поразило, что в первый момент никто ничего не понимал, никто не мог поверить этому: „И пришлось оставить своё родное гнездо, в котором протекло всё моё раннее детство. Очень горько и тяжело было тогда у меня на душе. С этого дня начались несчастья в нашей семье. Большевики разбили нам жизнь, и не только нам, а очень многим.“[223 - Дети русской эмиграции, сост. Л. И. Петрушевой, Терра, Москва, 1997, стр. 185]

Конец 1917-го – начало 1918 года принесли России невиданные разрушения. Анархистка Анна Гарасева вспоминала, как в начале 1918 года ещё можно было видеть старые дворянские гнёзда, по большей части разграбленные, с выбитыми стеклами, снятыми дверями и взломанными полами.[224 - Гарасева А. М. Я жила в самой бесчеловечной стране… Воспоминания анархистки / литературная запись, вступительная статья, комментарии, и указатель А. Л. Никитина, Интерграф Сервис, Москва, 1997, стр. 45]

Вследствие того, что в советской республике собственность владельцев постоянно конфисковалась, отчуждалась и секвестировалась, отношение к вещам претерпело коренное изменение. Принцип неприкосновенности частной собственности был всерьёз поставлен под сомнение ещё при Временном правительстве.[225 - Абдурахманова И. В. Проблема неприкосновенности частной собственности в революционном правосознании // Философия права. 2007. № 4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/problema-neprikosnovennosti-chastnoy-sobstvennosti-v-revolyutsionnom-pravosoznanii (дата обращения: 02.12.2020).] С установлением коммунистического контроля институт частной собственности был фактически разрушен. Всё от предметов домашней утвари до фамильных реликвий могли конфисковать в любой момент.

Прозаик А. Н. Толстой отметил в своём дневнике весной 1918 года: „В дни разгромов, стрельбы или опасности выселения – с особенной нежностью смотришь на окружающие вещи, видишь их по-новому.“[226 - Толстой А. Н. Материалы и исследования / Ответственный редактор А. М. Крюкова, Наука, Москва, 1985, стр. 358]

Понятие „дом“ в годы Гражданской войны было также практически уничтожено. По нему, во всяком случае, был нанесён сокрушительный удар. Характерный пример подобного разрушения уюта, личного пространства и безопасности предоставил А. С. Посников. Посников был респектабельным экономистом и либеральным думским политиком. Свергнув Временное правительство, большевики лишили многолетнего борца за народные права жалования и пенсии. Пожилой общественный деятель и его семья очень нуждались. Они были вынуждены уехать из столицы в своё имение, в село Николаево под Вязьмой.[227 - Российский либерализм: идеи и люди / Под общей редакцией А. А. Кара-Мурзы, Новое издательство, Москва, 2007, стр. 447]

Посников жаловался на бесчинства солдат, захвативших власть в его доме. Он писал: „Не стоит описывать всего; достаточно сказать, что они дали мне не ту комнату, которую желал бы я, а ту, которую сами нашли удобным дать мне; дали мне четыре стула и один стол; долго не соглашались отдать мне мою кровать, не могли отдать мне моего кувшина с тазом и лампы, потому что разбили; забрали всю посуду, поковеркали мебель и, – самое обидное, – продолжают (хотя украдкой) рубить в парке вековые, ценнейшие деревья…“[228 - Российский либерализм: идеи и люди / Под общей редакцией А. А. Кара-Мурзы, Новое издательство, Москва, 2007, стр. 447]

В январском письме 1918 года Посников подвёл итоги „нашествия гуннов“ после того, как военные обитатели покинули его дом: „Загадили мой бедный дом до последней степени… переломав всё, что можно было переломать и украсть, начиная от подушек и кончая сбруей. Вырубив для отопления (бесплатного) древние деревья в парке, представители 'христолюбивого воинства' удалились куда-то на Урал для продолжения своей победной деятельности в другом несчастном доме…“[229 - Российский либерализм: идеи и люди / Под общей редакцией А. А. Кара-Мурзы, Новое издательство, Москва, 2007, стр. 447]

Ещё одним существенным фактором в разрушении жилья стал фактор временности. Февральская революция отменила привычную культурную преемственность. Октябрьский переворот интенсифицировал этот процесс. Большевики объявили прошлому символическую войну. Следствием этого стало то, что в жизни страны наступил новый этап, основанный на краткосрочности.

Эта краткосрочность, положение перманентной чрезвычайности и неопределённости в будущем наложили глубокий отпечаток на нравы. Они определили и небрежное отношение населения к жилью. Ситуация усугублялась тем, что людей постоянно уплотняли, переселяли, выгоняли и переводили с одного места жительства на другое. Жильцам не давали привыкнуть к своему жилищу, почувствовать себя в нём как дома.

Согласно коммунистической доктрине, граждане нового мира должны были жить со дня на день, без комфорта и привязанностей. Идея эта напоминала заезженный стереотип о подпольщике-революционере, который вечно скрывался от Охранки. И всё же эта идея была в большом ходу. Хотя сами советские правители уже давно вышли из подполья, романтика революционности и презрение к мещанству активно пропагандировались режимом и насаждались в обществе.

В широких слоях уют стал рассматриваться как нечто декадентское, буржуазное. Уют стал чем-то, совершенно не соответствующим нормам эпохи. Чем-то, чего людям приходилось стыдиться. Более того, при обыске чистота косвенно указывала на сословное происхождение жильца. Это было чревато роковыми последствиями. Поэтому некоторые жильцы намеренно перестали убираться дома. Они пытались слиться с общей массой и маскировали своё социальное происхождение непролазной грязью.

Так выпускница Смольного института Н. С. Горская откровенно призналась, что они в семье старались не подметать, и на полу валялся сор. Родные Горской даже собирали шелуху от подсолнухов на улице, которою те были засыпаны, и приносили и посыпали у себя дома. Горская заключила: „Вообще старались, чтобы был у нас беспорядок.“[230 - Россия 1917 года в эго-документах. Воспоминания, РОССПЭН, Москва, 2015, стр. 209]

Пример этот даёт тонкую характеристику эпохе „военного коммунизма“. В квартирах оптический эффект слияния с грязными мостовыми служил отличным камуфляжем семейной родословной. Очередной удар в РСФСР был нанесён по приватной сфере населения. В атмосфере коллективизма частная сфера стала идеологически сомнительной категорией. Индивидуализм стал рассматриваться режимом как ересь.

Отчасти это объяснение крылось в том, что революция совершалась публично, при всём честном народе. Поэтому, по мнению советских руководителей, по новой хронологии всё должно было происходить на виду. Жилищная политика советского строя стала наглядным отражением этого принципа. Наконец, в атмосфере недоверия и паранойи следить за населением через домкомы и домкомбеды в условиях скученности было проще.

В этом отношении полезен эпизод, описанный М. Д. Врангель. Современница вспоминала, как приватная сфера стала уменьшаться. Пожилая Врангель отметила, что председатель домового комитета, надо думать, блюдя порядок, то и дело захаживал к жильцам: „Явившись как-то ко мне, увидел портреты сына в военных доспехах, приказал немедленно все их убрать, предупреждая, что если зайдёт и увидит и в следующий раз 'генералов', без разговоров отправит меня с портретами в Чека. Я немедленно переслала их на хранение к знакомому присяжному поверенному.“[231 - Врангель М. Д., Моя жизнь в коммунистическом раю // Архив русской революции, т.4, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 201]

В жилищной политике России необходимо различать коммунарный и государственнический подходы к жилью. Первый основан на добровольном сожительстве, обобществлении имущества и труда людей, близких по духу и убеждениям. Он, как правило, весьма успешен. Второй же подход, характерный для советского строя, был основан на принудительности. Он насаждался сверху, вопреки воле граждан и вёл к скученности, конфликтам и ненависти к соседям.[232 - Гарасева А. М. Я жила в самой бесчеловечной стране… Воспоминания анархистки / литературная запись, вступительная статья, комментарии, и указатель А. Л. Никитина, Интерграф Сервис, Москва, 1997, стр. 50]

Характерно, что при уплотнениях выбирать себе соседей не разрешалось. Официально выбирать себе сожителей по жилью Совнарком разрешил лишь после тысяч выселений, конфискаций и унижений: декретом от 25 мая 1920 года. Декрет этот назывался „О мерах правильного распределения жилищ среди трудящегося населения.“[233 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1920 г. Управление делами Совнаркома СССР, Москва, 1943, стр. 339]

Выпущенный в целях „оздоровления“ жилищных условий, декрет диктовал: „При уплотнениях гражданам даётся двухнедельный срок для подыскания себе сожителей.“[234 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1920 г. Управление делами Совнаркома СССР, Москва, 1943, стр. 340] Если человек не успевал подселить к себе жильца, Жилищно-Земельный отдел производил принудительное уплотнение за него.

В годы „военного коммунизма“ населению пришлось сильно потесниться в своих квартирах. Причём не только для красноармейцев, матросов и рабочих, но и для многочисленной советской бюрократии, чекистов и представителей коммунистических ведомств, организаций и институтов. Общественный деятель и публицист Г. Н. Трубецкой заметил, что обыкновенно, с парадного хода было какое-нибудь учреждение или жил большевистский чин, а с чёрного хода, рядом с кухней, ютился хозяин.[235 - Трубецкой Г. Н. Годы смут и надежд, 1917–1919, Русь, Монреаль, 1981, стр. 59]

Важными проводниками жилищной политики государства и того, как „следовало жить“ при новом режиме, стали домовые комитеты (домкомы). Первые домовые комитеты появились после Февральской революции. Задача домкомов заключалась в облегчении жизни жильцов квартир в условиях империалистической войны через совместную добычу продуктов потребления.[236 - Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 189] Домкомы были демократическими ячейками, низовыми системами самоорганизации.[237 - Лебина Наталия, Советская повседневность: нормы и аномалии. От военного коммунизма к большому стилю, НЛО, Москва, 2016, стр. 90]

После отмены домовладения советская власть оказалась не в состоянии организовавать домовое хозяйство. Она имела для этого соответствующего аппарата. Управление домами пришлось передать домовым комитетам.[238 - Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 335] Однако ряд домкомов оказал организованное сопротивление большевистскому диктату и его политике экспроприации жилья. Домовые комитеты не хотели становиться орудием посягательства на чужую собственность.[239 - Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 335; Пиир Александра (Само)управление в петроградских/ленинградских жилых домах. 1. Домовые комитеты // Антропологический форум. 2012. № 17 Online. стр. 195]

Решение советской власти о запрете взноса квартирной платы домовладельцам было многими принято в штыки. Члены домкомов считали, что вопрос об уничтожении частной собственности на недвижимость может быть разрешен только предстоящим Учредительным Собранием. Они называли распоряжение власти незаконным и не подлежащим исполнению домовыми комитетами.[240 - XX век: хроника московской жизни. 1911–1920 / Составители С. Г. Муранов и другие, Мосгорархив, Москва, 2002, стр. 424]

Как отмечалось в исследовании „Красная Москва“, первые четыре-пять месяцев после Октябрьского переворота прошли в борьбе Жилищного Совета с домовыми комитетами. Доходило до арестов и репрессий против саботажа.[241 - Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 335-336] В конечном счёте домовые комитеты были вынуждены подчиниться силе и взять на себя управление домами. Однако, вопреки обещаниям коммунистов, никакой автономии домкомы не получили.

Напротив, домкомы попали под усиленное давление режима. Они были вынуждены выполнять всё больше обязанностей. К ним относились раздачи галошных, мануфактурных и детских карточек, подачи сведений об имущественном положении квартирантов, информирования милицейского комиссариата обо всех автомобилях, находящихся во дворах и около домов в ночное время, и о подозрительных автомобилях днём.[242 - XX век: хроника московской жизни. 1911–1920 / Составители С. Г. Муранов и другие, Мосгорархив, Москва, 2002, стр. 472, 478]

Распределение хлеба через домкомы стало дополнительным механизмом правительственного контроля.[243 - Баранская Наталья, Странствие бездомных, Аст: Астрель, Москва, 2011, стр. 242] Домкомы неизбежно заболели казённостью, свойственной всем советским учреждениям.[244 - Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений в 3 томах, Т.2, Кн.1., Книжный Клуб Книговек, Москва, 2013, стр. 31]

Профессор В. В. Стратонов констатировал, что домовые комитеты стали мало-помалу изменять свое первоначальное назначение. По словам современника, они обращались в типичные полицейские участки былого времени: „На них сваливалась вся работа по приведению в исполнение постановлений советской власти, по выдаче всевозможных справок и удостоверений, по заведыванию общественными работами, по надзору за жильцами, присутствие при обысках и арестах в доме и т. п. Нередко бывали случаи, когда председатели домовых комитетов объявлялись лично ответственными перед большевицкой властью за те или иные дефекты по дому и даже за проступки жильцов.“[245 - Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 189-190]

Домовые комитеты были планомерно превращены в жилищных агентов советского строя.[246 - Декреты Советской власти. Т.I 25 октября 1917 г. – 16 марта 1918 г., Политиздат, Москва, 1957, стр. 281] Они были сделаны сообщниками диктатуры в уплотнениях и выселениях. Со временем требования властей возрасли ещё больше. Несмотря на то, что председатели домкомов и так были вынуждены идти на поводу у РКП(б), партия политизировала домкомы методом искусственной пролетаризации.

С осени 1918 года РКП(б) вместо прежних домовых комитетов стала насаждать домовые комитеты бедноты. И если раньше у домовых комитетов была хотя бы тень независимости, то домовые комитеты бедноты превратились в послушные инструменты социального контроля.[247 - КИРИЛЛОВА ЕЛЕНА АНАТОЛЬЕВНА Нэп и новая жилищная политика: от домкомбедов – к жилтовариществам (Петроград, начало 1920-х гг.) // Вестник РГГУ. 2014. № 19. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/nep-i-novaya-zhilischnaya-politika-ot-domkombedov-k-zhiltovarischestvam-petrograd-nachalo-1920-h-gg (дата обращения: 10.03.2016).]

Как становится ясно уже из названия, домовые комитеты бедноты (домкомбеды) отдавали предпочтение „низам“ из рабочих. Домкомбедам негласно разрешалось притеснять буржуазию и всех, кто отдалённо на неё походил. „Положение о домовых комитетах бедноты гор. Петрограда и его пригородов“ предписывало „наблюдение за буржуазным населением домов“, то есть слежку. Согласно положению, неисполнение предписания сурово каралось.[248 - Пиир Александра (Само)управление в петроградских/ленинградских жилых домах. 1. Домовые комитеты // Антропологический форум. 2012. № 17 Online. стр. 197]

Директивы советского режима в центрах и в регионах предоставляли домкомбедам всё больше и больше власти. Интеллигентка О. И. Вендрых описала последствия этого процесса: „Часов в 12 ночи стучат в дверь (в Петрограде звонков нет, стучат палкой, кулаком или каблуком), оказывается стучит Председатель Домового Комитета Бедноты и наряжает идти к 6-ти часам утра в Комендатуру. Там Вас держат часов до двенадцати да и затем партиями отправляют на разные работы, например: сломка деревянных домов для топлива Советских учреждений. Рубка и погрузка вагонов лесом.“[249 - Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 81]

Многие исторические исследователи справедливо указывают на то, что считать домкомбеды периода „военного коммунизма“ органами самоуправления нельзя. Отдел управления жестко регламентировал деятельность домкомбедов. Главной целью их создания являлось не ведение хозяйства, а контроль за выполнением распоряжений советской власти и наблюдение за жильцами с целью недопущения контрреволюционных собраний, укрывательства предполагаемых белогвардейцев и шпионов, а также доставки мешочниками продовольствия.[250 - КИРИЛЛОВА ЕЛЕНА АНАТОЛЬЕВНА Нэп и новая жилищная политика: от домкомбедов – к жилтовариществам (Петроград, начало 1920-х гг.) // Вестник РГГУ. 2014. № 19. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/nep-i-novaya-zhilischnaya-politika-ot-domkombedov-k-zhiltovarischestvam-petrograd-nachalo-1920-h-gg (дата обращения: 10.03.2016). из Северная Коммуна (Петроград). 1919. 30 января]

Городской быт стремительно трансформировался в ходе выселений, переселений, конфискаций имущества, экспроприаций и вторжения домкомов и домкомбедов в частную сферу жильцов. Слежка и доносительство стали важными чертами советского уклада.

Быт послеоктябрьской поры носил и другие отличительные черты. В частности, постоянные сбои в поставках электроэнергии и холод. Топливный кризис в стране привёл к тому, что в городах стали отключать электричество и отопление. Молодая республика оказалась отрезана от нефтяных районов Северного Кавказа, Донецкого и Уральского угольных бассейнов.[251 - Рыков А. И. Избранные произведения, Экономика, Москва, 1990, стр. 121]

Электрические станции и газовые заводы испытывали острый дефицит в топливе. Это отразилось на всех абонентах газовой- и электроэнергии. Уже 13 (26) ноября 1917 года Военно-революционный комитет выпустил предписание всем районным Советам, всем комиссарам, штабу Красной гвардии и коменданту Петрограда. В нём говорилось об ограничении отпуска энергии лишь шестью часами в сутки за исключением двух дней в неделю из-за недостатка топлива на электростанциях.[252 - Документы великой пролетарской революции. Том 1. Из протоколов и переписки Военно-революционного комитета Петроградского совета / Составители: Е. Н. Городецкий, И. М. Разгон, ОГИЗ, Москва, 1938, стр. 243-244]

Далее в предписании указывалось: „Долг каждого гражданина поэтому следить за тем, чтобы без особой надобности электрические лампочки не зажигались и чтобы вообще электрическая энергия не расходовалась без крайней к тому необходимости.“[253 - Документы великой пролетарской революции. Том 1. Из протоколов и переписки Военно-революционного комитета Петроградского совета / Составители: Е. Н. Городецкий, И. М. Разгон, ОГИЗ, Москва, 1938, стр. 243-244]

Постановление ВРК также обращало внимание на то, что владельцы многих торгово-промышленных заведений при закрытии магазинов оставляли гореть свет на ночь и в выходные. Ввиду этого всех владельцев торгово-промышленных заведений обязали выключать свет по окончании работы. До сведения торговцев доводили, что виновные в неисполнении будут привлекаться к ответственности.[254 - Документы великой пролетарской революции. Том 1. Из протоколов и переписки Военно-революционного комитета Петроградского совета / Составители: Е. Н. Городецкий, И. М. Разгон, ОГИЗ, Москва, 1938, стр. 243-244]

Чины милиции, дежурные постовые, караульные солдаты и красногвардейцы были обязаны сообщать районным Советам адреса запертых магазинов, в которых горели электрические лампочки. После этого составлялись протоколы. Владельцам и управляющим магазинов выписывались штрафы. Отказывающиеся оплатить штраф добровольно подлежали аресту.[255 - Документы великой пролетарской революции. Том 1. Из протоколов и переписки Военно-революционного комитета Петроградского совета / Составители: Е. Н. Городецкий, И. М. Разгон, ОГИЗ, Москва, 1938, стр. 243-244]

Несмотря на подобные акции, нехватка электроэнергии в стране давала о себе знать. В конце 1917 – начале 1918 годов в квартирах постоянно отключали электроэнергию. Художник А. Н. Бенуа отметил, что капризы электричества в эту темнейшую пору года действовали убийственно: „Сегодня электричество зажглось в 4 ч., но погасло в семь с половиной, снова зажглось в восемь с четвертью и уже совсем погасло в 10 ч. Я вижу в этом обещание гораздо более серьезных бед. Темнота действует даже на неисправимый до сих пор оптимизм Акицы. Даже она приуныла.“[256 - Бенуа Александр, Дневник. 1916–1918, Захаров, Москва, 2016, стр. 611]

Тьма в квартирах соединялась с невероятным холодом.[257 - Бенуа Александр, Дневник. 1916–1918, Захаров, Москва, 2016, стр. 612-613] С января 1918 года уличное освещение столицы было также доведено до минимума. Свет подавался через три фонаря на четвёртый. Фонари поздно зажигались и рано тушились.[258 - Новая жизнь. № 4 (218). 6 (19) января 1918. стр. 3]

Плата за телефон в результате нехватки электроэнергии тоже резко увеличилась. Пользование телефоном стремительно превратилось в роскошь. В начале 1918 года плата по телефонным счетам достигла 360 рублей в год и продолжала подниматься в цене.[259 - Новая жизнь. № 4 (218). 6 (19) января 1918. стр. 3] Прекращение телефонной связи усилило чувство общественной изоляции.

Перебои с топливом вызывали у граждан всё большие опасения. Керосином в первую очередь обеспечивали армию. В тылу же снабжение населения керосином было недостаточным. За керосином приходилось долго стоять в очередях.[260 - Воля земли. 24 января 1918, № 8. стр. 3]

Петроградская газета „Наш век“ опубликовала на эту тему характерную заметку. В ней констатировалось, что 12 (25) января 1918 на углу Лермонтовского и Канонерской улицы, у одной из съестных лавок в очереди за керосином стояло несколько сот человек. Когда около 18.00 объявили, что керосина больше нет, среди женщин, продежуривших весь день, началось сильное волнение. Скоро к очереди было направлено несколько красногвардейцев. Залпами в воздух они рассеяли толпу.[261 - Наш век. № 8 (33). 13 (26) января 1918 г. стр. 4]

Подобные метаморфозы стали итогом длительного процесса сокращения работы топливной индустрии. Система топливного обеспечения России пережила заметный спад ещё до Февральской революции. В империалистическую войну топливно-энергетический комплекс пришлось перепрофилировать через диверсификацию ресурсов. С 1916 по 1920 год доля каменного угля понизилась с 67 % до 36 %, а нефти – с 19 % до 10 %. Доля дров выросла с 14 % до 50 %.[262 - Старшова И. Г. Топливный кризис на Псковщине в годы Гражданской войны // Псков. Научно-практический, историко-краеведческий журнал. 2006. № 24. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/toplivnyy-krizis-na-pskovschine-v-gody-grazhdanskoy-voyny (дата обращения: 29.01.2020).]

Продвижение Центральных держав резко ухудшило топливное положение страны. В Подмосковном бассейне государство организовало добычу угля, торфа и сланцев.[263 - Старшова И. Г. Топливный кризис на Псковщине в годы Гражданской войны // Псков. Научно-практический, историко-краеведческий журнал. 2006. № 24. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/toplivnyy-krizis-na-pskovschine-v-gody-grazhdanskoy-voyny (дата обращения: 29.01.2020).] С наступлением холодов большевистским властям пришлось срочно ускорить осуществление дровяных заготовок в ближайших к городам рощах.[264 - Экология и власть. 1917–1990. Документы. Под ред. АН. Яковлева. сост. В. И. Пономарева и др., МФД, Москва, 1999, стр. 21] Леса и рощи стали вырубать. Советская власть была вынуждена спешно создавать трудовые артели по заготовке древесины.

После англо-французской интервенции в Мурманске и Архангельске весной-летом 1918 года РСФСР оказалась отрезана от богатых лесных ресурсов севера. Основные лесозаготовки северо-запада оказались сконцентрированы в Карелии. Согласно официальным данным, в январе 1919 года в Олонецкой губернии работало 270 трудовых артелей. Эти артели насчитывали 45 000 членов. Всего на лесозаготовках в это время было занято 65 тысяч рабочих.[265 - Из истории интервенции и Гражданской войны в Карелии (1918-20), Госиздат Карельской АССР, Петрозаводск, 1960, стр. 53]

В результате нехватки рабочих рук в декабре 1918 года коммунистический режим приостановил призыв в армию всех работников топливной промышленности. Постановление касалось лесорубов, лесовозов, торфяников и углекопов.[266 - Старшова И. Г. Топливный кризис на Псковщине в годы Гражданской войны // Псков. Научно-практический, историко-краеведческий журнал. 2006. № 24. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/toplivnyy-krizis-na-pskovschine-v-gody-grazhdanskoy-voyny (дата обращения: 27.11.2018).] Как констатировало одно советское исследование, прогрессирующее истощение лесных площадей в районе транспортных артерий было несомненным фактом.[267 - Война и топливо. 1914–1917 гг., Государственное издательство, Москва-Ленинград, 1930, стр. 22]

После Октября распределение всех видов древесного, торфяного и минерального (твердого и жидкого) топлива, а также бензина, керосина, газолина и смазочных масел в РСФРС было централизовано. Распределение подчинялось Главному топливному комитету (Главтопу). Нарушение каралось по всей строгости революционных законов.[268 - Декреты Советской власти. Т.V, 1 апреля – 31 июля 1919 г., Политиздат, Москва, 1971, стр. 311-312]

Несмотря на введение жёстких мер, советский режим был по-прежнему отрезан от нефти линией фронта. Недостаток сырья остановил металлургическую промышленность и привёл к простоям на городских электростанциях. Ряд крупных заводов Петрограда и других индустриальных центров страны пришлось закрыть из-за недостатка топлива. Десятки тысяч рабочих остались без работы.[269 - Эпоха войн и революций: 1914–1922. Материалы международного коллоквиума (Санкт-Петербург, 9-11 июня 2016 г.), Нестор-История, СПб, 2017, стр. 191] Позже, в апреле 1919 года В. И. Ленин признался, что нужда в нефти была „отчаянная“.[270 - Ленин В. И. Полное собрание сочинений, Том 54, Издательство политической литературы, Москва, 1975, стр. 296, стр. 288]

Дефицит топлива и электроэнергии саметно отразился на жизни городов. В Воронеже из-за острой нужды в бензине была запрещена езда на автомобилях как в войсковых учреждениях, так и частным лицам. Пользование автомобильным транспортом разрешалось только в исключительных случаях, по ордеру Военного отдела.[271 - „Известия Вологодского губернского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов.“ 2 апреля (20 марта) 1918 г. № 67. стр. 4]

Из-за дефицита электроэнергии лифтов в городах действовало всё меньше. Позже подъёмники и вовсе остановились. С каждым месяцем вследствие недоедания горожан и физического изнурения подниматься по лестнице на верхние этажи становилось всё тяжелее.[272 - Мартов Ю. О. Письма и документы (1917–1922), Составитель Ю. Г. Фельштинский, Центрполиграф, Москва, 2014, стр. 60]

Из-за острого недостатка автомобильного топлива население столкнулось с новой напастью. В Петрограде, к примеру, служба Скорой помощи была вынуждена сократить свою деятельность до минимума. 29 мая 1918 года газета „Вечернее слово“ опубликовала красноречивую заметку „У 'Скорой помощи' нет бензина.“[273 - Вечернее слово. 29 (16) мая 1918, № 43. стр. 2]

Приостановка работы экстренных бригад на пике инфекционных заболеваний была сродни катастрофе. В разгар тифозной эпидемии эпидемический отдел Скорой помощи сильно помог петроградскому населению в деле перевозки заболевших и дезинфекции заражённых помещений.[274 - Вечернее слово. 29 (16) мая 1918, № 43. стр. 2] Теперь же большинство машин было обездвижено.

В городских больницах дело обстояло не лучше. Инженер-железнодорожник Ю. В. Ломоносов вспоминал, как в конце декабря 1919 года Москва погрузилась во мрак: не было ни тока, ни свечей. По словам советского деятеля, в родильных приютах женщины рожали в потёмках, а в больницах необходимейшие операции откладывались до утра.[275 - Ю. В. Ломоносов В Народном Комиссариате Путей Сообщения. ноябрь 1919-январь 1920 (Отрывок из воспоминаний и неизданная корреспонденция В. И. Ленина), Публикация Хью Э. Эплина // Минувшее. Исторический альманах. № 10. 1990. стр. 44]

Острый дефицит электроэнергии прослеживался на протяжении всей Гражданской войны. В той или иной мере он охватил все городские центры республики.[276 - Симонов Н. С. Развитие электроэнергетики Российской империи: предыстория ГОЭЛРО, Университет Дмитрия Пожарского, Москва, 2016, стр. 261-262] В ряде городов вроде Самары властям за отсутствием тока пришлось закрывать кинотеатры и бани.[277 - Воейков Евгений Владимирович Преодоление топливного кризиса в Самарской губернии в 1918–1921 гг // Известия Самарского научного центра РАН. 2016. № 3–1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/preodolenie-toplivnogo-krizisa-v-samarskoy-gubernii-v-1918-1921-gg (дата обращения: 17.07.2019).],[278 - Ленинградская правда. 9 мая 1919, № 101. стр. 4]

Городской транспорт также пострадал от нехватки электроэнергии сильнейшим образом. Остановка электростанций и снежные завалы на улицах вели к тому, что и без того редкое трамвайное движение то и дело оказывалось парализовано.[279 - Бенуа Александр, Дневник. 1916–1918, Захаров, Москва, 2016, стр. 613],[280 - Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 140-141] Весной 1919 года в Москве трамвайное движение совершенно замерло. По сообщениям прессы, из-за отсутствия электроэнергии вагоны трамваев даже не могли вывезти в парки. Они так и стояли на улицах там, где остановились в момент прекращения тока.[281 - Северное утро. 18 марта 1919. № 70 (2228). стр. 1]

С остановкой электроэнергии в городах пассажирам трамваев приходилось выходить из вагонов и продолжать свой путь пешком по городу. При отсутствии извозчиков эти изнуряющие переходы могли продолжаться часами. Они происходили и в непогоду: и в дождь, и в град, и в метель. По сообщениям современников, они были тяжелы.[282 - Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 188],[283 - Измайлов А. А. Переписка с современниками / Составитель А. С. Александрова, Издательство „Пушкинский Дом“, СПб., 2017, стр. 486]

Поэт Сергей Спасский вспоминал, что не связанная трамваями Москва представлялась расползшейся и громадной. По свидетельству Спасского, расстояния приобрели первобытную ощутимую протяженность. В своём передвижении по городу мемуарист выработал технику сокращений и пользовался переплетениями переулков. Он писал: „Сколько раз я проделал этот путь в течение ближайшего времени!“[284 - Спасский С. Д. Маяковский и его спутники: Воспоминания, Советский писатель, Ленинград, 1940, стр. 94-95]

Электричество в домах давалось с перебоями на час, на два. Свидетельница тех лет писала, что если электричество горело весь вечер и ночь, сердца обывателей сжимались в смертельном ужасе: это означало, что в квартире шли обыски.[285 - Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 70] Обыски сопровождались арестами.[286 - Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 101] Обыски, конфискации и заключения под стражу пользовались приоритетом Совнаркома. Для этого электроэнергии и автомобильного топлива на жалели.

Кризис топливного снабжения в постреволюционные годы стал синонимом постылого, унылого холода. С отключением отопления паралич начал сковывать города и посёлки страны. Примусы и керосинки были хозяевами кухонь того времени. Но с дефицитом керосина и нехваткой керосиновых ламп и тем, и другим пришлось искать замену.[287 - Семенова-Тян-Шанская А. М. Записки о пережитом, Издательство „Анатолия“, СПб., 2013, стр. 77],[288 - Бенуа Александр, Дневник. 1916–1918, Захаров, Москва, 2016, стр. 621-622]

Экономист А. С. Посников отметил, что в деревне местами опять пошла в ход лучина, и женщины сняли с чердака давно забытые светцы.[289 - Российский либерализм: идеи и люди / Под общей редакцией А. А. Кара-Мурзы, Новое издательство, Москва, 2007, стр. 447] Топливный голод компенсировался интенсивным использованием дров для отопления примитивных печурок. Необходимость в резком увеличении дровяных заготовок стала толчком к мобилизации населения. Отсутствие отопления было настолько злободневным, что весной 1919 года властью обсуждался проект декрета о постепенной замене налоговой системы трудовой повинностью по заготовке топлива.[290 - Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 13]

При советской власти каждая зима превращалась в неистовую борьбу за выживание. Описывая атмосферу отчаяния в стране, писательница Рашель Хин-Гольдовская отметила, что было темно, холодно и грязно. Свидетельница записала в своём дневнике: „Мне часто кажется, что мы уже не живые люди, а старые автоматы. Вот-вот заржавленный механизм остановится и мы повалимся.“[291 - Россия 1917 года в эго-документах. Дневники, РОССПЭН, Москва, 2017, стр. 354]

В зимние месяцы кирпичные и каменные стены жилищ впитывали холод до такой степени, что температура внутри и снаружи домов отличалась всего на несколько градусов. Стужа в квартирах была неотступной. Поэтому зимой порчи продуктов в жилищах можно было не бояться.[292 - Осоргин Михаил, Времена. Происшествия зеленого мира, Интелвак, Москва, 2005, стр. 148-149] Один мемуарист выразительно подметил, что частные дома и многоквартирные здания напоминали холодильники.[293 - Реден Н. Р. Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина 1914–1919, Центрополиграф, Москва, 2006, стр. 168]

Из-за холода жильцы были вынуждены носить дома пальто и шапку, одевать шарф и спать, не раздеваясь. Многие одевали на себя по нескольку свитеров и кофт.[294 - Семенова-Тян-Шанская А. М. Записки о пережитом, Издательство „Анатолия“, СПб., 2013, стр. 83; также Врангель М. Д. Моя жизнь в коммунистическом раю // Архив русской революции. Т.4, Терра-Политиздат, Москва, 1991, стр. 214] Художник Юрий Анненков писал в своих воспоминаниях, что с приходом зимы он ложился спать в тулупе и валенках, в барашковой шапке, накрываясь одеялами и коврами. К утру металлический остов кровати, брови и ресницы Анненкова покрывались крепким инеем, а самогонная химия уже не помогала.[295 - Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 297]

Из-за отсутствия отопления целые городские кварталы оставались без обогрева. По свидетельству очевидцев, особенно гибли люди в домах с центральным отоплением.[296 - Шкловский Виктор, „Ещё ничего не кончилось…“, Пропаганда, Москва, 2002, стр. 178] О том, какая фантастическая разруха воцарилась в стране через полтора года после Октябрьского переворота, говорит обращение Всероссийского Союза Инженеров. Обращение это было сделано в марте 1919 года. Оно называлось „Куда ведёт Россию голод.“ В нём авторы описывали картину ошеломляющих лишений, голода и резкого ухудшения санитарных условий жизни городов.[297 - Высылка вместо расстрела. Депортация интеллигенции в документах ВЧК-ГПУ. 1921–1923 / Вступительная статья, составление В. Г. Макарова, В. С. Христофорова; Комментарии В. Г. Макарова, Русский путь, Москва, 2005, стр. 51-53]

Всероссийский Союз Инженеров доводил до сведения населения, что индустрия, стоящая во главе социального государства, постепенно отодвигалась на задний план и заменялась первобытным способом труда с характером кустарного производства: „Город теряет облик культурного руководящего центра и принимает вид поселка первобытного человека, где вся умственная и физическая энергия направлена на удовлетворение только животных потребностей.“[298 - Высылка вместо расстрела. Депортация интеллигенции в документах ВЧК-ГПУ. 1921–1923 / Вступительная статья, составление В. Г. Макарова, В. С. Христофорова; Комментарии В. Г. Макарова, Русский путь, Москва, 2005, стр. 51]

Борьба за существование сводилась лишь к утолению голода и поиску тепла. Екатерина Эйгес, работавшая библеотекаршей и живущая в общежитии, вспоминала, что в комнате у неё становилось все холодней. По словам мемуаристки, до металлических предметов нельзя было дотронуться, они жгли пальцы.[299 - Эйгес Екатерина, Воспоминания о Сергее Есенине, из http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1995/9/eyges.html]

К концу зимы 1919 года холод в комнате Эйгес стоял такой, что жить в ней стало невозможно. Свидетельница эпохи призналась, что при дыхании виден был пар, а ложиться на холодные простыни было жутко, точно в прорубь. Подаренные ей крупные зерна пшеницы Эйгес слегка разваривала на плите, заворачивала в бумагу и клала под подушку. Каша доваривалась и от этого слегка согревала постель. В конечном счёте начальство сжалилось над библиотекаршей. Её перевели в другую комнату, на пятый этаж.[300 - Эйгес Екатерина, Воспоминания о Сергее Есенине, из http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1995/9/eyges.html]

Новая комната была не так комфортабельна, как первая. Она была узкой и длинной, с одним окном на двор, узким проходом между кроватью и шкафом, столом и диванчиком. Но зато в ней было тепло как в бане. Узнав об этом, к Эйгес стали приходить люди, чтобы погреться.[301 - Эйгес Екатерина, Воспоминания о Сергее Есенине, из http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1995/9/eyges.html]

Холод стал неизменным рефреном первых лет коммунистического правления. В 1920 году в Петрограде было настолько холодно, что священники в храмах совершали летургию в перчатках и ризах на шубах. Писатель В. Б. Шкловский констатировал, что полярный круг стал реальностью и проходил где-то около Невского.[302 - Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 297]

В Москве отключение отопления также привело к резкому снижению температуры и хроническому ознобу. Поэт Рюрик Ивнев вспоминал, как в 1920 году он приехал в столицу со своим другом Гоги Гиевским. Они остановились в зашарпанном номере гостиницы „Русь“. Ивнев засвидетельствовал, что до тех пор, пока они не достали дров, они спали на одной кровати, навалив на себя весь их гардероб и жалея, что нельзя сверх этого укрыться ещё и креслом.[303 - Ивнев Рюрик, Жар прожитых лет. Воспоминания. Дневники. Письма, „Искусство-СПБ“, Санкт-Петербург, 2007, стр. 304]

Жителям других губерний приходилось не легче. К примеру, в Оренбурге зимой 1920 года также были отмечены сильные холода. Большевик А. Г. Зверев, который учился на Красного командира, с десятками других курсантов поместился в бывшем помещении юнкерского училища. Окна в училище были разбиты.[304 - Зверев А. Г. Записки министра, Издательство политической литературы, Москва, 1973, стр. 25] Зверев вспоминал, как ночью нестерпимый мороз погнал курсантов из нетопленных казарм. Они отправились на пустырь возле кладбища ломать деревянные заборы для отопления.[305 - Зверев А. Г. Записки министра, Издательство политической литературы, Москва, 1973, стр. 24]

Зима не делала поблажек ни на идеологию, ни на разруху, ни на отсутствие горючего. Историк Ю. В. Готье вспоминал, что это был „быт эскимосов и самоедов.“[306 - Готье Ю. В. Мои заметки, Терра, Москва, 1997, стр. 325] Весьма точно трагизм ситуации в стране выразила уроженка Курска, эсерка Е. Л. Олицкая. В своих воспоминаниях она отметила, что жизнь становилась „пещерной“, но никто не смел об этом говорить.[307 - Олицкая Е. Л. Мои воспоминания, Т.1, Посев, Франкфурт на Майне, 1971, стр. 148]

Ещё один наблюдательный современник, философ Фёдор Степун, констатировал, что тепло, простор, уют исчезли из квартир. По мнению Степуна, в новых, часто убогих убежищах глубже ощущалось счастье иметь свой собственный угол, крышу над головою: „Маленькие железные печурки по прозванию 'буржуйки', вокруг которых постоянно торчали холод и голод, благодарно и первобытно ощущались почти что священными очагами жизни.“[308 - Степун Фёдор, Бывшее и несбывшеесям том 2, Издательство имени Чехова, 1956, стр. 204]

Степун неслучайно упомянул „буржуйки“. С отключением отопления эти печки стали одновременно и спасением, и символом времени. Задавленный бытом обыватель посвятил всего себя заботам о тепле и еде. Он махнул рукой на пустые обещания власти. Как отмечалось в одном исследовании, чугунная „буржуйка“ заслонила небо, а проблема дров вытеснила все „вечные“ проблемы и „вечные“ темы.[309 - Очерки истории русской советской журналистики (1917–1932), Отв. Редактор А. Г. Дементьев, Наука, Москва, 1966, стр. 76]

В своём анализе происходящего писатель Евгений Замятин пошёл ещё дальше. Он наделил „буржуйку“ поистине божественными силами. В рассказе „Пещера“ прозаик описал, как в центре квартирной вселенной умирающей интеллигенции располагался коротконогий, ржаво-рыжий, приземистый, жадный пещерный бог – чугунная печка. Люди молчаливо, благоговейно и благодарно простирали к богу руки.[310 - Замятин Е. И. Собрание сочинений в 5 томах. Том 1. Республика/ Дмитрий Сечин, Москва, 2011, стр. 541]

Замятин едва ли преувеличивал. Огонь „буржуйки“, действительно, стал священным и спасал людей от неминуемой гибели. „Буржуйка“, также известная как „пчёлка“ и „моргалка“, представляла из себя небольшую, кустарно выполненную металлическую печь-времянку с трубой сбоку и плоской поверхностью сверху. Поверхность эта была приспособлена для приготовления еды.[311 - Козлов А. А. История печного отопления в России, АНКО-Эксклюзив Стиль, Москва-СПб., 2017, стр. 122; также Полетика Н. П. Виденное и пережитое (из воспоминаний), Библиотека Алия, Иерусалим, 1982, стр. 184]

Изначально „буржуйку“ делали из листового железа.[312 - Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 101] При отсутствии соответствующей технологии каркас печки сгибали из содранных вывесок лавок и магазинов.[313 - Шкловский В. Б. Жили-были, Советский писатель, Москва, 1966, стр. 142],[314 - Осоргин Михаил, Времена. Происшествия зеленого мира, Интелвак, Москва, 2005, стр. 149] Однако трудность заключалось в том, что железная печурка быстро нагревалась докрасна и быстро охлаждалась.[315 - Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 183] Печки, сложенные из кирпича, сохраняли тепло значительно дольше железных. Поэтому „буржуйки“ были со временем модифицированы.[316 - Гершензон-Чегодаева Н. М., Первые шаги жизненного пути, Захаров, Москва, 2000, стр. 127]

Установив печь, горожане пытались достать кирпичей и глину для обкладки. Это было затруднительно из-за отсутствия материала. Выделка кирпичей в империалистическую войну прекратилась.[317 - Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 183] Помимо этого перед жильцами вставала проблема установки трубы, которая должна была выходить в форточку.[318 - Ивнев Рюрик, Жар прожитых лет. Воспоминания. Дневники. Письма, „Искусство-СПБ“, Санкт-Петербург, 2007, стр. 304] Процедура проведения трубы была сопряжена с массой сложностей.

Причина отсутствия массового производства печей в стране заключалась в отсталости Российского государства в области теплотехники. Недостакок финансирования, промышленно-транспортный развал и слабое планирование привели к тому, что ни в Мировую, ни в Гражданскую войну предприятий по производству специальных печных материалов создано не было.[319 - Козлов А. А. История печного отопления в России, АНКО-Эксклюзив Стиль, Москва-СПб., 2017, стр. 133]

В конечном счёте, „буржуйка“ стала отличаться от „пролетарки“ тем, что первую стали делать из кирпича, а „пролетарку“ – по-прежнему из жести.[320 - Селищев А. М. Язык революционной эпохи: Из наблюдений над русским языком последних лет (1917–1926), Либроком, Москва, 2017, стр. 195] В мире маниакального классового размежевания большевиков даже печки стали классово противопоставляться. Впрочем, позже названия печурок смешались и стали синонимами. Со временем про „пролетарку“ забыли. Именно „буржуйка“ стала символической королевой эпохи.

Монополии „буржуйки“ помогло и то, что голландские печи и камины в российских домах потеряли свою функциональность. „Голландки“ и камины, которые обладали коэффициентом полезного действия лишь в 10–15 %, стало нечем топить. В итоге „буржуйки“ стали вытеснять все остальные печи из обихода. „Буржуйки“ обладали более высокой теплоёмкостью и потребляли гораздо меньше дров.[321 - Степанищева Зинаида, Неокончательная правда, Фонд Сергея Дубова, Москва, 2005, стр. 28; Протопопов В. П. Печное дело, Госстройиздат, Москва-Ленинград, 1934, стр. 112]

По форме печь напоминала прямоугольный гробик. Внутри „буржуйки“, обычно не более 60 сантиметров в длину, располагалась крошечная духовка.[322 - Кригер-Войновский Э. Б. Спроге В. Э. Записки инженера, Русский путь, Москва, 1999, стр. 288] Для сохранения тепла на кухне или в отапливаемой комнате, приходилось закрывать все двери.[323 - Воспоминания Л. Н. Хорошкевича, из http://horochkiewich.narod.ru/memory-13.htm]

В первые послеоктябрьские годы производство печей-времянок резко выросло.[324 - Развитие советской экономики, Под редакцией А. А. Арутиняна и Б. Л. Маркуса, Государственное социально-экономическое издательство, Москва, 1940, стр. 168] Самодельные печки завоевали в России такую популярность, что их стали устанавливать в товарных вагонах и даже в камерах тюрем, пока этого не запретило тюремное начальство.[325 - Дан Ф. И. Два года скитаний (1919–1921), Центрполиграф, Москва, 2006, стр. 138, 154]

Кирпичную печь приходилось устанавливать кустарно с помощью печника. По вольным ценам установка стоила сначала около 120 рублей.[326 - Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 190] Однако цены неуклонно росли. Они варьировались в зависимости от длинны трубы. К началу 1920-х, в ходе гиперинфляции цены на печки и их установку подскочили в сотни раз.

По карточкам покупка печи стоила гораздо дешевле. Однако по карточкам жильцам выдавали лишь один аршин трубы и одно колено. Этого было недостаточно. Из-за дороговизны население было вынуждено собирать материал самостоятельно и нести в дом кирпичи и старое железо.[327 - Дневник девочки Муси. 1918–1924, Редактор-издатель Н. М. Михайлова, Москва, 2007, стр. 36]

Иногда труб у печей не делали совсем. Тогда стены и стёкла в квартире оказывались совершенно закопчены.[328 - Тимофеев-Ресовский Н. В. Воспоминания: Истории, рассказанные им самим, с письмами, фотографиями и документами, сост. и ред. Дубровина Н., Согласие, Москва, 2000, стр. 113] Так в „Записках верующего“ богослов В. Ф. Марцинковский описал то, как он и члены его семьи выстроили маленькую кирпичную печку. Из-за отсутствия специальных дымоходов, она сильно дымила. Младшая сестра Марцинковского, занимавшаяся хозяйством, стала болеть глазами от дыма. Однажды её нашли лежащей без чувств под густой завесой дыма.[329 - Марцинковский В. Ф. Записки верующего, Посох, Новосибирск, 1994, стр. 102]

С отключением центрального отопления в стране резко подскочила смертность от переохлаждения. Чтобы согреться все деревянные предметы в хозяйстве приходилось бросать в топку. „Буржуйку“ топили бумагой, тряпьём, щепочками, рамами от картин, картинами и расколотой мебелью. При отсутствии альтернатив населению приходилось бросать в топку даже красное дерево и позолоченные стулья.[330 - Записки Ольги Ивановны Вендрих // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 82],[331 - Ваксель Ольга, „Возможна ли женщине мертвой хвала?..“: Воспоминания и стихи, РГГУ, Москва, 2012, стр. 102]

Зависимость граждан от самодельных печурок была абсолютной. Поскольку печи были единственными аккумуляторами тепла, они нуждались в постоянном снабжении топлива. Публицист А. В. Амфитеатров документально описал процесс поиска дров: „Переутомленные дневною работою и ходьбою, голодные глаза жадно высматривают, что еще в доме осталось ненужного из деревянных изделий, чтобы сунуть в чуть тлеющую 'буржуйку'.“[332 - Амфитеатров А. В. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10, Книга 2, Интелвак / РЛТВО, Москва, 2003, стр. 532]

При отсутствии материалов и недостатке финансовых средств население городов было вынуждено снимать водосточные трубы с домов и употреблять их для печек и дымоотводов. Многим приходилось импровизировать и прокладывать трубы в одиночку, без печника. Порой это заканчивалось тем, что люди по ошибке выводили трубы не в дымоходы, а в вентиляторы, обшитые деревом. Это вело к возгораниям и пожарам.[333 - Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 209-210]

Мемуарист Р. Донской как бывший председатель домкома усиленно пропагандировал осторожность. Он бегал по квартирам, осматривая проводку, и вскоре надоел жильцам до последней степени. Однажды в комнате внука Донского загорелась перегородка, через которую была проложена труба. Пожилой интеллигент вспоминал, что в то время редкая неделя проходила без пожара: „В тушении принимали участие все жильцы дома: рубили топорами тлеющие перегородки, таскали вёдрами воду и так далее. А грязь после такого пожара приходилось убирать уже лично квартирохозяину.“[334 - Донской Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 210]

Число пожаров вследствие печного возгорания увеличилось и в казённых учреждениях. Далеко не все пожары удавалось с лёгкостью потушить. Так, по воспоминанию одного очевидца, после одного пожара ЧК нашла повод заявить, что контрреволюция опять протягивает свои костлявые руки к мирному существованию республики и, не имея открытых сил, выступает исподтишка, уничтожая лучшие дома – достояние трудящихся.[335 - Арбатов З. Ю. Екатеринослав 1917–1922 гг.// Архив русской революции, Т.12, Терра/ Политиздат, Москва, 1991, стр. 120-121]

Немедленно было объявлено, что где бы и по какой бы причине ни случился пожар, перед карающим оком ЧК виновен председатель домового комитета того дома, в котором случился пожар. Современник подвёл итог: „А наказание самое нормальное: расстрел. С раннего утра носились запуганные председатели домовых комитетов по квартирам жильцов, проверяя установку печей, труб, требуя поправок и перестановок.“[336 - Арбатов З. Ю. Екатеринослав 1917–1922 гг.// Архив русской революции, Т.12, Терра/ Политиздат, Москва, 1991, стр. 120-121]

Вследствие этого между жильцами усилилась ругань, грызня и развились доносы. Ещё одной заботой стал резкий дефицит дров для „буржуйки“. Талонных дров не хватало даже на отопление кухни.[337 - Шкловский В. Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 296] Дополнительные дрова нужно было покупать в кооперативе или доставать самим. В условиях топливного краха цены на дрова подскочили до такой степени, что семейный бюджет абсолютного большинства граждан не мог покрыть закупки дров.

Государственное распределение дров работало крайне скверно. Талоны на топку выдавались гражданам и учреждениям в совершенно недостаточном количестве. Так в Астрахани официальная печать информировала население о том, что с 28 сентября 1918 года норма составляла всего одну сажень (213,36 см.) на топку. Эту норму дров выдавали на всю зиму.[338 - Известия Астраханского Совета Рабочих, Крестьянских и Ловецких Депутатов. 2 октября 1918. № 183. стр. 2]

При этом граждан при получении карточек обязывали заявлять о своих запасах дров, превышающих полсажени. За сокрытие дров виновных лишали продовольственных карточек. А домовладельцы или их уполномоченные привлекались на основании пятого параграфа обязательного постановления к суду народного трибунала. Городской отдел Продовольствия просил все должностных лиц Астрахани вывозить отпущенные дрова со склада „отнюдь не позже двух суток со дня отпуска“, обеспечивая командируемых соответсвующими мандатами.[339 - Известия Астраханского Совета Рабочих, Крестьянских и Ловецких Депутатов. 2 октября 1918. № 183. стр. 2]

Даже законное отоваривание дровяной карточки превращалось в испытание на выносливость. Историк С. М. Дубнов описал, как получал дрова по ордеру в дровяном отделе районного Совета в декабре 1918 года. Пожилой учёный занял место в длиннейшей очереди из сотен граждан. Очередь растянулась на ступеньках задней лестницы огромного двора от нижнего этажа до четвёртого. Дубнов два часа простоял в этой гуще несчастных, волнующихся людей. И вместе с сотнями других он ушёл ни с чем.[340 - Дубнов С. М., Книга жизни. Материалы для истории моего времени, Гешарим / Мосты культуры, Иерусалим/Москва, 2004, стр. 452]

Мемуарист был не в силах скрыть своего горького разочарования. Дубнов записал в дневнике: „До нас не дошла очередь, и служащий с верхней площадки объявил, что больше ордеров сегодня выдавать не будут; велел приходить завтра, а многие ходят уже по нескольку дней. Если б слышали 'власти' эти проклятия по их адресу!“[341 - Дубнов С. М., Книга жизни. Материалы для истории моего времени, Гешарим / Мосты культуры, Иерусалим/Москва, 2004, стр. 452]

Даже если дрова и удавалось получить, их перевозка домой при простое общественного транспорта представляла собой дополнительное обременение. Тяжёлую вязанку приходилось перевозить собственными усилиями. Искусствовед В. П. Зубов, вспоминал, как однажды ему пришлось на спине протащить через всю Москву, останавливаясь каждые двадцать шагов для отдыха, большую связку дров. Её Зубову отпустили по ордеру Наркомпроса.[342 - Зубов В. П. Страдные годы России: Воспоминания о революции (1917–1925), Индрик, Москва, 2004, стр. 110]

Миллионы людей в республике оказались вынуждены возить дрова по городу на санках. В постреволюционные зимы санки превратились в такой же символ времени, как и „буржуйки“. Санки помогали населению дотащить дрова и продукты до дома. Они спасали людей от неминуемой гибели.[343 - Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 161-162]

Чрезвычайно наглядный эпизод на эту тему привела дочь Льва Толстого, – Александра Толстая. Экс-графиня вспоминала, как в книгоиздательстве „Задруга“ членам правления выдавали дрова. Толстая не могла поднять осьмушку дров, которая ей полагалась. Ей пришлось попросить молодую машинистку из Толстовского Товарищества ей помочь. Толстая и её спутница взяли двое саней, погрузили дрова, связали их и повезли.[344 - Толстая А. Л. Проблески во тьме, Патриот, Москва, 1991, стр. 14-15]

Толстая тащила свои сани с трудом. Она вспоминала, как усиленно билось её сердце и подкашивались ноги: „Тошнило. Когда я вспоминала о нескольких лепешках на какаовом масле, которые надо было растянуть на несколько дней, – тошнота усиливалась. Мы двигались медленно, то и дело останавливались, чтобы передохнуть. Так было жарко, что я расстегнула свою кожаную куртку. Пот валил с меня градом, застилая глаза. – Будь она проклята, эта жизнь! Сил не было. Хотелось сесть прямо в этот грязный снег и горько заплакать, как в детстве.“[345 - Толстая А. Л. Проблески во тьме, Патриот, Москва, 1991, стр. 15]

Ещё одной бытовым затруднением стало то, что из-за дефицита дрова и деревянные ящики в учреждениях и в жилых дворах разворовывали.[346 - Никитина В. Р. Дом окнами на закат: Воспоминания / Литературная запись, вступительная статья, комментарии и указатели А. Л. Никитина, Интерграф Сервис, Москва, 1996, стр. 62; Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 185] По наблюдению очевидцев, дрова стали драгоценностью и их приходилось хранить в квартирах.[347 - Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 185]

Современник В. В. Стратонов пояснил, что в больших залах, на паркетах часто устанавливались штабели дров: „А отсюда – только шаг до колки и рубки дров в квартирах. Гулкие удары колуна раздавались по многоэтажным домам, сотрясая потолки, заставляя срываться картины и лампы со стен. С этим злом боролись, но борьба была трудна.“[348 - Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 185]

В вопросе топливных поставок советский режим никак не мог сдвинуть дела с мёртвой точки. Это привело к тому, что вся тяжесть топливного кризиса пала на плечи населения. В ряде городов вроде Восточно-Сибирского Минусинска власти решили наложить на всех „капиталистов“ особый налог для доставки угля и дров. Финансовому отделу и отделу контроля над производством было поручено разработать план доставки дров и угля в город в необходимом количестве за счет имущих классов.[349 - Гидлевский К., Сафьянов М., Трегубенков К. Минусинская коммуна 1917–1918, Государственное социально-экономическое издательство, Москва-Ленинград, 1934, стр. 91] Разумеется, сути проблемы подобные популистские меры изменить не могли.

Бесчисленное количество жильцов, неспособных достать дров, оказалось вынуждено отапливать свои квартиры комнатными дверями и мебелью. Учёный С. М. Дубнов записал в дневнике октября 1918: „Рубим старую мебель для щепы для очагов, ибо дров нет, да они так дороги, что дешевле разрубить шкаф и топить щепами (200–250 руб. сажень дров)…“[350 - Дубнов С. М., Книга жизни. Материалы для истории моего времени, Гешарим / Мосты культуры, Иерусалим/Москва, 2004, стр. 448]

Множество опустевших квартир подверглось немедленному разграблению на топливо. Соседи выносили из них всё, что можно было сжечь.[351 - Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 90] В условиях топливного дефицита социолог П. А. Сорокин признался, что самым ценным подарком в 1919 году стали дрова на растопку.[352 - Сорокин П. А. Долгий путь, Сыктывкар, Шыпас, 1991, стр. 143] Другой современник установил, что вещи стали делиться на два разряда: горючие и негорючие.[353 - Шкловский Виктор, „Ещё ничего не кончилось…“, Пропаганда, Москва, 2002, стр. 178]

Со временем деревянные подоконники пришлось также рубить на дрова. На толкучках стали продавать даже дощечки от паркета. За шкафами, стойками, тумбочками и книжными полками в топку пошли деревянные каркасы диванов и постелей. Вслед за ними сжигали столы и стулья. Затем – книги, многотомные фолианты, журналы и газеты. Сжигали и лыжи.[354 - Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930. стр. 184]

Писатель Виктор Шкловский признался: „Если бы у меня были деревянные руки и ноги, я топил бы ими и оказался бы к весне без конечностей.“[355 - Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 296] В республике появилась масса квартир, где деревянной мебели не осталось вовсе. Она вся ушла в топку. В 1920 году поэт Рюрик Ивнев вспоминал, что в номере московской гостиницы „Русь“ мебель, чудом спасшаяся от печки, казалась такой сиротливой, что на неё было жалко садиться.[356 - Ивнев Рюрик, Жар прожитых лет. Воспоминания. Дневники. Письма, „Искусство-СПБ“, Санкт-Петербург, 2007, стр. 304]

С течением времени людям для обогрева приходилось собирать шишки, ветки и рубить близлежащие деревья. Народ ходил по городу в поисках деревянных предметов и разбирал деревянные заборы на топку.[357 - Филимонов А. В. Псков в 1920–1930-е годы: очерки социально-культурной жизни, Псковская областная типография, Псков, 2005, стр. 169; Финдейзен Н. Ф. Дневники. 1915–1920 / Расшифровка рукописи, исследование, комментирование, подготовка к публикации. М. Л. Космовской, Дмитрий Буланин, СПб., 2016, стр. 260] По свидетельству очевидцев, большим домам было разрешено „питаться“ маленькими деревянными домами и заборами. Последние исчезали с мгновенной скоростью.[358 - Ходасевич В. М. Портреты словами: Очерки, Бослен, Москва, 2009, стр. 162]

В результате многие старые кварталы и районы городов РСФСР стали совершенно неузнаваемы. Некогда блестящее Царское Село представляло из себя печальную картину. Грязь и пустынные улицы соседствовали с зияющей пустотой сломанных на дрова домов и заборов.[359 - Воронов С. Петроград-Вятка в 1919-20 году // Архив русской революции. Т.1, Терра-Политиздат, Москва, 1991, стр. 254]

Начиная с зимы 1918–1919 года положение в Петрограде, Москве и других крупных центрах перешло в катастрофическую стадию. Деревянные заборы растаскивали по ночам. Массовая ломка деревянных домов на топливо начиналась ещё с осени. Многих жильцов в домах, подлежащих слому, представители властей попросту выставляли на улицу. Организации, получившие орден на слом, приступали к сносу.[360 - Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. Архив русской революции, Т.1, Терра / Политиздат, Москва 1991, стр. 201]

Один очевидец вспоминал, что как только на улице раздавался грохот падающих балок, население сбегалось и окружало счастливцев, получивших дом. По словам свидетеля, каждый норовил утащить хоть несколько щепок: „Наблюдающий за сломом милиционер строго следил, чтобы дом достался именно тем, кто имел на него ордер и время от времени стрелял для острастки в воздух и тогда толпа сразу рассыпалась. А через минуту она уже снова была на месте и высматривала плохо лежащие щепки и чурбаны.“[361 - Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. Архив русской революции, Т.1, Терра / Политиздат, Москва 1991, стр. 201]

Топливный вопрос имел свою региональную специфику. Он сильно зависел от богатства природных ресурсовв регионе, изобретательности местной администрации, или отсутствия таковой. Мемуарист З. Ю. Арбатов вспоминал, как борьба с топливным кризисом происходила Екатеринославе. Изыскивая средства получения топлива, исполком предложил Коммунхозу наметить брошенные буржуазией дома, которые, придя в негодность, могли бы быть снесены с тем, чтобы лес от построек был распределён на топливо для больниц, приютов и казарм.[362 - Арбатов З. Ю. Екатеринослав 1917–1922 гг. // Архив русской революции, Т.12, Терра/ Политиздат, Москва, 1991, стр. 120]

Коммунхоз указал десяток домов, которые могли бы простоять ещё добрую полсотню лет. Началась разборка домов. Арбатов писал, что каждый рабочий, уходя с работы, уносил с собой „шабашку“, а потом, вместо „шабашек“, у рабочих появились маленькие санки, на которые всё же укладывалось четыре-пять пудов дров: „Приставленные на ночную охрану леса милиционеры всю ночь стреляли в воздух, безпрерывно нагружая подводы и сани, отправляя дрова своим домой, знакомым и приятелям.“[363 - Арбатов З. Ю. Екатеринослав 1917–1922 гг. // Архив русской революции, Т.12, Терра/ Политиздат, Москва, 1991, стр. 120]

Подобный разбор деревянных домов и заборов охватил республику словно эпидемия. Мемуаристка Зинаида Степанищева вспоминала, как в ноябре 1919 года проходила с матерью мимо большого деревянного дома, который собрались ломать на топливо. Степанищева отметила, что кругом была масса людей с салазками, с жадным огоньком в глазах, с одной заботой: урвать себе долю из этого дележа. Свидетельница продолжила: „Когда мы через час возвращались с кладбища – не было уже ни дома (его весь растащили), ни людей кругом него.“[364 - Степанищева Зинаида, Неокончательная правда, Фонд Сергея Дубова, Москва, 2005, стр. 20]

При отсутствии дров дело доходило до того, что домкомы отдавали распоряжения распилить пианино и рояли на дрова.[365 - Иванов Г. В. Мемуарная проза, Захаров, Москва, 2001, стр. 287] При коммунистах подобное варварство быстро нормализовывалось. В топку стало идти абсолютно всё, что могло гореть. Поэтесса Марина Цветаева отметила, что представители власти, „опричники“, сломали для топки даже телеграфный столб.[366 - Цветаева Марина, Неизданное. Записные книжки в двух томах, Т.1, Эллис Лак, Москва, 2000, стр. 276]

В Воронеже, по воспоминаниям Ольга Бессарабовой, в семье на дрова были вынуждены разрубить конуру для собак.[367 - Марина Цветаева – Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой (1915–1925), Эллис Лак, Москва, 2010, стр. 287] В поисках древесины население доходило и до разбора мостовых. Там, в глубине, под торцами лежали доски. Народ выворачивал эти доски и уносил к себе домой. Кроме „плешин“, вынутых торцов, кое-где на улицах стали образовываться бездонные чёрные ямы.[368 - Гиппиус Зинаида, Дневники Т.2, НПК Интелвак, Москва, 1999, стр. 209] Разбор домов, заборов и мостовых наносил поврежденной инфраструктуре ещё больший урон.

В некоторых регионах вроде Донской области ввиду отсутствия лесов дерево и щепки для отопления применялись в минимальных количествах. Исторически основным топливом на юге являлся уголь. Добыча его в Гражданскую войну практически прекратилась. Население перебивалось штыбом – угольной пылью, скопившейся на шахтах с дореволюционных времён. В Новочеркасске для растопки печек применялся кизяк – высушенный коровий навоз, смешанный с соломой.[369 - Кригер-Войновский Э. Б. Спроге В. Э. Записки инженера, Русский путь, Москва, 1999, стр. 289] В других городах на растопку также пускали высушенный человеческий и лошадиный кал.[370 - Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 296]

Из-за холода те, кто не мог себе позволить покупку „буржуйки“, поначалу перебирались в ванную. Там, при работе обогревательного бака, было теплей. Однако система отопления скоро пришла в негодность. С расстройством водопровода и канализации большинство баков, туалетов и ванных комнат вышли из строя. С Октябрьским переворотом систему домовладения и ассенизаторов-золотарей как частных предпринимателей отменили.

При отсутствии топлива в зиму 1918/1919 года водопроводные и канализационные трубы окончательно замерзли. Санитарное состояние крупных центров республики стало угрожающим. Канализационные коллекторы и приемники сточных вод толком не очищали. Это вело к понижению давления в городском водопроводе.[371 - Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р., К. и КР. Д., Москва, 1920, стр. 371-372]

Дворовые сети оказывались загрязнены. Ни прочистки, ни специальной промывки, как того требовали правила, не производилось. В результате скопляющаяся грязь проникала в городскую сеть и засоряла её. С приходом весны замерзшие водопроводные трубы во многих домовладениях полопались.[372 - Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р., К. и КР. Д., Москва, 1920, стр. 372] Стремительный развал коммунального хозяйства перешёл в новую плоскость.

Массовый выход из строя ванных и туалетов явился для горожан страшной напастью. Свидетель времени заключил: „Уборная не действовала. По всяким пустякам приходилось спускаться во двор. Умывание стало редкостью.“[373 - Анненков Юрий, Дневник моих встреч, Захаров, Москва, 2001, стр. 57] Прекращение работы водопровода и канализации в городах России привело к резкому падению уровня санитарии и скачку инфекционных заболеваний. Один очевидец заметил о санитарных условиях того времени, что их просто невозможно было описать нормальным человеческим языком.[374 - Сорокин П. А. Долгий путь, Сыктывкар, Шыпас, 1991, стр. 143]

Жители верхних этажей страдали в этом отношении больше всех. В холодное время года при переносе воды наверх жильцы ненароком проливали её на лестнице. Вода застывала и превращалась в лёд. Из-за этого ходить по ступенькам становилось опасно. В условиях коллапса водопровода воду всё чаще приходилось таскать со двора в вёдрах и тазах. Население было вынуждено растапливать снег и лёд для того, чтобы приготовить еду.[375 - Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 295]

Социолог П. А. Сорокин вспоминал, как водопроводчик, пришедший чинить их трубы, сказал: „это коммуния“. Мемуарист резюмировал: „Мы в полной мере ощутили на себе, что такое 'коммуния'. Разбитые оконные стекла приходилось затыкать тряпками. Умыться или выкупаться было практически невозможно.“[376 - Сорокин П. А. Долгий путь, Сыктывкар, Шыпас, 1991, стр. 143]

Ещё одной напастью стало то, что при неисправности туалетов населению приходилось облегчаться в пустых квартирах, во дворах и на чердаках. Ванные, наполненные испражнениями, стали обычным явлением. Порой целые этажи были превращены в выгреба.[377 - Куприн. А. И. Голос оттуда: 1919–1934. Рассказы. Очерки. Воспоминания. Фельетоны. Статьи. Литературные портреты. Некрологи. Заметки, Согласие, Москва, 1999, стр. 175] Через форточки выбрасывали „барашков в бумажках“ – завернутые в бумагу фекалии.[378 - Классон М. И. Роберт Классон и Мотовиловы. „Биографические очерки“, из http://www.famhist.ru/famhist/klasson/glava13.pdf]

Даже в Москве ситуация в водопроводом была чрезвычайно критичной. Из 29 000 владений водопровод имели только 9 600, то есть 30 %. Подавляющее большинство последних было расположено в центре города. Все остальные 2/3 владений Москвы – дома на окраине и рабочие кварталы – водопровода не имели.[379 - Москва, век XX. Историческая экология. Архивные документы. Вып. 2. 1917–1945, автор-составитель А. Н. Давыдов, Издательство Главархива Москвы, Москва, 2003, стр. 88]

По данным переписи 28 октября 1920 года, водопровод действовал лишь в 6325 владениях, где числилось 502 638 жителей (48,9 %). Больше половины населения столицы, 526 000 (51,1 %) пользовалось водой из уличных водоразборов или соседних домов.[380 - Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., стр. 366] С канализацией дело обстояло ещё хуже: из 29 000 домовладений канализированных было всего 7719, то есть 25 %.[381 - Москва, век XX. Историческая экология. Архивные документы. Вып. 2. 1917–1945, автор-составитель А. Н. Давыдов, Издательство Главархива Москвы, Москва, 2003, стр. 88] Многие канализационные системы вышли из строя.

Даже некогда роскошная гостиница „Метрополь“ была загажена до невероятия. Постоялец Г. А. Соломон наблюдал, как женщины, ленясь идти в уборные со своими детьми, держали их прямо над роскошным ковром, устилавшим коридоры. Женщины тут же вытирали детей и бросали запачканные бумажки на ковёр.[382 - Соломон Георгий, Среди красных вождей, Современник, Росинформ,1995, стр. 135]

Горожанам всё чаще приходилось справлять нужду в тару и выплёскивать её содержимое из окна во двор. Другие испражнялись там, где их настигал зов природы. Многим запомнилось бесстыжее мочеиспускание прохожих прямо на улицах и проспектах.[383 - Шкловский В. Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 296]

Художник Ю. П. Анненков вспомнил характерный случай. Зимой, в предутренний снегопад он шёл по центру Петрограда. Широко расставив ноги, скучающий милиционер с винтовкой через плечо пробивал жёлтой мочой на голубом снегу автограф: „Вася“.[384 - Анненков Ю. П. Дневник моих встреч, Захаров, Москва, 2001, стр. 49] Другой очевидец, бухгалтер Иван Ювачев, отметил, что каждый раз выходил по нужде на улицу. Ювачеву поневоле приходилось испражняться прямо на снегу и подмываться снегом.[385 - Ювачев Иван, Собрание дневников в 10 книгах. Книга 8 / Вступительная статья, составление и примечания Н. М. Кавина, Галеев Галерея, Москва, 2019, стр. 30]

Расстройство водопровода и канализации представляло для жилищно-коммунального хозяйства РСФСР громадную проблему. Приостановка работы дворников лишь усугубила засорение. Дворники перестали толком выполнять свои обязанности ещё после Февральской революции. По утверждению современников, улицы не чистились месяцами.[386 - Глобачев К. И. Правда о русской революции: воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения, РОССПЭН, Москва, 2009, стр. 169]

После Октября, всеобщего бойкота и ставки большевиков на младших служащих и техперсонал дворники осмелели ещё больше.[387 - Ирошников М. П. Создание советского центрального государственного аппарата: Совет народных комиссаров и народные комиссариаты. Октябрь 1917 г. – январь 1918 г., Наука, Москва, Ленинград, 1966, стр. 246] Они перестали скалывать лёд и посыпать улицу песком. Это вело к многочисленным падениям и травмам.

Так журналист издания „Газета для всех“ с досадой сетовал на то, что в середине декабре 1917 года „товарищам“ дворникам нельзя было ничего сказать.[388 - Газета для всех. 17 декабря 1917. № 443. стр. 2] По словам автора заметки „Люди падают“, дворники стали очень обидчивы: „Попробуйте, скажите, какому либо Ваньке, иль Петрухе, чтобы он песочком, аль там золой тротуарчик посыпал, он вам такую 'нотацию' прочтёт и такими словами что… лошади покраснеют.“[389 - Газета для всех. 17 декабря 1917. № 443. стр. 2]

Позже дворники были упразднены советской властью. Это утончённое новшество в сочетании с аварийным состоянием водопровода и канализации погрузило города в ещё большую пучину снежных заносов, грязи и смрада.[390 - Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине, Издательство политической литературы, Москва, 1989, стр. 345]

Народу поневоле пришлось пожинать плоды бесхозяйственности властей. Экскременты лежали в подворотнях, на улицах и в парках. Во многие трамвайные будки было невозможно зайти, так как в них возвышались груды испражнений. Будки превращали в нужники.[391 - Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. Архив русской революции, Т.1, Терра / Политиздат, Москва 1991, стр. 207]

Как отметила мемуаристка М. Д. Врангель, нечистоты, мусор, грязная вода выбрасывались куда попало, на лестницу и во двор. Врангель добавила, что вся эта прелесть накапливалась и превращала город в клоаку, несмотря на устройство всевозможных санитарных „дней“ и „недель“ – повинностей для истерзания буржуев.[392 - Врангель М. Д. Моя жизнь в коммунистическом раю // Архив русской революции. Т.4, Терра-Политиздат, Москва, 1991, стр. 213-214]

В декабре 1919 года нарком торговли и промышленности Л. Б. Красин писал жене за границу, что все опростились донельзя, и внешний вид Москвы и Питера убил бы её своим убожеством.[393 - Красин Л. Б. Письма жене и детям. 1917–1926, Директ-Медиа, Москва, 2014, стр. 109] При этом Петроград настолько пострадал от войны и блокады, что давал фору всей России.[394 - Яров С. Балашов Е. и др. Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны, Центрполиграф, Москва, 2013, стр. 95] По словам писателя В. Б. Шкловского, он был грязен как старый больной, который лежит и делает всё под себя.[395 - Шкловский В. Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 295]

Москва уверенно держала второе место. В официальном издании столичного Совета „Красная Москва“ за 1920 год авторы признали, что в большинстве владений домовая канализация и санитарное состояние канализованных владений столицы пришли в полный упадок. Канализационные сооружения были изломаны, не имелось полного комплекта всех приспособлений (например, промывных). Трубы были пробиты при прочистках и так далее.[396 - Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р., К. и КР. Д., Москва, 1920, стр. 371]

Исследование продолжило тоскливый перечень повреждений: „Пользование приемниками крайне неряшливое – клозеты загрязнены, в раковинах – мусор, промывка почти не производится, в приемники сбрасываются твердые предметы и проч.“[397 - Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р., К. и КР. Д., Москва, 1920, стр. 371]

Несмотря на то, что в годы Гражданской войны вопрос ватерклозетов беспокоил местные квартупхозы, конструктивного решения ими найдено не было. В столице квартупхозы наметили решение проблемы следующим образом. Все туалеты предполагалось запереть и в каждом доме оставить один, отапливаемый квартупхозом. Один свидетель отметил по этому поводу, что хозяин квартиры, „осчастливленный“ выбором, должен был беспрепятственно впускать к себе всех жильцов дома. Мемуарист сухо заключил: „Проведения в жизнь этого гениального плана мы не дождались и уехали раньше его осуществления.“[398 - Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 211]

Количество нечистот и мусора в городах неуклонно накапливалось. В октябре 1920 года заведующий коммунальным отделом Москвы Г. К. Фельдман подвёл на заседании пленума Моссовета печальный итог происходящего. Он признал, что, получив такое громадное количество владений, власти пришлось бросить все свои силы для работы по их очистке, и всё же из-за недостатка транспорта, фуража и всех материальных средств она не смогла справиться с этой работой.[399 - Москва, век XX. Историческая экология. Архивные документы. Вып. 2. 1917–1945, автор-составитель А. Н. Давыдов, Издательство Главархива Москвы, Москва, 2003, стр. 89]

По выражению Фельдмана, уже с февраля месяца 1920 года власти имели катастрофическое положение: „Москва настолько была перегружена мусором и нечистотами, что нам пришлось совместно с санитарными организациями поставить очень серьёзно вопрос как в президиуме, так и в Исполкоме о необходимости принятия самых крайних мер для ликвидации нечистот.“[400 - Москва, век XX. Историческая экология. Архивные документы. Вып. 2. 1917–1945, автор-составитель А. Н. Давыдов, Издательство Главархива Москвы, Москва, 2003, стр. 89]

Транспортная разруха стала очередной преградой для утилизации отходов. С усилением голода умершие и съеденные городские лошади привели не только к исчезновению извозчиков, но и невозможности вывоза нечистот и мусора за пределы города. Ранней весной груды экскрементов, наваленные в каждом дворе, начали оттаивать. Запах на улицах ряда крупных центров стоял невыносимый.[401 - Волынец Алексей, Первая блокада Петрограда, 7 мая 2014, из http://rusplt.ru/policy/blokada-pitera-9693.html]

Мемуарист С. Воронов вспоминал, что в Петрограде городские власти распорядились вывезти накопившиеся за зиму нечистоты. Обязанность за эту уборку легла, как всегда, на население. Воронов пояснил, что в местах, где проходила трамвайная сеть, жители домов вывозили нечистоты прямо на улицу, где они лежали два-три дня в ожидании вагонов, вывозивших их на свалку: „Невообразимую картину представлял Невский, где по обе стороны проспекта тянулись сложенные таким образом возвышения.“[402 - Воронов С. Петроград-Вятка в 1919-20 году // Архив русской революции. Т.1, Терра-Политиздат, Москва, 1991, стр. 253-254]

В регионах канализация также давала постоянные сбои. В Вологде положение было критическим. Коммунальное хозяйство города было совершенно выведено из строя. В годы гражданского конфликта Вологодская губерния представляла из себя место, куда эвакуировалось население соседних областей. Резкий прирост населения и разрушение домов усилили жилищный кризис.[403 - 10 лет строительства Советской власти в Вологодской губернии, Вологда, 1927, стр. 86-87]

Современник Ю. Д. Безсонов, арестованный зимой 1918 года, привёл характерный пример. В Вологде для заключённых была отведена не тюрьма, а помещение вроде гимназии. Туалета в помещении не было. Для уборной отводилась комната с лепными потолками и паркетными полами. После того, как комната была окончательно загажена, её запирали и переходили в следующую. Безсонов разъяснил последствия этого процесса: „Таким образом, к нашему приходу были 'использованы' уже три комнаты, и мы 'пользовали' четвертую.“[404 - Безсонов Ю. Д. Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков, Impr. de Navarre, Paris, 1928, стр. 35]

Из-за невиданного скопления мусора, грязи и экскрементов с весны 1918 года советская власть стала регулярно принуждать население к очистке скверов, дворов, улиц и площадей.[405 - „Известия Вологодского губернского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов.“1 мая (18 апреля) 1918 г. № 93. стр.1] Эта практика принудительного труда словно в капле воды отражала социальную политику советского правительства.

Снова и снова коммунистическая диктатура демонстрировала апатию и беспомощность в управлении жилищно-коммунальным сектором. Когда игнорировать крах становилось невозможно, власть попросту вынуждала горожан платить за свои бесчисленные просчёты.

К примеру, в Вятке к концу 1919 года ввиду острого кризиса пришлось привлечь к мобилизации частных ассенизаторов. Но и эта мера не помогла.[406 - Шарабаров Павел Николаевич Функционирование городского хозяйства Вятки в 1918–1922 гг // Вестник ВятГУ. 2014. № 3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/funktsionirovanie-gorodskogo-hozyaystva-vyatki-v-1918-1922-gg (дата обращения: 08.10.2018).] 10 февраля 1920 года, на пленарном заседании Совета председатель горсовета П. П. Капустин констатировал, что дворы были загрязнены нечистотами, а выгребные ямы переполнены.[407 - Шарабаров Павел Николаевич Функционирование городского хозяйства Вятки в 1918–1922 гг // Вестник ВятГУ. 2014. № 3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/funktsionirovanie-gorodskogo-hozyaystva-vyatki-v-1918-1922-gg (дата обращения: 08.10.2018).] В итоге жителей Вятки обязали коллективно очистить свои кварталы. К трудовой повинности добавили субботники и воскресники.[408 - Там же.]

Коммунистический режим стал всё активней заставлять народ участвовать в „неделях санитарной очистки“ городов. Так 1 марта 1920 года в столице началась „неделя санитарной очистки“. В газетах объявили, что в Москве скопилось около полумиллиона возов мусора и нечистот.[409 - Окунев Н. П. Дневник москвича 1920–1924, Т.2, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 12]

Важно понимать, что запустение в городах прослеживалось не только у Красных. Оно наблюдалось и по другую сторону фронта, у Белых. Показательна в этом отношении была Сибирь при власти Колчака. Так 28 января 1919 года „Сибирская жизнь“ отметила в заметке „Антисанитария“, что Томск был грязен как никогда, и никаких попыток к его очистке от разного рода нечистот не предпринималось. Наоборот, состояние города с каждым днем становилось всё более антисанитарным.[410 - Сибирская жизнь (Томск). 28 января 1919 г. стр. 3]

Местная газета констатировала, что в разных районах Томска были устроены свалочные места для назёма – навоза: „Назем сейчас горит и от него поднимаются клубы испарений, отравляющих воздух; ассенизаторы ежедневно выливают на полотно улиц целые бочки нечистот, а городские отвалы для снега, вследствие отсутствия достаточного надзора, служат в то же время и местом для свалки тех же нечистот.“[411 - Сибирская жизнь (Томск). 28 января 1919 г. стр. 3]

В итоге муниципальный коллапс принял общенациональный характер. С победой Красной армии советскому строю перешло в наследство и расстроенное коммунальное хозяйство Белых. К концу Гражданской войны расстройство водопровода и канализации было поистине эпическим. Вонь стала сопровождать жителей дома и на улице. Запах испражнений, особенное в тёплое время года, был едва выносим.[412 - Россия 1917 года в эго-документах. Записки репортёра, РОССПЭН, Москва, 2016, стр. 137]

Поэт-имажинист А. Б. Мариенгоф запечатлел эту бытовую деталь в своём автобиографическом романе „Циники“. В романе героиня замечает, что с некоторого времени резко и остро чувствует аромат революции. Её собеседник саркастично парирует, что тоже чувствует её аромат. Он добавляет: „И знаете, как раз с того дня, когда в нашем доме испортилась канализация.“[413 - Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений в 3 томах, Т.2, Кн.1., Книжный Клуб Книговек, Москва, 2013, стр. 34] Предсказуемым образом, „антисоветский“ роман Мариенгофа подвергся цензуре.

Послеоктябрьский развал канализационной системы и связанные с ним неудобства наложили глубокий отпечаток на городской быт. Они надолго остались в народной памяти. Сергей Есенин в своей поэме „Страна негодяев“ навсегда обессмертил эту тему. Поэт бросил в лицо власти красноречивый упрёк:

Я ругаюсь и буду упорно
Проклинать вас хоть тысячи лет,
Потому что…
Потому что хочу в уборную,
А уборных в России нет.[414 - Есенин Сергей, Полное собрание сочинений в семи томах, Т.3, „Наука“– „Голос“, Москва, 1998, стр. 57]

Городская инфраструктура подверглась процессу постепенной реновации лишь в начале 1920-х годов, когда гражданское противостояние пошло на убыль. Проведение более или менее эффективной коммунальной реконструкции стало возможно только с переходом к НЭПу. Первоначальный этап восстановления был долог и изнурителен. Он занял несколько лет и затянулся до конца 20-х. Однако и тогда благоустройство населённых пунктов было далеко от идеала.[415 - Большая медицинская энциклопедия, главный редактор Н. А. Семашко, Т.3, Советская энциклопедия, Москва, 1928, стр. 511]

Между тем тяготы послереволюционного быта усиливались за счёт острого дефицита товаров первой необходимости, одежды, обуви, мануфактуры и продуктов. Следующая глава повествует о борьбе населения за выживание в эпоху „военного коммунизма“.




Непрекращающаяся страда


Беспросветные будни первых постреволюционных лет осложнялись целым рядом бытовых трудностей, характерных для того времени. В годы Первой Мировой войны слабое управление царской администрации привело к резкой нехватке предметов широкого потребления: мануфактуры, одежды и обуви. Последовательное падение объёма производства тканей и кож в России прослеживалось с 1914 года.[416 - Промышленность СССР (Статистический сборник), Издательство „Статистика“, Москва, 1964, стр. 364]

Между 1914-м и 1916-м годами выпуск продукции снизился до угрожающих пропорций. Регулирование распределения применялось слабо. В наиболее примитивной форме оно ограничивалось установлением максимума, отпускаемого в одни руки.[417 - Вишневский Н. М. Принципы и методы организованного распределения продуктов продовольствия и предметов первой необходимости / Под редакцией В. Г. Громана; ВСНХ, Москва, 1920, стр. 4-5] С изменением коньюктуры, удлинением очередей и спекуляцией стала меняться и психология населения. Всё больше людей стремилось получить продукты и товары, хотя бы и по дорогой цене. Опасение, что товары первой необходимости совершенно исчезнут с рынка, привело к их закупке про запас.[418 - Вишневский Н. М. Принципы и методы организованного распределения продуктов продовольствия и предметов первой необходимости / Под редакцией В. Г. Громана, ВСНХ, Москва, 1920, стр. 6]

Выживание в условиях хронического продовольственного и товарного дефицита приводило к брожению, бунтам и разгромам лавок. После Февральской революции, 14 (27) марта 1917 года житель Ставрополя М. Ф. Рыдников отметил всеобщую дороговизну и бестоварье. Он предупреждал власти о потенциальных последствиях бездействия.[419 - „Голоса из провинции: жители Ставрополья в 1917–1929 годах“, ОАО «Издательско-полиграфическая фирма „Ставрополье“, Ставрополь, 2009, стр. 30-31]

Рыдников писал в городское общественное самоуправление, что если будущая зима захватит Россию такой, какой она была на тот момент, в безфабричном, беззаводском положении, тогда не перенесут люди: „И полезут не женщины, и не дети, и не в окна магазинов, а полезут мужчины в богатые дома; все те, которые голодные, холодные, раздетые и босые, будут забирать в богатых домах до нитки всю одежду, обувь и топливо, и догола будут сдирать всё с людей богатых, с их жен, с их матерей и с их детей. И это будет делаться среди белого дня, и тогда никакие уже капиталы не помогут, будет поздно.“[420 - „Голоса из провинции: жители Ставрополья в 1917–1929 годах“, ОАО «Издательско-полиграфическая фирма „Ставрополье“, Ставрополь, 2009, стр. 31]

Несмотря на затяжное бестоварье, Временному правительству не удалось компенсировать резкого снижения продукции.[421 - Сборник указов и постановлений Временного правительства. Вып. № 1, 27 февраля – 5 мая 1917 г., Государственная типография, Петроград, 1917, стр. 197–200, 431] Комиссия для выяснения вопроса по снабжению населения предметами широкого потребления оказалась бессильна что-либо изменить.[422 - Сборник указов и постановлений Временного правительства. Вып. № 1, 27 февраля – 5 мая 1917 г., Государственная типография, Петроград, 1917, стр. 13-15]

Дефицит одежды и обуви в стране стоял так остро, что уже 8 (21) апреля 1917 года правительству пришлось предоставить Министру Финансов право разрешать по отдельным ходатайствам безпошлинный пропуск из Финляндии предметов первой необходимости: костюмов, шляп, пальто, бумажной ткани для белья и обуви для общества помощи освобожденным политическим.[423 - Сборник указов и постановлений Временного правительства. Вып. № 1, 27 февраля – 5 мая 1917 г., Государственная типография, Петроград, 1917, стр. 146]

Участие России в войне продолжало наносить мощный ущерб экономическому сектору. Затяжное падение производства при самодержавии, Временном правительстве и советской власти объяснялось тем, что промышленность почти целиком работала на оборону. Она не имела возможности выпускать достаточное количество товаров на рынок.

Промышленники и торговые дельцы использовали это обстоятельство в своих целях. Они старались как можно дольше сохранять старые запасы мануфактуры, кожи и обуви на складах. Расчёт спекулянтов был на повышение цен. Бестоварье вело к вздорожанию предметов потребления и огромной наживе коммерсантов.[424 - Голос труда (Барнаул). 19 января 1918 г. № 14. стр. 3]

Промышленники отказывались от сделок с общественными и кооперативными организациями и отпускали товары частным лицам. Так закупка ускользала от общественной ревизии. Поскольку приоритет на железных дорогах страны отдавали перевозке солдат и военного снаряжения, торговцы нанимали специальных „толкачей“ для продвижения товара. Взяточничество на железных дорогах способствовало спекуляции. Правительственный контроль был слаб и недостаточен.[425 - Голос труда (Барнаул). 19 января 1918 г. № 14. стр. 3]

С приходом советской власти производство и распределение одежды в стране сократились в несколько раз. Централизация и национализация торговли привели к сбою механизма распределения. Уже в декабре 1917 года был выпущен циркуляр Народного Коммисара по продовольствию по отделу снабжения тканями, кожей и обувью. Он назывался „О реквизиции на станциях и пристанях всех мануфактурных и обувных товаров, не выкупленных со складов в течение двух суток.“[426 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 132-133]

Всем продовольственным организациям, совместно с местными Советами РСиКД центральные структуры предписывали направлять реквизированные мануфактурные и обувные товары в местные губернские продовольственные управы и комитеты для распределения между жителями по твердым ценам. За реквизированные товары продуправы или комитеты, принявшие их для продажи, должны были уплачиватить их владельцам на 10 % дешевле тех твердых цен, по которым товар был отпущен потребителям.[427 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 132-133]

Однако, как правило, советские структуры конфисковывали товары без уплаты. Торговцы и закупщики несли от этого невероятные убытки. Заводчиков, фабрикантов и торговцев также обкладывали непосильными налогами. Их капиталы конфисковывали, а их самих арестовывали.[428 - Иваново-Вознесенские большевики в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции: (Сборник документов), Ивгиз, Иваново, 1947, стр. 149-150] Рынок от этого страдал. Страдали и потребители.

Учреждение Центроткани для учета, отчуждения и распределения всех изделий текстильного производства привело к колоссальной бюрократизации аппарата и торможению работы.[429 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 134]

Циркуляр „О запрещении продажи мануфактуры с фабрик частным лицам“ лишь усилил всеобщую сумятицу. Формально продорганы ставили задачу пресечения спекуляции и введения равномерного распределения мануфактуры среди населения. Но на деле частные торговцы при закупках оказались поставлены в зависимость от произвола губернских и областных продовольственных управ и комитетов. Вывоз продукции ограничивали развёрстками.[430 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 133]

Большевистская атака на частный бизнес, замена его государственными распределительными органами и развал хозяйства привели к приостановке производства одежды и обуви. Упорядочить сбыт на муниципальном и губернском уровне оказалось невозможно. Административные меры советского режима были противоречивы, непоследовательны, а порой и абсолютно взаимоисключающи.[431 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 281]

Экономист С. Н. Прокопович констатировал, что в течение 1918 года центральными и местными властями были изданы сотни постановлений, лишенных всякой системы, ограничивающих частную торговлю и национализирующих её отдельные отрасли.[432 - Прокопович С. Н. Народное хозяйство СССР, Т.2, Издательство имени Чехова, Нью-Йорк, 1952, стр. 164]

Согласно декрету Совнаркома от 23 июля 1918 года, „О монополии на ткани“ все отделанные и неотделанные ткани, находящиеся на оптовых и фабричных складах в пределах РСФСР, окончательно поступили в распоряжение коммунистической диктатуры. Центральный Комитет Текстильной Промышленности (Центротекстиль) получил полный контроль над продукцией. Все фабричные предприятия были обязаны сдавать все вырабатываемые ими ткани исключительно на склады Центротекстиля. Частные лица, фирмы и организации, приобретающие ткани для продажи, имели право их приобретения только на его складах.[433 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 715-716]

Одновременно с этим кожевенная, шерстяная и льняная промышленность переживала глубочайший сырьевой и топливный кризис.[434 - Иваново-Вознесенские большевики в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции: (Сборник документов), Ивгиз, Иваново, 1947, стр. 139-140] Виной тому было слабое планирование, национализация предприятий, подрыв крестьянского хозяйства, падеж скота, невозможность подвоза достаточного количества дров к станциям и пристаням.

В итоге мать российской текстильной индустрии, Иваново-Вознесенская губерния, получала недостаточное количество дров, торфа и нефти. Фабрики Иваново-Вознесенска одна за другой прекращали производство.[435 - Ленин В. И. Полное собрание сочинений, Том 43, Издательство политической литературы, Москва, 1970, стр. 152],[436 - Иваново-Вознесенские большевики в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции: (Сборник документов), Ивгиз, Иваново, 1947, стр. 179-180]

Согласно обязательному постановлению 1918 года все торговые предприятия, производящие торговлю валяной и бурочной (резиновой) обувью, принадлежащие частным лицам, кооперативам, общественным и правительственным организациям, а также агентурные, транспортные и экспедиторские конторы, банки, товарные склады и ломбарды и даже частные лица, имеющие обувь, были обязаны в трёхдневный срок со дня опубликования постановления сообщить Центротекстилю свой адрес в Москве и Московской губернии.[437 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 318]

В других городах республики обладателей обуви обязали связаться с районными отделениями Центротекстиля. Там, где таковых не существовало, организациям и лицам требовалось сообщить точные сведения об имеющихся у них запасах обуви, с разделением её на сорта и размеры в местные продовольственные организации или Совнархозы.[438 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 318]

В результате одежда, обувь и мануфактура в молодой республике стали стремительно исчезать из оборота. Накопленные на складах остатки былых времен перераспределялись между советскими организациями. Порой, по распоряжению местных Советов, вагоны одежды и обуви обменивалась на вагоны продовольствия или зерна между губерниями. Небольшая часть кожаных изделий, обуви и материи отпускалась на нужды населения. Часть продукции разворовывалась со складов для продажи на чёрный рынок.

Цены на чёрном рынке были чрезвычайно высоки. Процедура выдачи мануфактурных карточек государственными органами была крайне затруднена. Перед карточным столом продовольственного отдела комиссариата выстраивались длиннейшие „хвосты“. Некоторым карточек получить не удавалось.[439 - Газета для всех. 2 декабря 1917, № 430. стр. 4] Это вело к томительным задержкам в распределении.

Но и наличие карточек не гарантировало получения предметов обихода. В отчете о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918–1919 год утверждалось, что согласно последней развёрстке нормой распределения готовой обуви принято считать одну пару обуви на пять человек в год. И даже тогда авторы утверждали, что недостаток кожевенных товаров и удовлетворение кожаной обувью в первую очередь Красной Армии не давали возможности выполнить и эту норму.[440 - Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. 38]

Гражданам советской республики из года в год приходилось обходиться старой одеждой и обувью. Костюмы, головные уборы и ботинки всё больше изнашивались. В годы „военного коммунизма“ гардероб широких слоёв населения опростился до безобразия. Люди ходили в обносках и грязном трепье, занашивая штаны, свитера и пальто до дыр.

Писатель М. А. Осоргин писал: „Мы уже донашиваем одежду, обувь, скоро будем сами шить себе фантастические костюмы из портьер и мешков, носить зимой сандалии, добывать к лету валенки, подшитые кожей, содранной со старинных переплетов.“[441 - Осоргин Михаил, Времена. Происшествия зеленого мира, Интелвак, Москва, 2005, стр. 142]

По свидетельству баронессы Софьи Буксгевден, жившей в Тюмени, люди использовали каждый кусок ткани, которым им посчастливилось завладеть. Никакого материала, по её словам, достать было невозможно.[442 - Баронесса Софья Буксгевден, Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России. Воспоминания фрейлины в трех книгах. Т.1 / Пер. В. А. Ющенко; ответственные редакторы и составители комментариев Т. Б. Манакова и К. А. Протопопов, Лепта Книга, Вече, Гриф, Москва, 2013, стр. 412] Буксгевден продолжила: „Мы сами выглядели как настощие пролетарии, так как наша одежда, которую мы носили всю зиму, имела печально потрепанный вид. Мы подновляли её, часто зашивая нитками из того же материала, поскольку можно было купить только белые нитки, и они были такими дорогими, что что нужно было дважды подумать, прежде чем купить.“[443 - Баронесса Софья Буксгевден, Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России. Воспоминания фрейлины в трех книгах. Т.1 / Пер. В. А. Ющенко; ответственные редакторы и составители комментариев Т. Б. Манакова и К. А. Протопопов, Лепта Книга, Вече, Гриф, Москва, 2013, стр. 412]

По утверждениям очевидцев, обувь у многих была подрана. Калоши, благодаря недоступной цене, превратились в большую редкость.[444 - Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 161] По признанию богослова В. Ф. Марцинковского, сапоги иногда надевали по очереди.[445 - Марцинковский В. Ф. Записки верующего. Из истории религиозного движения в Советской России (1917–1923), Книга по требованию, 2016, стр. 109]

Современник В. В. Стратонов вспоминал, что давать подранную обувь – эту драгоценность – в починку было опасно: сапожники после ремонта не всегда возвращали её заказчику. Стратонов пояснил: „Бывало, что, починивши обувь, её продавали на рынке, а заказчику говорили, будто его обувь неизвестно кем украдена. Именно такой случай был и со мной.“[446 - Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 161]

Изредка домкомы получали от городских властей ордера на обувь. Эти ордера разыгрывались между жильцами. При удачном стечении обстоятельств у человека появлялся шанс выиграть ордер на галоши, которых иначе было не достать.[447 - Гершензон-Чегодаева Н. М. Первые шаги жизненного пути, Захаров, Москва, 2000, стр. 131] Фактически подобные ордера играли популистскую роль. Социальная льгота была вынужденной уступкой государства. Розыгрыши дефицитных товаров давали лишь видимость демократичности и равенства шансов. На деле они были не чем иным, как лотереями для нищих.

В целом советская система распределения одежды и обуви была отмечена редкостной дисфункциональностью. Так в 1921 году сатирик Аркадий Аверченко жаловался на то, какой бессмысленной была система пайков в „Доме Литераторов“. Там шапки выдавались те же, что и приютским детям. Получившие ботинки (часто дамские или детские), не получали уже ни брюк, ни пальто, ни пиджака, ни материи, а только подтяжки.[448 - Аверченко Аркадий, Русское лихолетье глазами „короля смеха“, Посев, Москва, 2011, стр. 310] Получив ненужный товар, его приходилось кому-нибудь обменивать или продавать на рынке. Люди поневоле были вынуждены рисковать и заниматься нелегальной „спекуляцией“.

Необходимо отметить, что даже при всеобщем недостатке одежды и обуви в России существовали отдалённые регионы, куда ткани ввозили в совершенно недостаточных количествах. Там ситуация с одеждой и обувью была просто катастрофической.

Одним из таких регионов на протяжении 1917 года стал Якутск, куда половина развёрстки из Иркутска не дошла. В начале 1918 года местный журнал „Продовольственное дело“ указал на отсутствие почти всех предметов первой необходимости: от чая и табака до мануфактуры.[449 - Продовольственное дело / Орган Якутского областного Продовольственного Комитета. Якутск. № 1–2. 1918. стр. 3-4]

Особенно жестоко кризис в Якутском регионе ударил по Тунгусо-маньчжурским народам восточной Сибири и Дальнего Востока. Им и в лучшие времена редко удавалось запастись лишней рубахой, а верхний костюм почти всегда был один-единственный. Теперь же одевать стало вообще нечего. При сильных морозах многие в улусах при входе постороннего в избу были вынуждены прятаться под одеялом, из-за наготы.[450 - Продовольственное дело / Орган Якутского областного Продовольственного Комитета. Якутск. № 1–2. 1918. стр. 4]

Теоретически Городская Народная Управа обещала раздавать мануфактуру особо нуждающимся. Но этот принцип далеко не всегда проводился в жизнь. Как объяснил якутский журналист, по слухам, в улусах мануфактуру получали люди влиятельные, со связями, то есть которые являлись если и не совсем, то не особенно нуждающиеся, а беднота оставалась голой.[451 - Продовольственное дело / Орган Якутского областного Продовольственного Комитета. Якутск. № 1–2. 1918. стр. 4]

Очень страдали в Якутской области учащиеся и учителя, служащие и рабочие. Заведущие учебными заведениями неоднократно обращались в Продовольственную Управу с заявлением, что правильный ход занятий нарушается, так как учащимся не в чём ходить в школу. Сельские учителя, совершенно не получившие мануфактуры при сентябрьской разверстке, заявляли о своей крайней нужде. Журналист писал: „Ямщики почтовых и обывательских станций Якутского округа отказывались от своей службы, мотивируя отказы отсутсвием одежды. Требовали мануфактуру служащие Якутской Почтово Телеграфной Конторы, милиционеры и т. д. и т. д.“[452 - Продовольственное дело / Орган Якутского областного Продовольственного Комитета. Якутск. № 1–2. 1918. стр. 4-5]

Помимо одежды, мануфактуры и обуви в стране также катастрофически не хватало ниток, ваты, мыла и тары вроде мешков.[453 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 305-306],[454 - Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. 38-42] Характерно, что в июле 1918 года Отдел Тары Наркомпрода выпустил Губпродкомам циркуляр об учёте и закупке порожних мешков. В своём циркуляре руководство Отдела Тары объяснило, что единственным источником получения мешков являлось их обратное возвращение от населения районов потребления хлеба. Советская диктатура была вынуждена униженно скупать у населения подержанные мешки.[455 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 305-306]

У многих возникал вопрос: как Наркомпрод мог рассчитывать одеть и обуть всю страну, если без помощи граждан он был не в состоянии достать даже грязных, истрепанных мешков?

Возникал и другой, не менее важный вопрос: как антикоммунистические правительства могли обещать обеспечить страну одеждой и обувью, если они были не в силах снабдить даже собственную армию? В Восточной Сибири, как и в других регионах, снабжение обувью и одеждой работало в аварийном режиме. В декабре 1919 года во всех госпиталях Красноярска наблюдалась острая нужда в больничных туфлях. По данным печати, раненые и больные ходили босиком по холодному полу.[456 - Родина (Красноярск). 3 Декабря 1919 г. № 12. стр. 4]

Колчаковское правительство через местную газету „Родина“ призвало население Красноярска к пошиву обуви на нужды раненых. Автор заметки указывал на то, что в Объединенном Комитете Помощи Армии было приготовлено много лоскутков и имелся образец связанных из них туфель. Население конфузливо инструктировали: „Работа не сложная, разрезать и связать полосками материю могут даже дети. Работа выдается на дом. Пусть каждый, кто может возьмется за дело. Ваши или чужие сыновья и братья запомнят ваше внимание.“[457 - Родина (Красноярск). 3 Декабря 1919 г. № 12. стр. 4]

С усилением экономической блокады в России также стало резко не хватать махорки, папирос и спичек. Производство махорки в РСФСР крайне снизилось. Между 1917-м и 1921-м годом оно упало почти в десять раз. Производство папирос за тот же период сократилось более, чем в четыре раза.[458 - Итоги десятилетия советской власти в цифрах 1917–1927, Центральное статистическое управление СССР, 1927, стр. 246-247]

Положение российской спичечной промышленности было едва ли лучше. Оно рисовалось в следующем виде. Годовое производство спичек в стране достигло пика в 1914 году, когда было произведено 4,5 миллиона ящиков по 1000 коробок в каждом. После этого производство прогрессивно падало. Оно составило 3,1 миллиона в 1915 и 1916 годах. Число спичечных фабрик по стране сократилось с 120 до 81. Обложение спичек акцизом, наоборот, подскочило с одной копейки в 1914-м до пяти копеек в 1918-м.[459 - Северная область: Ежедневный листок Комитета продовольствия и снабжения Северной области. 1 июня 1918, № 21. стр. 3]

В марте 1918 года ВСНХ ввёл государственную монополию на спички и свечи, национализировав спичечные и свечные фабрики.[460 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 398-399] Однако установление спичечной монополии дало плачевные результаты. Осуществление национализации спичечного и свечного производства было возложено на спешно сформированный Совет Всероссийских Съездов потребительных коопераций (Центросоюз). Центросоюз, учреждённый в Москве, буквально тонул в работе.[461 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 398-399]

В мае 1918 властью был образован Главный Спичечный Комитет (Главспичка). Бюрократическая Главспичка тоже не смогла наладить работы.[462 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 504-506],[463 - КТ обследования постановки производственно-технического дела в Главном Управлении Спичечной Промышленности /Главспичке/, из http://notepad.memo.ru/r4085/21/2131/materialy-po-obsledovaniyu-deyatelnosti-glavtabaka-i-glavnoe-upravlenie-spichechnoy] При отсутствии твёрдых цен на спички монополия превратилась в средство увеличения государственных доходов. Вся фискальная монополия режима представляла из себя вид косвенного обложения за счёт неимущих классов.[464 - Северная область: Ежедн. листок Комитета продовольствия и снабжения Северной области. 1 июня 1918, № 21. стр. 3]

В результате производство спичек в советской России практически сошло на нет.[465 - Итоги десятилетия советской власти в цифрах 1917–1927, Центральное статистическое управление СССР, 1927, стр. 246-247] Качество спичек было на редкость низким, а цены росли. Современница Нина Гаген-Торн отметила, что зимой 1918–19 года перед магазинами торговали мальчишки в лохмотьях: „И пели: 'Эх, яблочко? Купил его с мамашею. Накормили всю Расею пшенной кашею'. Продавали они все больше спички. Кричали: 'А вот! А вот! Спички шведские, головки советские, пять минут вонь, иногда огонь! “[466 - Гаген-Торн Н. И. Memoria, Возвращение, Москва, 1994, стр. 24-25]

Спички в советской республике стали немаловажной частью пайка. Сначала спички выдавали по несколько коробок в неделю. Но скоро из-за отсутствия сырья (бертолетовой соли) паёк заметно снизился. Как и с остальными товарами, норма выдачи спичек стала зависеть от класса гражданина. Согласно одному официальному изданию 1919 года, установленная норма составляла три коробки в месяц для рабочих. Для горожан она составляла две коробки. Для кустарей – одну, а для сельчан – 1/2 коробки в месяц.[467 - Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. 41]

На деле многие часто не получали и этого. К началу 1919 года дефицит спичек был таким, что на улице многие мальчишки со спичками уже их не продавали. Зажигая папиросу за 10 копеек, они набирали группу желающих, чтобы дать им прикурить всем разом.[468 - Мельгунова-Степанова П. Е. Дневник. 1914–1920, Кучково поле, Москва, 2014, стр. 229]

Между 1919-м и 1921-м годом стоимость спичечного производства в России стремительно возросла. Цены на спички заметно повысились. Многие спичечные фабрики остановили производство. Оборудование маломощных фабрик передвинули для усиления более производительных.[469 - Еременко П. Новозыбковский уезд: пособие по краеведению для школ, изб-читален, кружков самообразования и др., Типография Общего отдела УИКа, Новозыбков, 1925, стр. 64]

Интеллигент Г. А. Князев отметил, что будущим историкам и бытописателям следовало отметить очень плохой сорт спичек того времени. Свидетель констатировал, что бесконечное чирканье во время заседаний отвлекало внимание, люди раздражались, а в домашнем обиходе вследствие этого создавались семейные неприятности: „В особенности теперь, когда спички отсутствуют в продаже и в буквальном смысле каждая спичка дорога.“[470 - Цит. по Игнатова Елена, Записки о Петербурге, Амфора, Санкт-Петербург, 2005, стр. 451]

При резкой девальвации рубля спички стали играть роль устойчивой валюты.[471 - Кригер-Войновский Э. Б. Спроге В. Э. Записки инженера, Русский путь, Москва, 1999, стр. 290] К 1921 году за коробок спичек стали требовать огромные деньги. Виной тому стала гиперинфляция. Аркадий Аверченко с привычным для него юмором описал финансовый парадокс. Он обрисовал сценку: „Вы знаете, он сторублёвками сигары закуривает. – Неужели такой кутила? Нет, просто это дешевле спичек.“[472 - Аверченко Аркадий, Русское лихолетье глазами „короля смеха“ / Сост., подгот. текстов, предисловия, примечаний А. Е. Хлебиной, В. Д. Миленко, Посев, Москва, 2011, стр. 225]

Всеобщую бытовую неустроенность усугубили трудности с поставками кофе, чая и других напитков. Их запасы в стране быстро подходили к концу. Дефицит был также связан со слабой организацией Центрального Чайного Комитета (Центрочая). После образования Центрочая его функции и права были расширены. Задача комитета заключалась в регулировании дела снабжения страны чаем, кофе, цикорием, суррогатами кофе и чая и другими продуктами, способными заменить чай.[473 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 1088-1090]

Обязательное постановление Центрочая при Совнархозе было опубликовано 1 ноября 1918 года в газете „Известия ВЦИКа“. Оно обязывало все торговые компании, склады, банки, транспортные конторы, организации, общественные и частные учреждения, связанные с „чайными напитками“ (кофе, цикорием, суррогатами кофе и чая) зарегистрироваться в Центрочае по адресу Москва, Петровский бульвар, дом 3.[474 - Декреты по продовольствию: Вып.1. Ч.1. Организация снабжения и распределения продовольствия: с октября 1917 по 1 ноября 1918, Петроград, 1918, стр. 126]

Центрочай требовал регистрации не только адреса контор, управлений, агенств, заводов, складов и лавок, но и всех владельцев, хранителей и перепродавцов разного рода машин и орудий, бездействующих на тот момент, но могущих найти себе применение для для обжога, перемола, переработки и приготовления чайно-кофейных продуктов. Все адреса по Москве и Московскому уезду Центрочай требовал предоставить в течение 10 дней с момента опубликования постановления. Во всех остальных регионах РСФСР упомянутые сведения предписывалось предоставить не позднее 10 дней с момента получения соответствующего номера „Известий“ в данной местности.[475 - Декреты по продовольствию: Вып.1. Ч.1. Организация снабжения и распределения продовольствия: с октября 1917 по 1 ноября 1918, Петроград, 1918, стр. 126-127]

Чрезмерная государственная централизация промышленности, монополизация сбыта и торговли губили всё развитие. Чиновничий бюрократизм Центрочая был умопомрачительным. Покупка, перепродажа, переработка, приготовление, развеска, перевозка, отправка и вообще какое-либо передвижение чая, кофе и их суррогатов в сыром, полуобработанном или готовом виде без особых распоряжений Центрочая были запрещены. Нарушения карались по законам революционного времени.[476 - Сборник декретов и постановлений Советской власти по народному хозяйству 1918–1921, Вып. 2: (25 октября 1918 г. – 15 марта 1919 г.), ВСНХ, Москва, 1920, стр. 653-654]

Советская власть контролировала буквально всё от цены и сортов, до правил развески и торговли чаем и кофе.[477 - Сборник декретов и постановлений Советской власти по народному хозяйству 1918–1921, Вып. 2: (25 октября 1918 г. – 15 марта 1919 г.), ВСНХ, Москва, 1920, стр. 654-656] При этом монополия Центрочая носила скорее теоретический характер. Торговать было практически нечем. Дефицит напитков в Гражданскую войну был тотальным из-за приостановки импорта. Уже конце 1917 года пекинское правительство запретило вывоз в Россию продовольствия и чая как основного экспортного товара.[478 - Ополев В. Г. Вопрос о КВЖД в советско-китайских отношениях (1917–1927 гг.) // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология. 2010. № 1 (72). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/vopros-o-kvzhd-v-sovetsko-kitayskih-otnosheniyah-1917-1927-gg (дата обращения: 12.12.2018).]

Это привело к тому, что настоящий чай – „фамильный“ и плиточный – „кирпичный“ (1 кирпич равнялся 1 фунту) – в распределение вообще не шли. Все скудные запасы чёрного и зелёного чая на складах Центрочая перерабатывались в суррогаты, „чайные напитки“. Центрочай занимался разверсткой и приготовлением суррогатных, заменяющих чай смесей.[479 - Сборник декретов и постановлений Советской власти по народному хозяйству. Вып. 2. (25 октября 1918 г. – 15 марта 1919 г.) / Под редакцией юридического отдела ВСНХ, Москва, 1920, стр. 26]

Норма распределения этих чайных смесей была доведена до минимума. Со временем она стала распространяться лишь на определённые города (Москву и Петроград) и обслуживала преимущественно рабочее население.[480 - Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. 40]

Исчезновение ресурсов, бесхозяйственность и прекращение экспорта привели к тому, что обычного чая и кофе стало не достать. Миллионы россиян были вынуждены употреблять морковный, свекольный и тыквенный чай. Население также варило суррогатный кофе из ржи, овса, риса и пшеницы.[481 - Голицын С. М. Записки уцелевшего, Орбита, Москва, 1990, стр. 45, 69 также Кекушев Н. Л. Звериада, Юридическая литература, Москва, 1991, стр. 27л также Лебедева Л. В. Повседневная жизнь пензенской деревни в 1920-е гг.: традиции и перемены, РОССПЭН, Москва, 2009, стр. 65-66]

Все сорта шоколада, какао и их суррогатов также в принудительном порядке перешли в распоряжение Наркомпрода. Все они были поставлены под учёт. Систематизированные данные по учету шоколада, какао и их суррогатов местные продовольственные отделы Советов должны были немедленно препровождать в губернский продовольственный орган. Тот в свою очередь отсылал сведения по всей губернии в отдел Сахаросоли Наркомпрода. Без его указания никакого распределения производиться не могло.[482 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 252]

Сахаросоли было поручено назначить особый фонд детского питания, из расчёта в четверть фунта в месяц. В теории отпуск какао, шоколада и их суррогатов должен был производится исключительно больным и детям от двух до шестнадцати лет.[483 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 252],[484 - Декреты по продовольствию: Вып.1. Ч.1. Организация снабжения и распределения продовольствия: с октября 1917 по 1 ноября 1918, Петроград, 1918, стр. 126] Но на практике постановление Наркомпрода часто игнорировалось. Запасы какао, шоколада и их суррогатов нелегально расходились по рынкам. При резкой нехватке продовольствия исчезновение горячих напитков вроде чая, кофе, шоколада и какао стало особенно ощутимо.

Остро в республике встал и вопрос сахарного дефицита. В годы империалистической войны сахарная промышленность Российского государства пришла в упадок. С прекращением казённой винной монополии спрос на сахар чрезвычайно возрос. В 1916 году несоответствие между огромным возрастанием спроса на сахар и ограниченностью его запасов стало повсеместным. Спекуляция на сахаре возросла.[485 - Потребление сахара в России / Управление делами Особого совещания по продовольствию, Екатерининская типография, Петроград, 1916, стр. 3, 7-8]

В январе 1916 года царское правительство попыталось централизовать распределение сахара. В Киеве был создано Центральное бюро по объединению покупок сахара (Центросахар). Весной 1916 года были введены твёрдые цены на все сделки. Вывоз сахара с заводов перешёл под контроль Центросахара. Тем не менее, производство падало. Меры правительства не помогли.[486 - Год русской революции (1917–1918 гг.): Сборник статей / А. Н. Бах, М. В. Вишняк, Ф. А. Данилов, А. А. Минин, О. С. Минор, А. А. Николаев, Г. К. Покровский, Д. С. Розенблюм, В. В. Руднев, Г. А. Сандомирский, В. Ф. Сахаров, Н. В. Святицкий, П. Н. Фабричный, Б. Н. Черенков, В. М. Чернов, Земля и воля, Москва, 1918, стр. 198-199]

Ещё до Февральской революции, 17 (30) января 1917 года, производство кондитерских изделий было жёстко ограничено. Продовольственный отдел Московского градоначальства провёл совещание с представителями крупных кондитерских предприятий. На этом совещании было признано необходимым совершенно прекратить приготовление тортов.[487 - Архангельск. 22 января 1917 г. № 18. стр. 2]

Пирожные разрешили отпускать только в кофейных. Продажа их на вынос возбранялась. Изготовление тянучек, помадок, ириса и других сортов конфет было запрещено. Запрет был продиктован тем, что производство кондитерских изделий и конфет требовало слишком большого количество молока, яиц, масла и сахара.[488 - Архангельск. 22 января 1917 г. № 18. стр. 2]

С Февральской революцией кризис лишь обострился. Попытки Временного правительства поставить сахарную промышленность под контроль Министерства Финансов были обречены. Введение сахарной монополии не принесло ожидаемых результатов.[489 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 244-247]

Коллапс снабжения, рост цен, приобретение закупщиками и торговцами сахара про запас привели к серьёзному дисбалансу. Прозводство сахара продолжало падать вследствие топливного кризиса, недостатка рабочих рук и сокращения площадей свекловичных посевов.[490 - Якушев Ив. Карточная система и продовольственные попечительства // Вестник Иркутского Городского Общественного Управления. № 7,8, 9. 1916. Иркутск. стр. 2-5]

Уже в декабре 1917 года в Москве начался сахарный голод.[491 - Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 138, 139] По данным печати, сахара не выдавали ни по первому, ни по второму „сахарному“ купону. Объявленная цена в 1 рубль, 42 копейки за фунт сахарного песка и 1 рубль, 50 копеек за фунт рафинада была для обедневшего населения недоступна. Поэтому когда сахар появлялся в продаже, его раскупали люди со средствами. В номере за 17 (30) декабря корреспондент издания „Газета для всех“ отметил, что когда сахар вдруг стали продавать в одной лавке, образовалась очередь человек в 700.[492 - Газета для всех 17 декабря 1917, № 443. стр. 3]

Дефицит сахара в России был напрямую связан с экономической географией. Исторически подавляющее большинство сахарных заводов Российской империи находилось в украинских губерниях.[493 - Долидович О. М. «Сахарный кризис» в России в годы Первой мировой войны (по материалам Восточной Сибири). Научный диалог. 2019. № 5. стр. 304] Их там насчитывалось до 200. На юго-западе России заводов было всего 18. К весне 1918 года лишь шесть-семь из них были поставлены образцово.[494 - Петроградский голос. 27 апреля (10 мая) 1918 г. № 76. стр. 1]

В ходе Германской и Австро-Венгерской интервенции на Украине и юге России Совнарком оказался отрезан от поставок сахара. Ряд сахарных заводов на юге России перешёл под контроль Добровольческой армии. Советские власти оказались поставлены перед неразрешимой задачей.

Учреждение при ВСНХ Главного сахарного комитета (Главсахара) в феврале 1918 года и передача ему всех песочных и рафинадных заводов Воронежской, Курской, Орловской, Тамбовской, Тульской и Черниговской губерний и всех свекловичных плантаций губерний Великорусского района не повлияло на кривую спада. Сахара в стране по-прежнему катастрофически не хватало. Товарообмена его большевики организовать не смогли.[495 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 393-394],[496 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 251]

Монополизация сахарной индустрии оказалась убыточной.[497 - Петроградский голос. 27 апреля (10 мая) 1918 г. № 76. стр. 1] Рафинадные и песочные заводы простаивали. Обязательный посев сахарной свеклы желаемого урожая не приносил.[498 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 480-482] Если в 1917 году производство сахарного песка составляло скромные 685 330 тонн в год, то в 1918 году оно сократилось более чем наполовину: до 333 212 тонн. В 1919 году производство сахарного песка упало до крошечного показателя в 79 450 тонн. В 1920-м оно немного поднялось. В 1921 году оно снова рухнуло до ничтожной отметки в 50 182 тонн.[499 - Итоги десятилетия советской власти в цифрах 1917–1927, Центральное статистическое управление СССР, 1927, стр. 246-247]

Это говорило о том, что запасы сахара при коммунистах стремительно истощались.[500 - Вечернее слово. 30 (17) мая) 1918, № 44. стр. 1] По карточкам сахар выдавали в самых минимальных дозах. Иногда его неделями и месяцами не выдавали вообще.[501 - Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика. Воспоминания, Т.2: 1917–1930, Нью-Йорк, 1945, стр. 123] Люди приучались пить чай без сахара.[502 - Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 142, 147]

Современники отмечали, что когда получали по карточкам сахар, его накалывали микроскопическими кусочками. Мемуаристка Н. М. Гершензон-Чегодаева вспоминала, что если люди шли в гости, они брали с собой из дома свой сахар как деликатес: „Помню, что папа в таких случаях клал в жилетный карман маленькую металлическую коробочку с кусочками сахара.“[503 - Гершензон-Чегодаева Н. М. Первые шаги жизненного пути, Захаров, Москва, 2000, стр. 128]

В 1918–1921 годах сахар продолжал неуклонно расти в цене. Он превратился в непозволительную роскошь. Нормированной порции хватало лишь для чаепития „в приглядку“.[504 - Петроградский голос. 27 апреля (10 мая) 1918 г. № 76. стр. 3]

В 1919 году поэтесса Марина Цветаева записала в записную книжку про то, как шла по улице и фантазировала о том, как зайдёт к знакомым. Цветаева представляла, как будет сидеть в гостях над стаканом чая, который не будет пить, „потому что без сахара – скучно, а с сахаром – совести не хватает, ибо кусок сахара сейчас 4 р. – и все это знают.“[505 - Цветаева Марина, Неизданное. Записные книжки в двух томах, Т.1, Эллис Лак, Москва, 2000, стр. 310]

При отсутствии сахара населению пришлось переключиться на подсластители и сахарозаменители. Некоторые стали пить чай с изюмом.[506 - Смышляев В. С. Печально и нехорошо в нашем театре… (Дневник 1927–1931 гг.) / Публ. А. Л. Никитина, Интерграф сервис, Москва, 1996, стр. 263],[507 - Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 140] Но вскоре и изюма стало не достать. Вприкуску с чаем ели конфеты – „конфекты“, как их называли в старой орфографии. Употребление мёда, варенья и сушёной черники в качестве сахарного эрзаца возросло. В 1918 году в нелегальной продаже ещё можно было найти дорогой сахарный мармелад, яблочное пюре, сушеную землянику и пастилу. По сообщениям петроградской прессы, можно было достать даже сахарные бисквиты, пирожные и рахат-лукум свежего привоза. Но для широких слоёв населения все эти лакомства были абсолютно недоступны.[508 - Вечернее слово. 10 июня (28 мая) 1918, № 53. стр. 3]

В употребление пошёл глицерин и так называемый „ландрин“.[509 - Реден Н. Р. Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина 1914–1919, Центрополиграф, Москва, 2006, стр. 168] Последний представлял из себя сорт леденцов знаменитого в России кондитерского товарищества „Георг Ландрин“. Это монпансье продавалось в жестяных баночках.[510 - «Ландрин» признан объектом наследия, из https://voopik-spb.ru/%C2%ABlandrin%C2%BB-priznan-obektom-naslediya.html]

Сладкие леденцы и карамель неминуемо подскочили в цене. Так в газете „Ржевская коммуна“ от 7 (20) февраля 1918 года была опубликована характерная заметка. В ней член Ржевского Совета Холопов рассказал, как утром, по дороге на работу, он заметил двух извозчиков, которые везли какой-то подозрительный товар, запакованный в коробки. Хозяин, некто Асмудов, вёз ландрин и монпансье для нелегального сбыта. Когда Холопов остановил и повёл его в Совет, Асмудов попытался откупиться от представителя власти. Тот не поддался. Дело передали в Следственную комиссию.[511 - Ржевская коммуна. 7 (20) февраля 1918, № 72. стр. 4]

Вскоре, в 1918 году, фабрики Ландрина были национализированы государством. После этого производство леденцов существенно пошло на спад.[512 - «Ландрин» признан объектом наследия, из https://voopik-spb.ru/%C2%ABlandrin%C2%BB-priznan-obektom-naslediya.html] Несмотря на обилие различных подсластителей, главным заменителем сахара в 1917–1918 годах стал вредный для зубов сахарин.[513 - Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 122]

С истощением запасов сахара сахарин стремительно вошёл в оборот и заполнил целый сектор торговли. С лета 1917 года ввоз сахарина из-за границы производился в адрес Министерства Продовольствия через таможни в Петрограде, Москве и Владивостоке. Качество и процентное содержание импортных подсластителей формально находились под наблюдением Временного правительства.[514 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 252-254]

Но со временем контролировать качество иностранного сахарина оказалось практически невозможно. Дешёвый германский сахарин, который массово ввозили из-за границы контрабандным путём, завоевал рынок.[515 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 4] Торговля сахарином и спекуляция на нём приняли всеобщий характер.[516 - Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика. Воспоминания, Т.2: 1917–1930, Нью-Йорк, 1945, стр. 123]

Вместо настоящего сахарина потребителям в аптеках за огромные деньги часто продавали фальшивку: сахарную пудру или крошечные шарики из сахарной пудры. Этого едва хватало на один стакан чая.[517 - Петроградский голос. 27 апреля (10 мая) 1918 г. № 76. стр. 4]

В дополнение к этому в советской России в 1918 году появился и другой контрабандный соперник. Иностранный сахарин, по мнению властей, был, по-видимому, австрийского и американского производства. Этот продукт продавался преимущественно в таблетках, с упаковкой в заклеенных коробочках по 300, 500 и 1000 штук. Продажная цена такого сахарина составляла от 45 до 150 рублей и выше. По данным печати, встречались и упаковки в стеклянных трубочках по десять таблеток стоимостью от 2 рублей 50 копеек до 4 рублей. Продавались таблетки сахарина и поштучно: за 40–50 копеек.[518 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 3]

Сахарин также можно было купить и в маленьких конвертиках.[519 - Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 122] Стоимость отечественного сахарина, произведённого в Петроградской лаборатории, была очень высока. При отсутствии химических веществ, необходимых для массовой выработки сахарина, советской индустрии было не под силу удовлетворить огромный рыночный спрос.[520 - Куприн А. И. Хроника событий глазами белого офицера, писателя, журналиста, 1919–1934, Москва, 2006, стр. 187-188]

В декабре 1918 года частная продажа сахарина была запрещена. Государство стало продавать конфискованный сахарин трудящемуся населению по установленной цене через муниципализированные аптеки, кооперативы и потребительские лавки в маленьких дозах, не выше одного грамма.[521 - Сборник декретов и постановлений Советской власти по народному хозяйству. Вып. 2. (25 октября 1918 г. – 15 марта 1919 г.) / Под редакцией юридического отдела ВСНХ, Москва, 1920, стр. 652-653]

В 1919 году Наркомпродом было получено ничтожное количество сахарина: всего около 130 килограмм. Это количество было почти в 10 раз меньше, чем в 1918 году, когда в распределение было пущено 1330 килограмм.[522 - Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. 40]

Распоряжение Наркомздрава о правилах обращения в продаже и применении сахарина, кристаллозы и других искусственных подсластителей систематически игнорировалось. Требование Наркомздрава помещать на этикетки информацию о том, что употребление сахарина и кристаллозы не рекомендуется кормящим женщинам, пожилым людям, детям до десяти лет и людям, страдающим болезнью почек, печени или желудка с повышенной кислотностью, – тоже игнорировалось.[523 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 254-255]

Советская власть оказалась бессильна защитить потребителей. Неизвестные фабриканты нелегально выпускали поддельный сахарин. Он был якобы изготовлен „под наблюдением профессора химии и врача в лаборатории, находящейся в руках химиков-специалистов.“[524 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 3] Реклама голословно утверждала, что сахарин „абсолютно доброкачествен“, „совершенно безвреден“, „не имеет никакого привкуса“ и „слаще сахара в 500 раз.“[525 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 3]

При отсутствии сведений об изготовлении покупателям приходилось принимать подобные заявления на веру. Реклама сознательно вводила людей в заблуждение. Сладость сахарина была значительно ниже указанной. Сахарин был низкого качества и содержал солидную примесь соды или мела.[526 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 3-4] Несмотря на запрет продажи и употребления метилсахарина, дульцина, глюцина, инулина и других искусственных сладких веществ, их продолжали пускать в оборот.[527 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 255]

Сахарин имел неприятный металлический привкус.[528 - Степанищева Зинаида, Неокончательная правда, Фонд Сергея Дубова, Москва, 2005, стр. 16; также Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 406-407] Один современинник метко назвал сахарин „популярным ядом наших дней“.[529 - Александр Блок в воспоминаниях современников. В 2-х томах, Т.2, Художественная литература, Москва, 1980, стр. 36] Весьма показательным в распространении этого сомнительного ксенобиотика было то, что коммунистическое руководство, чиновники советского аппарата и полицейские структуры вроде ВЧК брезговали его употреблением. Партноменклатура знала, что сахарин вреден для здоровья. Поэтому она предусмотрительно обеспечивала себя и свои семьи сахаром.

Писатель Алекандр Куприн подытожил: „Сахарин для нежных организмов комиссарских детей был признан вредным, и для них выдавалась усиленная порция сахара. Остальные дети могут отлично обходиться как без сахара, так и без сахарина.“[530 - Куприн А. И. Хроника событий глазами белого офицера, писателя, журналиста, 1919–1934, Москва, 2006, стр. 188] Сахарин в России обрёл функцию подсластителя для разорённых масс – большинства населения. По мере дальнейшей пауперизации общества всё большее число людей не могло себе позволить даже дешёвых сахарозаменителей.

И всё же самой непереносимым компонентом советской повседневности стала нехватка продовольствия и связанный с ней голод. На протяжении 1917 года продовольственное распределение по карточкам последовательно приходило в расстройство. В крупных промышленных городах жизнь становилась всё голодней.[531 - Да здравствует революция! Воспоминания участников Великого Октября, Издательство политической литературы, Москва, 1980, стр. 28]

К зиме 1917–1918 года продовольственный вопрос стал грозить бунтом. Газеты обеспокоенно указывали на то, что в стране „доедаются последние крохи.“[532 - Ростковский Ф. Я. Дневник для записывания… (1917-й: революция глаза ми отставного генерала), Росспэн, Москва, 2001, стр. 425] 14 (27) декабря 1917 года газета „Наш век“ указывала, что в Смоленской губернии продовольственный кризис обострился благодаря наплыву „демобилизовавшихся“ элементов из армии и безработных из города. Автор заметки заключил: „Многие неделями сидят без куска хлеба, питаются картошкой, да кой-чем. Все говорят, что народ скоро от голода заревет, завоет волком.“[533 - Ростковский Ф. Я. Дневник для записывания… (1917-й: революция глаза ми отставного генерала), Росспэн, Москва, 2001, стр. 426]

К моменту Октябрьского переворота в стране ещё сохранились небольшие продовольственные запасы. Но положение ухудшалось с каждым месяцем. Хлебопекарни, мясные, молочные и бакалейные лавки стали закрывать. Несмотря на насилия и репрессии, после большевистского захвата власти Министерство продовольствия Временного правительства не прекратило работы. Его органы стремились поставить питание населения вне политической борьбы. В столице двоевластие между Министерством продовольствия и Наркомпродом продлилось несколько недель.[534 - Прокопович С. Н. Народное хозяйство СССР, Т.1, Издательство имени Чехова, Нью-Йорк, 1952, стр. 145-146]

Во многих регионах трансфер власти затянулся на долгие месяцы. В некоторых областях он занял несколько лет.[535 - Антонов-Саратовский В. П. Под стягом пролетарской борьбы. Том 1, Госиздат, Москва, 1925, стр. 213-222] После Октября организация продовольственного снабжения республики представляла собой чрезвычайно сложную и запутанную картину из ряда наслоений разнообразных периодов – монархического, коалиционного, большевистского.[536 - Ленинградская кооперация за десять лет, Т.2, Издание Л. С. П. О., Ленинград, 1928, стр. 261-262]

РСФСР была отрезана от богатейших хлебных районов, дававших излишки: Бессарабии, Украины и Крыма. Были также прерваны почти все сообщения с Северным Кавказом. Этот регион обладал излишками продовольственных, крупяных и кормовых хлебов от урожая 1917 года в размере около 130 миллионов пудов.[537 - Мельник В. Продразверстка до её декретирования // Проблемы экономики. 1935. № 6. стр. 104-105]

К этому добавлялась трудность получения хлебных избытков из районов Западной Сибири (Тобольская и Томская губернии) и Степного края (Уральская, Тургайская, Акмолинская и Семипалатинская губернии). Населенные пункты этих регионов были расположены вдали от главных железнодорожных и водных артерий. Трудности перевоза обострялись всеобщей транспортной разрухой. Продовольственные перспективы к маю 1918 года приняли угрожающий характер.[538 - Мельник В. Продразверстка до её декретирования // Проблемы экономики. 1935. № 6. стр. 105]

Количество продуктов становилось всё более ограничено. В городах и посёлках взору являлись полупустующие советские магазины и лавки. В них иногда торговали скудными остатками предметов массового потребления.[539 - Юбилейный сборник. Годовщина Октябрьской революции / Издание Комиссии по устройству празднеств при Елецкой организации РКП (большевиков), Елец, 1918, стр. 39] Большинство входов в магазины было заколочено. В кооперативах стали выдавать щепотку муки и соли, мерзлую капусту и воблу.[540 - Оцуп Н. А. Океан времени. Стихотворения. Дневник в стихах. Статьи и воспоминания о писателях, Logos,Спб, Голубой всадник, Дюссельдорф, 1993, стр. 520]

В номере от 30 мая 1918 года газета „Вечернее слово“ отметила, что в хлебородной и богатой всякими продуктами Тамбовской губернии вследствие реквизиции и контрибуции создалась полнейшая необеспеченность торговых предприятий.[541 - Вечернее слово. 30 (17) мая 1918, № 44. стр. 4] Автор заметки продолжил: „Почти во всех магазинах Тамбова у касс сидят советские агенты, так как владельцы магазинов, не заплатившие последней контрибуции, были помимо этой контрибуции ещё оштрафованы по 10–50 тыс. руб., каковые суммы и собираются сейчас из выручек магазинов. Многие торговцы помимо того посажены в тюрьму.“[542 - Вечернее слово. 30 (17) мая 1918, № 44. стр. 4]

Жестокие репрессии советских властей усилили экономический дисбаланс не только в губернских центрах, но и в уездных городах, и в сёлах. Современники указывали на то, что национализированные лавки превращались в неудобные, никому не нужные канцелярии, где ничем не торгуют, а только пишут один или несколько чиновников-бюрократов, заменивших толкового хозяина и приказчика.[543 - Станкевич В. Б. Воспоминания, 1914–1919, Издательство И. П. Ладыжникова, Берлин, 1920, стр. 342]

Железнодорожные линии страны были забиты порожняком и гружёными вагонами, которые подолгу не разгружались.[544 - Арский Р. Годовщина коммунистических субботников, Типо-литография Народного Комиссариата Путей Сообщения, Москва, 1920, стр. 3-4] Пробки, развал транспорта и халатное отношение районной администрации к транспортировке, хранению и снабжению вело к тому, что продукты портились. Их приходилось уничтожать. Пока Москва, Петроград и другие центры голодали, на путях целыми днями, а порой и неделями стояли эшелоны, нагруженные продовольствием.[545 - Арский Р. Годовщина коммунистических субботников, Типо-литография Народного Комиссариата Путей Сообщения, Москва, 1920, стр. 5]

Протухшее мясо массово сжигалось в то время, как система снабжения приходила в упадок. Некоторых членов местных управ за подобные факты предавали суду. В отдельных случаях продукты удавалось направить голодающему населению.[546 - Вечернее слово. 30 (17) мая 1918, № 44. стр. 3]

В мае 1918 года на станции Самара, согласно телеграфному сообщению представителя Северной области, пути и пакгаузы были загружены 500 вагонами мясных консервов. Они были адресованых комиссару продовольствия Красной армии Н. Н. Петину. Начальство ходатайствовало о передаче 200 вагонов этих консервов в распоряжение комиссара для отправки маршрутным поездом в голодающий Петроград.[547 - Вечернее слово. 30 (17) мая 1918, № 44. стр. 3]

Несмотря на подобные инициативы, сотни тонн продовольствия во множестве других мест продолжали простаивать и гнить в вагонах, на складах и на пристанях. Подобые разоблачения периодически публиковались в независимой прессе. Они вели к возмущению. К возмущению вело и введение жесточайшей продовольственной диктатуры в стране. Писательница Наталья Баранская заметила, что, запрещая торговлю, большевики, как видно, посчитали, что народ будет сыт одной идеей светлого будущего: „С тем народ и остался на многие годы.“[548 - Баранская Наталья, Странствие бездомных, Аст: Астрель, Москва, 2011, стр. 243]

В новых условиях вопрос пропитания стал самым трудным – насущным и постоянным. Работник Красного Креста Л. А. Зиновьев признался, что большая часть дня уходила на ежедневное добывание пищи.[549 - Зиновьев, Л. А. В огне трех революций: воспоминания, Русский путь, Москва, 2017, стр. 282]

Нормы официального продовольственного пайка для утоления голода были совершенно недостаточны. Советская продовольственная политика руководствовалась принципом преимущественного снабжение трудящихся по сравнению с нетрудящимися. В городах и промышленных центрах этот принцип осуществлялся на основе „классового пайка“. Он был введён в июле-сентябре 1918 года в Петрограде и Москве. После этого „классовый паёк“ стал административно насаждаться в республике. Преимущественно это происходило в губерских городах, но отчасти и в уездных центрах, и в посёлках городского типа.[550 - Вишневский Н. М. Принципы и методы организованного распределения продуктов продовольствия и предметов первой необходимости / Под редакцией В. Г. Громана, ВСНХ, Москва, 1920, стр. 26, 34-35]

„Классовый паёк“ произвёл настоящий переворот в карточной системе. Потребителей делили на несколько категорий. Всю систему учёта продуктов и карточек пришлось перестраивать заново. Способы учёта и регистрации населения пришлось также коренным образом изменить.[551 - Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. 49]

Необходимость нового подсчёта и распределения вела к серьёзному неудобству, сбоям и постоянным задержкам. В новых условиях „классовое“ нормирование продуктов позволило режиму лишить продуктов одну часть населения (экономически менее полезную) в угоду их предоставления другой части населения (экономически более полезной).[552 - Вишневский Н. М. Принципы и методы организованного распределения продуктов продовольствия и предметов первой необходимости / Под редакцией В. Г. Громана, ВСНХ, Москва, 1920, стр. 37]

Продорганы разделяли группы потребителей на очереди снабжения в соответствии с указаниями Наркомпрода, в зависимости от поступления продовольствия. В советской иерархической системе приоритетом пользовались рабочие ударных производств и их семьи. Они обеспечивались значительно лучше остальных. За ними шли рабочие небронированных учреждений и совслужащие. Работники физического труда обеспечивались гораздо лучше работников умственного труда. Совработники и сотрудники ЧК обеспечивались лучше семей красноармейцев.[553 - Отчет Брянского Губернского Экономического Совещания (ГЭКОСО): На 1-е октября 1921 г, 1-я Типография Брянского Губсовнархоза, Брянск, 1921, стр. 90-93]

Как установило обследование питания городского населения, произведенное Центральным Статистическим Управлением в марте 1919 года, городской житель в среднем потреблял около одного фунта хлеба в день. Но даже из этого гипотетического фунта на хлеб, заготовленный госаппаратом и получаемый по карточкам, приходилось менее половины. Потребление в размере полфунта в день и менее (москвичи 2-й категории получали 3/8 фунта, а 3-й категории – 1/8 фунта) было голодным потреблением.[554 - Михайловский А. Хлебная кампания 1918-19 года // Вестник Статистики. Журнал ЦСУ. 1919 № 8-12 (кн. 4). стр. 73-74]

Многие горожане получали поистине насмехательские, крошечные порции, на которые было невозможно выжить. Паёк доходил до 1/16 фунта хлеба на два дня, фунта сушеной рыбы один или два раза в неделю и полфунта сахара раз в месяц.[555 - Реден Н. Р. Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина 1914–1919, Центрополиграф, Москва, 2006, стр. 168]

Таким образом даже плачевные официальные данные часто не соответствовали показателям реального распределения. В своём анализе количества продуктов, выданных по карточкам с июля 1917 по июль 1918 года, советский экономист Рафаил Кабо констатировал, что в действительности было выдано меньшее количество продуктов, так как не всем удавалось получить полагавшееся на их долю количество. Кроме того, некоторые, так называемые, „буржуазные районы“ систематически не получали хлеба.[556 - Кабо Р. М. Потребление городского населения России (По данным бюджетных и выборочных исследований) / Под редакцией и со вступительной статьёй Г. Шуба, Москва, 1918, стр. IX] Это было наглядной иллюстрацией того, что при коммунистах снабжение трудящихся обеспечивалось за счёт нетрудящихся.[557 - Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. XVIII]

В полуголодном обществе продукты и отношение к ним претерпели значительные изменения. Пищевой рацион россиян изменился до неузнаваемости. Овощи и фрукты стремительно исчезли из обращения. В первые постреволюционные годы овёс стал настоящим хитом. Его запекали и подавали как кашу, а также жарили и мололи на кофе. Овёс также пропускали сквозь мясорубку и парили в горшке. Распаренное зерно сминали и промывали. В результате получалась овсяная болтушка.[558 - Шкловский В. Б. Жили-были, Советский писатель, Москва, 1966, стр. 360]

Мясо стремительно дорожало и становилось всё более дефицитным продуктом. Чтобы выжить горожанам приходилось подолгу стоять в очередях, среди прочего и за кониной. Конину в империалистическую войну продавали в татарских лавках. Многие из них имели изображение борзого коня на вывеске или на дверях.[559 - Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 116]

Конину в разговорной речи называли „маханиной“.[560 - Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 64] Слово это происходило с монгольского „махан“ и означало мясо и всё мясное. Среднее потребление конины городским и рабочим населением было весьма высоко. По данным одного советского исследователя, в 1918–19 году в столицах оно достигало 60 % общего потребления мяса. В прочих городах и поселениях городского типа потребление конины достигало 40 % всего потребления мяса.[561 - Лосиций А. Потребление хлеба и мяса в 1918–19 году // Вестник Статистики. Январь-Апрель 1920 г. № 1–4. Москва. стр. 75]

С 1918 года народу приходилось всё чаще питаться и протухшей кониной.[562 - Дети эмиграции. Воспоминания, Аграф, Москва, 2001, стр. 108] Извозчиков в городах становилось всё меньше. Обессилевших от отсутствия корма лошадей отдавали на убой мясникам. Как философски подметил писатель Е. Г. Лундберг в те дни, „не миновать коню татарина“.[563 - Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 116]

С течением временем достать настоящей муки в городах стало чрезвычайно сложно. В продаже попадалась картофельная мука, из которой можно было печь бисквиты. Перебои с поставками коровьего и растительного масла усилились. В 1917–18 годах активную деятельность в стране развернули кустарные маслобойни. Их деятельность носила в основном спекулятивный характер. Она осуществлялась в нарушение нормировочных цен правительства. Циркуляр Центромасла Губпродкомам от 13 мая 1918 года объявил кустарным маслобойням борьбу.[564 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 272-273]

Губпродкомы обязали искоренить спекуляцию продуктами маслобойной промышленности. Агенты Губпродкома при содействии местных Совдепов реквизировали и передавали на учет Губпродкомам всё продающееся на базарах, хранящееся без учета и перевозимое спекулянтами масло, семя и жмыхи со скидкой в 25 % против твердых цен. Советский режим криминализовал кустарные маслобойни. Но одновременно с этим маслобойная промышленность в стране умирала.[565 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 276-279]

Те немногие запасы, которые поступали на склады государства, уходили на фронт. Губпродкомы при выполнении плановых нарядов в первую очередь были обязаны выполнять наряды для Красной Армии и Флота. Затем Губпродкомы выполняли наряды для железных дорог. И лишь после этого выполнялись наряды Центромасла. В итоге сливочное, подсолнечное, конопляное, льняное, кедровое, рапсовое, кокосовое, сурепное масло почти исчезло из обихода гражданского населения.[566 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 273-279]

В кооперативах появилось кокосовое, а затем и какаовое масло в плитках. На нём и приходилось всё жарить. За отсутствием масла в ход пускалось даже касторовое масло. Поэт Игорь Северянин с удивлением записал в 1919 году: „Как всё меняется! – раньше касторовое масло употреблялось для 'изгнания' пищи, теперь оно способствует 'вкушению'…“[567 - Северянин Игорь, Собрание сочинений в 5 томах. Том 5, Логос, СПб., 1996, стр. 145]

Коснулись продовольственные изменения и хлеба. Хлеб за недостатком необходимых ингредиентов стал неуклонно превращаться в странное, едва съедобное месиво. В новый хлеб советского образца стали добавлять всё больше чужеродных суррогатов: мякины, соломы и других непригодных для питания предметов, которые примешивали к муке.[568 - Врангель М. Д. Моя жизнь в коммунистическом раю // Архив русской революции. Т. 3–4, Терра-Политиздат, Москва, 1991, стр. 200]

В среднем, за первые полгода 1918 года московский хлеб содержал 16,6 % суррогатов. Это значило, что шестая часть продукта „хлеб“, подменялась заменителями.[569 - Кабо Р. М. Потребление городского населения России (По данным бюджетных и выборочных исследований) / Под редакцией и со вступительной статьёй Г. Шуба, Москва, 1918, стр. XIII] В регионах процентное содержание пищевых добавок сильно варьировалось. Однако в целом качество хлеба продолжало стремительно падать. Хлеб как продукт становился всё менее питательным. Позже одним из худшим из суррогатных разновидностей хлеба стал хлеб со мхом.[570 - Дневник священника Владимира Добромыслова (1918–1924), из http://minciadm.ru/o-poselenii.html]

Первая половина 1918 года была отмечена исчезновением хлеба во многих городах России. В Старой Руссе Новгородской губернии полноценного хлеба тоже не осталось. На смену хлебу приходили всё новые и новые суррогаты. Врач З. Г. Френкель вспоминал, как утром к чаю подавались лепёшки из мелко истолченных клеверных семян с небольшим добавлением муки.[571 - Френкель З. Г. Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути / Публикация, составление, комментарии и вступительная статья Р. Б. Самофал, Нестор-История, СПб., 2009, стр. 313-314]

При отсутствии хлеба и сухарей населению приходилось варить похлёбку из сушёных овощей. Перемолов их в мясорубке и поджарив на сковороде, из сушёных овощей делали лепёшки.[572 - Френкель З. Г. Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути / Публикация, составление, комментарии и вступительная статья Р. Б. Самофал, Нестор-История, СПб., 2009, стр. 314]

К лету 1918 года продовольственный кризис Европейской части России докатился до Сибири. В Иркутске впервые ввели карточки на многие припасы, в том числе на печеный хлеб.[573 - Серебренников И. И. Гражданская война в России: Великий отход / Составление и предисловие В. А. Майера, АСТ, Москва, 2003, стр. 330] По воспоминанию мемуариста Серебренникова, у городских хлебопекарен появились „хвосты“ горожан, не очень радовавшихся всем этим нововведениям и начавших уже весьма иронически относиться к громко рекламируемым большевиками „завоеваниям революции“. И. И. Серебренников простоял в очереди около часа и затем получил свой хлебный паёк. По словам современника, было странно и непонятно, как могло случиться, чтобы хлебная Сибирь осталась вдруг без хлеба.[574 - Серебренников И. И. Гражданская война в России: Великий отход / Составление и предисловие В. А. Майера, АСТ, Москва, 2003, стр. 330]

Летом 1918 года в Костроме отдел заготовки овощей при местном губпродотделе стал выпекать хлеб из картофельной муки без добавлений каких-либо хлебных суррогатов. Казённая печать оптимистично преподносила экспериментирование так, будто образец выпечённого хлеба внушал надежду. „Северная Коммуна“ утверждала, что хлеб из картофельной муки „при дальнейшем усовершенствовании его выпечки“ сможет заменить обыкновенный чёрный хлеб.[575 - Северная Коммуна. Известия Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов. 1918, № 60 (27 июля). стр. 3]

В годы „военного коммунизма“ государственное экспериментирование на хлебе превратилось в сомнительное и рискованное предприятие. Продовольственные органы в РСФСР стали настойчиво вмешиваться в работу пекарен. Они отменяли общепринятые стандарты выпечки.

В Москве в Комитет продовольствия был внесён декрет особого „кровяного и мясного хлеба“. 27 сентября 1918 года в газете „Вооруженный народ“ по этому поводу была напечатана заметка. В ней утверждалось, что получаемый припек благодаря особому воздействию крови на муку достигал 90 % и был гораздо выше обычного.[576 - Вооруженный народ. 27 сентября 1918 г. № 62. стр. 3]

Автор заметки „Кровяной хлеб“ нахваливал новый продукт на все лады. Он утверждал, что 10 фунтов по сытости были равны 18 фунтам обычного хлеба, а по вкусу и запаху тот давал впечатление заварного: „Единственный пока недостаток такого хлеба – это способность к скорой порче, но этот недостаток при теперешнем скором потреблении вообще всех съестных продуктов – не существен.“[577 - Вооруженный народ. 27 сентября 1918 г. № 62. стр. 3]

Кровь какого животного использовалась в выпечке кровяного хлеба, – не объяснялось. Нередко в подобных случаях кровь различных животных смешивали. Связь между продовольственным экспериментированием и желудочными отравлениями у населения в советской прессе замалчивалась. Даже несмотря на случаи летальных исходов в результате отравлений, государственное экспериментирование на продуктовых товарах продолжалось как ни в чём ни бывало.

Выпуск просроченных и прогнивших продуктов на руки также вёл к заметному росту желудочных отравлений. Порченная рыба рутинно пускалась на обработку и получала вторую жизнь. После этого рыбу отправляли в пункты снабжения. И лишь совершенно протухшую рыбу продорганы уничтожали.[578 - Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 3]

К примеру, в декабре 1918 года „Известия Петрокомпрода“ оправдывали выпуск более ста тысяч пудов солёной рыбы, пущенной в обращение. Орган Петроградского комиссариата по продовольствию признавал, что рыба эта после переработки имела специфический запах, но якобы ничуть не являлась недоброкачественной. По словам печатного органа, обработка производилась под руководством специалиста-врача, и рыба выпускалась лишь подле осмотра Межведомственной Комиссии.[579 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 4]

Отсутствие приправ не давало возможности перебить гнилого запаха рыбы в полной мере. Но автор аргументировал, что на тот момент было бы преступлением не использовать таких продуктов: „Дело в том, что в рыбе портятся, главным образом, жир и внутренности, что и даёт означенный запах. Само же мясо рыбы порче не подвергается и совершенно безвредно, если оно не разложилось.“[580 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 4]

Далее „Известия Петрокомпрода“ на полном серьёзе объясняли читателям, как вымочить попахивающию рыбу в тёплой воде, тщательно удалить протухший жир и внутренности, а затем сварить. Не рекомендовала газета и беспокоиться наличием личинки „прыгуна“ (личинки сырной мухи). Личинка, превратившись в червячка, при передвижении могла прыгать, отчего и получила своё название. Наличие „прыгуна“, по версии печатного органа, было не опасно, если рыба сама по себе была доброкачественной.[581 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 4],[582 - Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 3]

Подобные рекомендации были безответственны. Несмотря на подмену желаемого за действительное в печати, жалобы на отпуск недоброкачественных продуктов и отравления множились. 14 января 1919 года Отдел Складов и Холодильников был вынужден выпустить распоряжение „О предварительном осмотре экспертами продуктов“ всем заведующим складами и холодильных помещений, с составлением надлежащих актов. При выпуске товаров явно негодные продукты предписывалось тщательно отделять от качественных, для предотвращения порчи последних.[583 - Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 1]

Сам факт запоздалого введения пищевого контроля указывает на основательные пороки советской системы распределения. Пищевые отравления вели к госпитализации и многочисленным случаям летального исхода. Однако даже после организации системы контроллёров на местах выдача тухлой рыбы, гнилого картофеля, овощей, просроченного мяса, колбасы и других товаров не прекратилась.[584 - Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 2-4]

Другим фактором отравлений стало вынужденное потребление очисток и отбросов. В 1919 году некоторые исследователи продуктов питания указывали на то, что в связи с изменившимися условиями питания существовала тенденция совершенно не учитывать скидок на отбросы. Это был резонный аргумент. Население стремилось максимально использовать отходы в пищу.[585 - Лосицкий. A. Пищевое значение современных продуктов питания. (К вопросу о составе и усвояемости современных пищевых веществ) // Вестник Статистики. Январь-Апрель 1920 г. № 1–4. Москва. стр. 106-107]

Советский экономист и заведующий отделом статистики Наркомтруда С. Г. Струмилин отмечал, что даже картофельная шелуха, кофейная гуща и тому подобные деликатесы переделывались в лепешки и шли в употребление. По словам экономиста, рыба, например, селёдка, вобла и другие сорта, перемалывалась с головой и костями и вся целиком шла в дело: „Вообще ни гнилая картошка, ни порченное мясо, ни протухлая колбаса не выбрасываются. Всё идет в пищу.“[586 - Лосицкий. A. Пищевое значение современных продуктов питания. (К вопросу о составе и усвояемости современных пищевых веществ) // Вестник Статистики. Январь-Апрель 1920 г. № 1–4. Москва. стр. 106]

С нехваткой продуктов и усилением голода органы советской пропаганды стали усиленно рекомендовать горожанам сбор трав, растений и грибов для пропитания. В Петрограде научно-технический комитет при Комиссариате продовольствия издал по этому вопросу целый ряд специальных книг и брошюр.[587 - Съедобные дикорастущие растения северной полосы России, Вып. 2, Научно-технический комитет при Комиссариате продовольствия Петроградской трудовой коммуны, Петроград, 1918],[588 - Надсон Г. А. Малоизвестные съедобные грибы и заметка о съедобных и ядовитых грибах вообще, Типография Л. Я. Гинзбурга, Петроград, 1918]

Они представляли из себя руководства для заготовки впрок дикорастущих растений, которые могли заменить огородные овощи. Подконтрольная партии печать доводила до сведения граждан, что употребление в пищу рекомендованных комитетом трав было возможно в сыром, варёном и переработанном, сушеном виде.[589 - Северная Коммуна. Известия Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов. 1918, № 61 (27 июля). стр. 3]

Помимо этого в советской прессе всё чаще печатались советы по приготовлению продуктовых эрзацев, вроде киселя из овса. В ходе продовольственного экспериментирования то и дело давались новые рекомендации к питанию. В оборот пускались новые модифицированные продуктовые изделия.

В Самарской губернии в результате опытов из картофельной патоки стали выделывать рафинад.[590 - Петроградская правда. 31 декабря 1918, № 288 (513). стр. 4] В 1920 году издательский отдел Народного комиссариата земледелия выпустил брошюру П. Н. Штейнберга с названием „Использование овощей“. На лицевой обложке этой брошюры, под первым пунктом значилось: „Приготовление из овощей муки, патоки, сахарного песка, суррогатов чая, кофе, дрожжей, печений и т. п.“ Под вторым пунктом шло: „Рациональное и экономное приготовление пищи.“[591 - Штейнберг П. Использование овощей, Петроград, 1920]

Между тем, ещё весной 1918 года финансовый и продовольственный кризис в РСФСР достиг новой отметки. Цены в очередной раз поднялись. По словам очевидца Н. Редена, свежее мясо, масло, овощи и фрукты нельзя было достать ни за какие деньги. Хлеб обычно состоял наполовину из соломы, которая впивалась в десны и язык, а конина стала деликатесом.[592 - Реден Н. Р. Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина 1914–1919, Центрополиграф, Москва, 2006, стр. 168]

С усилением голода в городах и пригородах пришлось всё чаще прибегать к огородничеству. Огородничество помогало населению выжить.[593 - Ваксель Ольга, „Возможна ли женщине мертвой хвала?..“: Воспоминания и стихи, РГГУ, Москва, 2012, стр. 102] Однако с нехваткой продовольствия местные органы стали прибегать к ограничению перевоза овощей и изьятию их с огородов.[594 - Известия Вологодского губернского исполкома Советов рабочих и крестьянских депутатов. 5 марта 1918 г.№ 190. стр. 1]

Так 4 сентября 1918 года Вологодский Городской Продовольственный Комитет выпустил обязательное постановление. В нём Горпродком информировал население, что вывоз всякого рода овощей из города без специального разрешения запрещён. Вологодский Горпродком также обязал всех владельцев промышленных огородов и все организации и учреждения, имеющие свои огороды, в трёдневный срок представить ему сведения о количестве снятых и неснятых овощей, как и сведения об ожидающемся урожае на огороде. Виновные в неисполнении и уличенные в предоставлении неверных сведений, передавались в военно-революционный суд.[595 - Известия Вологодского губернского исполкома Советов рабочих и крестьянских депутатов. 5 марта 1918 г.№ 190. стр. 1]

Таким образом, городские власти сначала рекомендовали продовольственные альтернативы, а потом сами же их и саботировали. На селе продовольственное положение некоторых слоёв населения было зачастую не лучше, чем в городе. Особенно тяжело было бывшим представителям дворянства. После Октября они потеряли средства к существованию и были вынуждены вернуться в свои имения. Общественный деятель А. С. Посников писал из Вяземского уезда Смоленской губернии: „Муки в продаже, конечно, нет, а продовольственные комитеты выдают в деревне какую-то смехотворную дозу, чуть не гомеопатическую.“[596 - Российский либерализм: идеи и люди / Под общей редакцией А. А. Кара-Мурзы, Новое издательство, Москва, 2007, стр. 447]

Уничтожив крупную торговлю, советский строй взялся за уничтожение мелкой торговли и самоснабжения: мешочничества и лоскутничества.[597 - Ленинградская кооперация за десять лет, Т.2, Издание Л. С. П. О., Ленинград, 1928, стр. 359],[598 - Ваксель Ольга, „Возможна ли женщине мертвой хвала?..“: Воспоминания и стихи, РГГУ, Москва, 2012, стр. 102-103] Мешочников жестоко преследовали, штрафовали и реквизировали их собственность. Положение от 5 августа 1918 года о заградительных реквизиционных продовольственных отрядах, действующих на железно-дорожных и водных путях, стало трагедией для миллионов людей.[599 - Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 104-105],[600 - Драбкина Елизавета, Чёрные сухари, Советский писатель, Москва, 1976, стр. 172],[601 - Эра. (3 (16) июля) 1918, № 8. стр. 2]

Советская власть наказывала людей за осуществление того, что сама была не в состоянии организовать. Национализированные заводы и фабрики простаивали из-за отсутствия сырья и материала, которых не хватало даже на военные нужды. В то же время, по оценке одного наблюдателя, убогое, обнищавшее население должно было покупать какие-то подозрительные товары из-под полы по десятикратной стоимости.[602 - Станкевич В. Б. Воспоминания, 1914–1919, Издательство И. П. Ладыжникова, Берлин, 1920, стр. 341-342]

В декабре 1918 года в Пскове, по данным печати, в очередь за мясом становились с четырёх часов ночи. Когда утром лавку открывали, ожидающим сообщали, что мяса нет. Невыспавшимся собравшимся приходилось расходиться по домам.[603 - Псковский набат орган Псковского Комитета Партии Коммунистов (большев.) и Губисполкома. 29 декабря 1918, № 25. стр. 4] В то же время если торговцу-мешочнику удавалось провезти мясо из деревни, его жестоко наказывали.

В годы продуктово-товарного голода люди стали поневоле испытывать ностальгию о прошлом. Учёный С. Э. Фриш обратил внимание на то, что слово „раньше“ приобрело особый смысл. „Раньше“ было временем, когда в любой лавчонке за полторы копейки можно было купить фунт черного хлеба, а за пятак – белую булку. Фриш пришёл к выводу, что этому „раньше“ противостояло „теперь“ – с огромными очередями перед грязными помещениями кооперативов, с пустыми полками, с хлебом по карточкам.[604 - Фриш С. Э. Сквозь призму времени, Издательство политической литературы, Москва, 1992, стр. 53]

В городе на Неве продовольственная обстановка выглядела особенно неутешительно. За небольшой срок коммунистическое руководство умудрилось развалить всё систему продовольственного обеспечения города. Голод особенно тяжело отразился на здоровье детей.[605 - Наш век. 28 апр. (11 мая) 1918, № 93 (117). стр. 4]

В мае 1918 года, ввиду обострившегося продовольственного вопроса, Петроградскому областному комитету Всероссийского союза городов пришлось эвакуировать детей из города. Их на летние месяцы отправляли в Западную Сибирь, где имелось достаточное количество пищевых продуктов. Там организовывали особые колонии для ослабленных и больных туберкулёзом детей.[606 - Наш век. 28 апр. (11 мая) 1918, № 93 (117). стр. 4]

Изнурение граждан северной столицы продолжало усиливаться с каждым месяцем. Ценное свидетельство о положении населения Петрограда в ноябре 1918 года оставил современник А. В. Борман. По его словам, за три месяца до этого жизнь в северной столице ещё чувствовалась, а теперь уже была мерзость запустения. Борман писал о Петрограде: „За это время Зиновьев превратил его в кладбище, населенное живыми мертвецами. На лица легла какая-то особая тень.“[607 - Борман А. В. стане врагов. (Воспоминания о Советской стране в период 1918 г.) // „Русское прошлое“. 1991. № 1. стр. 144]

Другой современник, В. Б. Станкевич, по приезду в Петроград обнаружил, что тот уже был мёртвым, безнадежно мёртвым городом. Мемуарист отметил, что Петроград, занесённый снегом, но чистый и опрятный, производил впечатление спокойного кладбища, где жители были лишь сторожами, недовольными своей должностью, но не приискавшими ещё новой службы.[608 - Станкевич В. Б. Воспоминания, 1914–1919, Издательство И. П. Ладыжникова, Берлин, 1920, стр. 339]

К лету 1919 году положение петроградцев стало поистине катастрофическим. Иностранная интервенция и форсированное наступление армии генерала Н. Н. Юденича делали продовольственное обеспечение осаждённого города едва возможным. 10 июля в советской печати было опубликовано отчаянное обращение Григория Зиновьева „Шлите хлеб в Петербург“. Высокопоставленный коммунист обращался ко всем Губернским Продовольственным комитетам, Советам и армиям хлебных губерний за помощью. Зиновьев признался, что город остался без хлеба, а „голод стал опаснее белогвардейцев.“[609 - Деревенская коммуна. 10 июля 1919, № 152 (260). стр. 3]

Зиновьев с горячей просьбой просил прибегнуть к революционным мерам и экстренно слать в город маршруты: „Только тогда мы сможем спасти Петербург.“[610 - Деревенская коммуна. 10 июля 1919, № 152 (260). стр. 3] Результат оказался неутешителен. Голод разрастался. По мере возможности жители Петрограда ездили за город в поисках продуктов, в Петрозаводск, Гатчину, Псков и другие населённые пункты. На железнодорожных станциях люди бегали по домам, пытаясь отыскать какую-нибудь пищу. Но найти почти ничего было нельзя. Голод в деревнях усиливался.[611 - Ковалевский П. Е. Дневники. Т.1. 1918–1922, Европейский дом, СПб., 2001, стр. 38-39]

Москва также сильно страдала. Показательной для того времени стала реакция населения на московский пожар 2–3 июля 1918 года. Пожар этот ещё больше ухудшил расстройство столичного снабжения. В результате возгорания на Симоновских складах сгорело огромное количество зданий, вагонов и товарных складов, где хранились богатые запасы керосина, хлопка и продовольственных продуктов. Сильный пожар сопровождался взрывами баллонов с кислотами и эфирными веществами.[612 - Драбкина Елизавета, Чёрные сухари, Советский писатель, Москва, 1976, стр. 178-179],[613 - Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 194]

В своём дневнике от 6 июля москвич Никита Окунев записал: „Все спрашивают друг друга (и меня спрашивали так, и я спрашивал многих) – 'Да когда же всё это кончится? “[614 - Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 195]

К зиме 1918–1919 года столица, как и Петроград, производила на приезжих неизгладимое впечатление. Политический деятель В. Б. Станкевич вспоминал, что Москва была лишь искажением прежней Москвы. По выражению политического оппозиционера, следы прежней, бойкой, смышленой, энергичной жизни и предприимчивости, дела и работы виднелись ещё на каждом шагу. Но, по словам Станкевича, всё это было уже побеждено, валялось, как трупы на неубранном поле сражения: „А над всем этим уже высились надгробные надписи: 'Советская лавка № такой-то', а в лавке сиделец-чиновник, стойко выносящий мороз нетопленного и почти пустого, без товаров, помещения.“[615 - Станкевич В. Б. Воспоминания, 1914–1919, Издательство И. П. Ладыжникова, Берлин, 1920, стр. 339]

В 1919 году Центральное Статистическое Управление (ЦСУ) провело обследование питания городского населения РСФСР. Изначально обследование предполагалось распространить на 158 поселений. По 18 городам в условиях военного времени материала в центр или не поступило, или он не был разработан вовсе. В список обследуемых городов вошёл Петроград, Москва, Новгород, Самара, Вятка, Иваново-Вознесенск, Калуга и Казань. Результаты обследования ЦСУ методом анкетирования оказались на редкость плачевны.[616 - Состояние питания городского населения СССР 1919–1924 гг. (по данным периодических обследований питания населения, произведенных Отделом Статистики Потребления Ц. С. У.), ЦСУ, Москва, 1926, стр. 3-15]

В своём докладе Всероссийскому Съезду Статистиков в 1919 году исследователи обнаружили, что современное питание было не только недостаточно. Оно было также крайне однообразно и резко изменилось в своем составе по сравнению с довоенным временем. Потребление картофеля сильно увеличилось: от двух до четырёх раз. Потребление же остальных продуктов резко сократилось.[617 - Состояние питания городского населения СССР 1919–1924 гг. (по данным периодических обследований питания населения, произведенных Отделом Статистики Потребления Ц. С. У.), ЦСУ, Москва, 1926, стр. 13]

Согласно данным исследования, потребление хлеба и мяса с рыбой упало примерно до половины среднего довоенного потребления беднейших рабочих артелей. Потребление жиров сократилось до одной пятой прежней величины. Авторы доклада заключили: „Таким образом, крайне скудное питание современного горожанина отличается также своею грубостью и однообразием даже по сравнению с питанием самых непритязательных рабочих, столование которых обходилось в среднем 18 коп. в день.“[618 - Состояние питания городского населения СССР 1919–1924 гг. (по данным периодических обследований питания населения, произведенных Отделом Статистики Потребления Ц. С. У.), ЦСУ, Москва, 1926, стр. 13]

Исследователь А. Е. Лосицкий пришёл к следующему выводу. По его мнению, питание в городах было крайне недостаточным и могло быть названо в среднем всего лишь „поддерживающим“ питанием. Учёный заключил, что если население городов этой полосы в массе производит какую-либо работу, то это делается за счет расщепления белков своего тела, за счет своего собственного исхудания.[619 - Состояние питания городского населения СССР 1919–1924 гг. (по данным периодических обследований питания населения, произведенных Отделом Статистики Потребления Ц. С. У.), ЦСУ, Москва, 1926, стр. 20]

Степень продуктового краха, бестоварья и рост цен сильно варьировались в зависимости от региона.[620 - Чуковский Корней, Дневник 1901–1921, ПРОЗАиК, Москва, 2012, стр. 254] Потребление деревни сильно отличалось от потребления города. В городах распределение и ценообразование были связаны с географической близостью к хлебопроизводящим губерниями. Потребительские нормы определялись классовой иерархией Совнаркома.[621 - Кабо Р. М. Потребление городского населения России (По данным бюджетных и выборочных исследований) / Под редакцией и со вступительной статьёй Г. Шуба, Москва, 1918, стр. 12-13] Впрочем, и относительно привилегированные группы вроде рабочих сильно недополучали товары первой необходимости.

Даже дневное потребление пшеничного и ржаного хлеба на душу населения в Москве, Туле, Саратове и Оренбурге заметно разнилось. Более того, соотношение видов хлеба в различных экономических группах в пределах одного и того же города колебалось. Как отметил автор одного исследования о потреблении городского населения, в каждом городе намечалась своя амплитуда колебаний, отличающаяся от амплитуды другого города.[622 - Кабо Р. М. Потребление городского населения России (По данным бюджетных и выборочных исследований) / Под редакцией и со вступительной статьёй Г. Шуба, Москва, 1918, стр. 41-41]

Жизнь в советском государстве превратилась в неустанную борьбу за существование. В феврале 1918 года Евгений Лундберг вспоминал, что обиход становился всё тяжелее. Писатель жил вторую неделю почти без хлеба, на одной конине и капусте. Он писал: „Утром слабость, трудно поднять голову. До сих пор никто из нас не знал, что такое хлеб, сахар, масло.“[623 - Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 123-124]

Среди деревенского и беднейшего городского населения на почве недоедания стала развиваться цинга и другие заболевания. Даже относительно благополучная Калужская губерния, как и сама Калуга, по сообщению комиссара по продовольствию, переживали невыносимый продовольственный кризис. Толпы голодных людей осаждали уездные и волостные Советы с требованием хлеба.[624 - Вечерняя заря. 24 февр. (09 марта) 1918, № 45. стр. 3]

После месяцев пищевого истощения голод не прекращался даже после принятия пищи. При виде улиц у людей порой создавалось впечатление, что всё тихо и прилично. Но кажущаяся безопасность была иллюзорна. Очевидцы признавали, что вокруг было тихо только потому, что население слишком изголодалось, чтобы бунтовать, и воры слишком отощали, чтобы заниматься своим ремеслом.[625 - Станкевич В. Б. Воспоминания, 1914–1919, Издательство И. П. Ладыжникова, Берлин, 1920, стр. 340]

Вспоминая октябрь 1918 года, поэт П. Г. Антокольский писал, что все были одинаково бедны и голодны, как волки зимою.[626 - Антокольский П. Г. Собрание сочинений в 4 томах. Том 4, Художественная литература, Москва, 1973, стр. 41] Другой современник отметил, что люди сжились с голодом, как хромой с хромотой. По словам наблюдателя, „люди были погружены в голод, как рыба в воду, как птицы в воздух.“[627 - Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 299-300]

Богослов В. Ф. Марцинковский вспоминал, как ему приходилось брать в качестве завтрака маленькую коробочку с конопляным семенем, оставшимся от его канарейки, которая погибла от холода в квартире.[628 - Марцинковский В. Ф. Записки верующего. Из истории религиозного движения в Советской России (1917–1923), Книга по требованию, 2016, стр. 108]

Всё больше людей попадало в больницы на почве истощения. Однако даже лечение в больнице не гарантировало восстановления. Больные как и прежде могли умереть с голоду. Порции были слишком малы для взрослого человека. В знаменитой Обуховской больнице Петрограда в январе 1919 года меню составляло полтарелки супа с манной крупой, немного кашицы и морковное или картофельное пюре.[629 - Петроградская правда. 31 января 1919, № 23. стр. 2]

Один журналист, наблюдавший недопустимые порядки Обуховской больницы, обнаружил в своей заметке, что хуже всего было то, что сиделки пользовались добавочными порциями больных и всё это происходило на глазах у самих же больных: „Больные это видят и возмущаются. Сиделки грубы с больными, больные голодны, как волки. Какой ужас! Там нервы расшатаются более, в этом аду.“[630 - Петроградская правда. 31 января 1919, № 23. стр. 2]

Отощавшие больные, имевшие свою личную одежду, были вынуждены переодеваться в неё и выходить из больницы. Они подкармливались в близлежащей столовой или покупали картофель на собственные деньги и варили его вечером на плите. Больные бедняки промышляли продажей папирос втридорога. Они сменяли больничную пижаму, доставали махорку или папиросы за пределами больницы, возвращались обратно и перепродавали их другим больным. Журналист с возмущением отметил: „Что это, рынок какой-то? Вот позорная больница; сложилось уже поверье среди народа: кто в Обуховскую больницу попал, тому из неё живому не выйти.“[631 - Петроградская правда. 31 января 1919, № 23. стр. 2]

По мере усиления голода и отсутствия финансовых средств ряд курсов и учебных заведений страны оказался вынужден платить лекторам натурой: продуктами, одеждой или обувью. Так, по прочтении одной лекции в Петровско-Разумовской Сельскохозяйственной Академии, публицист В. Ф. Марцинковский получил разрешение подобрать на огородах Академии оставшиеся овощи. Он копал землю, отыскивая морковь, репу, отброшенную капусту и набрал так около пуда съестного.[632 - Марцинковский В. Ф. Записки верующего. Из истории религиозного движения в Советской России (1917–1923), Книга по требованию, 2016, стр. 109]

У большинства других граждан подобных альтернатив не было. Мемуаристка Лидия Иванова вспоминала, как к их соседям, живущим напротив их квартиры, приехала родственница, старушка-скелет. Иванова не знала, из какой губернии та приехала, и предполагала, что из той, где уже был настоящий голод. По словам очевидицы, старушка недолго болела – организм не поддавался лечению: „После ее смерти мы ходили к соседям на панихиду. Он лежала: кости, обтянутые кожей, желтая под желтым светом свечей.“[633 - Иванова Лидия, Воспоминания. Книга об отце / Подготовка текста и комментарий Джона Мальмстада, Atheneum, Париж, 1990, стр. 77]

По мере детериорации продовольственного снабжения жителям крупных городов приходилось писать друзьям и знакомым на периферии. Они просили их выслать им посылки с продуктами. Некоторых поддерживали и без просьб, по собственной инициативе. Посылкам „гостинцев“ в виде пшенной крупы или других фабрикатов искренне радовались.[634 - Иванова Лидия, Воспоминания. Книга об отце / Подготовка текста и комментарий Джона Мальмстада, Atheneum, Париж, 1990, стр. 77]

Даже в таких относительно благополучных городах, как Симбирск цены на продовольствие стремительно ползли вверх. Помогать друзьям и родственникам в нуждающихся регионах становилось всё тяжелее.[635 - Жиркевич А. В. Потревоженные тени… Симбирский дневник, Этерна-принт, Москва, 2007, стр. 351-352]

Тем не менее от безысходности люди продолжали посылать письма с просьбами о помощи. Одно из подобных обращений сохранилось до наших дней. Это было письмо С. Пересветовой от 17 ноября 1919 года в Орёл к художнице А. Ф. Софроновой. Подруга Софроновой за пару дней потеряла все уроки в связи с эвакуацией учреждений и осталась без средств к существованию. Она чрезвычайно страдала от различных болезней и нарывов и ходила хлопотать по различным инстанциям о минимальном пропитании.[636 - Софронова А. Ф. Записки независимой. Дневники, письма, воспоминания, Русский авангард, Москва, 2001, стр. 100]

Пересветова обращалась к художнице с просьбой спасти её жизнь, поддержать угасающий огонёк: „Многого я не прошу, понимая, в какое время мы живём. Мне нужно продержаться лишь неделю, одну лишь неделю, всего семь дней до того момента, как мне заплатят за выполненную работу. Меня может спасти самая маленькая толика съестного. Две, только две небольших картофелины, четверть самого маленького качана капусты, одна морковка и одна луковица. С их помощью я смогу продержаться неделю, как это уже однажды было. Во имя нашей прежней сердечной дружбы, Нина, не дайте мне погибнуть голодной смертью, не откажите в помощи!“[637 - Софронова А. Ф. Записки независимой. Дневники, письма, воспоминания, Русский авангард, Москва, 2001, стр. 101]

Голодающие были вынуждены просить о помощи у хронически недоедающих. Впоследствии, пытаясь оправдать губительную экономическую политику РКП(б), Ленин признал, что те жертвы, которые вынесли за это время рабочий класс и крестьянство, были, можно сказать, сверхъестественными. Апологет продразвёрстки и продотрядов разоблачил свой собственный строй: „Никогда такого недоедания, такого голода, как в течение первых лет своей диктатуры, рабочий класс не испытывал.“[638 - Ленин В. И. Полное собрание сочинений, Том 43, Издательство политической литературы, Москва, 1970, стр. 150]

Негативные последствия советского продовольственного экспериментирования прослеживались повсюду. Однако и в лагере Белых продовольственный вопрос вызывал бурную критику. Неспособность Белого командования наладить снабжение вели к выступлениям, восстаниям и бунтам.

В добавление к этому все враждующие стороны гражданского конфликта и иностранной военной интервенции прибегали к методам изощрённого саботажа и диверсии. С продвижением фронта вражеские продорганы уничтожалось противником. Такое систематическое разрушение продовольственной инфраструктуры практиковалось со всех сторон: с Красной, с Белой, с повстанческой и со стороны интервентов. Оно вело к обострению голода на всех сторонам фронта и в глубоком тылу.

Даже „левый“ коммунист Н. И. Бухарин признавал, что были случаи, когда местные Советы и ревкомы, особенно в местностях, очищенных от белогвардейцев, запрещали вольную торговлю, не создав своих продовольственных аппаратов или, что ещё важней, не обеспечив хотя сколько-нибудь правильного снабжения населения через эти аппараты. Бухарин заключил, что в результате частная торговля делалась нелегальной, и цены повышались во много раз.[639 - Бухарин Н. И. Азбука коммунизма, Алгоритм, Москва, 2018, стр. 265]

В атмосфере финансового развала рост цен множил армию голодных. Люди жаловались на изнеможение и на то, как стал труден сам процесс жизни. Ольга Бессарабова, жившая в Воронеже, отметила, что читать и писать было трудно, трудно было также связать мысли в голове. Днём становился тягостен каждый звук, а ночью начинались проблемы со сном. Бессарабова продолжила: „Трудно бывает просто встать с места, чтобы лечь и заснуть, сижу, хочу спать, и больше[,] получается, не могу собраться с духом, чтобы встать.“[640 - Марина Цветаева – Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой (1915–1925), Эллис Лак, Москва, 2010, стр. 269]

Особенно тяжело переносить недоедание становилось в зимнее время. С усугублением продовольственного кризиса влияние голода на человеческий организм усилилось. Жизнь превращалась в летаргию. Некоторые от голода и холода стали постоянно засыпать.[641 - Никитина В. Р. Дом окнами на закат: Воспоминания / Литературная запись, вступительная статья, комментарии и указатели А. Л. Никитина, Интерграф Сервис, Москва, 1996, стр. 62]

Среди населения также распространились трофические заболевания кожи. У женщин от голода прекращались месячные. Мужчины страдали импотенцией.[642 - Шкловский Виктор, „Ещё ничего не кончилось…“, Пропаганда, Москва, 2002, стр. 178; Классон М. И. Роберт Классон и Мотовиловы. „Биографические очерки“, из http://www.famhist.ru/famhist/klasson/glava13.pdf],[643 - Гельман И. Половая жизнь современной молодежи, Опыт социально-биологического обследования, Москва-Ленинград, Госиздат, стр. 82, 89; также Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 408] По свидетельству одной современницы, от ужасной жизни у всех были отморожены и отгнивали оконечности, сходили ногти и слабело зрение.[644 - Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 82]

Мемуаристка О. И. Вендрых отметила, что лицо отекало, приобретало землистый цвет и покрывалось пухом из-за недостатка жиров, а все тело покрывалось нарывами: „Беспрестанно мертвеют конечности и отходят лишь когда их встряхиваешь вниз или кладешь в горячую воду, которую достать очень трудно. Дети зачастую родятся без костей. Меняются очень, так что, если недели две не видишься, то приходится рекомендоваться.“[645 - Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 82]

В Гражданскую войну матерям-роженицам приходилось особенно тяжело. Из-за голода молока у большинства кормилиц не оставалось.[646 - Бухарин В. И. Дни и годы: Памятные записки / предисловие и послесловие С. Коэна, АИРО-XX, Москва, 2003, стр. 126] Очевидцы вспоминали, насколько трудно было то время для матери и ребёнка, и то, как скудны были возможности питания для матери. Врач З. Г. Френкель писал, что ребёнок голодал от недостатка материнского молока: „Достать его для прикорма было невозможно.“[647 - Френкель З. Г. Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути / Публикация, составление, комментарии и вступительная статья Р. Б. Самофал, Нестор-История, СПб., 2009, стр. 330]

Молочный кризис достиг небывалых пропорций из-за того, что большевики разрушили существовавшие до них структуры помощи матерям. Уже в январе 1918 года советский режим упразднил Всероссийское попечительство по Охране Материнства и Младенчества.[648 - Фрейберг Н. Г. Сборник законов и распоряжений Правительства Российской республики по врачебно-санитарному делу и непосредственно с ним соприкасающимся отраслям государственного управления, с 7 ноября (25 окт.) 1917 г. по 1 сентября 1919 г., Народный комиссариат здравоохранения, Москва, 1922, стр. 97]

На его руинах была образована Коллегия по охране и обеспечению материнства и младенчества (Охранматмлад). Охранматмлад присвоил все дела, отчётность, имущество и денежные средства старого, упразднённого органа.[649 - Фрейберг Н. Г. Сборник законов и распоряжений Правительства Российской республики по врачебно-санитарному делу и непосредственно с ним соприкасающимся отраслям государственного управления, с 7 ноября (25 окт.) 1917 г. по 1 сентября 1919 г., Народный комиссариат здравоохранения, Москва, 1922, стр. 97] Несмотря на это новая правительственная структура не справлялась со своими обязанностями.

Советская власть планировала воздвигнуть в столице центральное учреждение – Дворец Материнства.[650 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 210] Однако амбиционным планам большевиков не было суждено осуществиться. Недостроенный дворец скоро сгорел. В народе наркома Государственного призрения, большевичку А. Н. Коллонтай, мягко говоря, недолюбливали.[651 - Долидович Олеся Михайловна, Катцина Татьяна Анатольевна Становление системы социального обеспечения под руководством А. М. Коллонтай: от сферы приватной в Российской империи к пространству публичного в советской России (12 ноября 1917 года 11 марта 1918 года) // ЖИСП. 2011. № 2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/stanovlenie-sistemy-sotsialnogo-obespecheniya-pod-rukovodstvom-a-m-kollontay-ot-sfery-privatnoy-v-rossiyskoy-imperii-k-prostranstvu (дата обращения: 19.01.2020).]

Действия казённого Охранматмлада носили во многом декларативный характер. В условиях диктатуры и экономической блокады возможности помощи матерям и детям были крайне ограничены. Приюты, ясли, молочные кухни и дома матери и ребёнка постепенно создавались. Но численность их была совершенно недостаточной. К примеру, во всей Самаре к ноябрю 1920 года для детей до трёх лет была только одна детская консультация и молочная кухня при ней.[652 - Яремчук О. В. Становление и развитие системы охраны здоровья детей первых трех лет жизни в СССР в период с 1917 по 1950-е гг. (на материалах Самарской области): автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата медицинских наук, Сеченовский Университет, Москва, 2019, стр. 11-12]

В городах родителям приходилось доставать карточки на получение молока для детей.[653 - Френкель З. Г. Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути / Публикация, составление, комментарии и вступительная статья Р. Б. Самофал, Нестор-История, СПб., 2009, стр. 332] Зачастую выдаваемое молоко было сильно разбавлено водой. На жаргоне специалистов-пищевиков такое молоко называлось „фальсифицированным“. В целом, в провинциальных городах молоко было гораздо менее фальсифицировано, чем в столицах. Питательность молока в регионах была выше, чем в Москве и Петрограде. Качество молока на базарах превосходило его качество в городских молочных лавках.[654 - Вестник Статистики. Январь-Апрель 1920 г. № 1–4. Москва. Стр. 91–92, 109-110]

В эпоху гражданского конфликта снабжение молоком, сахаром, манной крупой, мукой и маслом продолжало оставаться резко неудовлетворительным.[655 - Советская социальная политика 1920–1930-х годов: идеология и повседневность / Под редакцией Павла Романова и Елены Ярской-Смирновой, Вариант, Москва, 2007, стр. 134-135] Без молока дети чахли и умирали.[656 - Кардиналовская Т. М. Жизнь тому назад: Воспоминания, ДЕАН + АДИА-М, СПб., 1996, стр. 73] Детская смертность от недоедания и массовых инфекционных заболеваний была на редкость высокой. Она несла для общества самые зловещие последствия.[657 - Вишневский Н. М. Принципы и методы организованного распределения продуктов продовольствия и предметов первой необходимости / Под редакцией В. Г. Громана, ВСНХ, Москва, 1920, стр. 24]

Наблюдательный литератор Е. Г. Лундберг отметил в своих записках: „Молочница, от милости которой зависит жизнь стольких-то грудных детей, которая и чванится, и загребает печатную бумагу, и жалеет.“[658 - Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 116]

Многое о нехватке молока в стране говорит случай, произошедший с Корнеем Чуковским в начале февраля 1921 года. Он вспоминал, как в вестибюле Дома ученых встретил Анну Ахматову. Та позвала его к себе и обещала дать бутылку молока для дочки Чуковского. Вечером прозаик забежал к поэтессе домой. Ахматова, как и обещала, дала ему молока. Событие это в пору повального дефицита было сродни чуду. Чуковский был настолько поражён проявленной к нему добротой, что записал: „Чтобы в феврале 1921 года один человек предложил другому – бутылку молока!“[659 - Воспоминания об Анне Ахматовой / Составители В. Я. Виленкин и В. А. Черных, Советский писатель, Москва, 1991, стр. 58]

Матерям детей постарше также приходилось чрезвычайно нелегко.[660 - Цветаева Марина, Неизданное. Записные книжки в двух томах, Т.2, Эллис Лак, Москва, 2000, стр. 8-10] До наших дней сохранилось характерное свидетельство одной современницы. В ноябре 1919 года она написала: „Утром встаешь и первый вопрос, который тебя сейчас же осаждает это: 'А что я буду сегодня кушать'? Дети не успевают проснуться, высовывают нос из-под одеяла и шуб, которые были на них набросаны, кричат: 'Мама, я хочу кушать! Дай хоть маленький кусочек хлебца'! Мать сердится и кричит, что хлеб стоит 125 руб. фунт и что нужно кушать меньше. Правда, чем больше прибавляется цена, тем порцию все уменьшают, наконец, ребенок не вытерпевает и решается быть самостоятельным.“[661 - Федоров А. Н. Охрана материнства и детства в Советской России в условиях революции и гражданской войны (1917–1920 гг.) // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология. 2009. № 9 (64). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ohrana-materinstva-i-detstva-v-sovetskoy-rossii-v-usloviyah-revolyutsii-i-grazhdanskoy-voyny-1917-1920-gg (дата обращения: 12.01.2020).]

„Быть самостоятельным“ для ребёнка означало идти работать. Миллионы родителей чувствовали вину за то, что были не в состоянии накормить своих детей досыта. Переводчица Л. В. Шапорина оставила горестное свидетельство своей нужды и той боли, которую причинял ей голод её маленького сына. В своём дневнике Шапорина описала, как убирала со стола, а её сын Вася забрался под стол. Он был чем-то очень занят. Мать спросила у мальчика, что он там делает и услышала в ответ: „Крошки подбираю…“[662 - Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 73]

На Валдае Новгородской области современник М. О. Меньшиков обеспокоенно думал об агонии своей страны: о гражданском конфликте, репрессиях и немецкой оккупации. В своём дневнике лета 1918 года Меньшиков задавался вопросом: „Что будет с ними, несчастными? Ты, Россия, м[ожет] б[ыть], выиграешь от хирургической операции над тобою, а мы, отдельные клетки твои, захваченные ножом хирурга, погибнем. Сегодня за завтраком режущий сердце спор двух моих девочек – 3-летней и 2-летней – из-за крохотного кусочка вчерашнего пирога.“[663 - Меньшиков М. О., Материалы к биографии // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв, Вып. 4., Москва, 1993, стр. 164]

Последствиями недоедания среди населения стало постоянное, мучительное чувство голода, общая усталось, слабость и странное отупение по отношению к событиям повседневной жизни и ко всему окружающему.[664 - Ларсонс М. Я. На советской службе. Записки спеца, Книга по требованию, Москва, 2015, стр. 40] Некоторым чувство голода казалось унижающим.[665 - Воспоминания Л. Н. Хорошкевича, из http://horochkiewich.narod.ru/memory-13.htm]

При хроническом недоедании и беспросветности жизни в РСФСР у многих развилась сильная депрессия. Отсутствие элементарных человеческих прав, аресты, бессудные расстрелы и безысходность отнимали у людей последнюю надежду.

Известный беллетрист А. А. Измайлов в январском письме 1918 года признался, что никакой Достоевский в „Бесах“ не провидел всего тогдашнего ужаса. Измайлов продолжил: „Я не живу, а влачу существование. При деньгах – в доме холодно, голодно, темно (электр[ичество] не горит), на дело хожу пеш, огромные концы – вперед и назад. Измучился, изнемог, для себя не живу, своих почти не видаю, своего – для души – дела не делаю, – газета берет всё, в награду ставя под риск каждодневного увоза в Смольный и посадки под арест.“[666 - Измайлов А. А. Переписка с современниками / Составитель А. С. Александрова, Издательство „Пушкинский Дом“, СПб., 2017, стр. 486]

К неослабевающему чувству голода и подавленности населения добавилась полная расшатанность нервов. У людей то и дело случались болезненные вспышки раздражительности и уныния.[667 - Иванова Лидия, Воспоминания. Книга об отце / Подготовка текста и комментарий Джона Мальмстада, Atheneum, Париж, 1990, стр. 78] Одна современница отметила, как весной 1918 от голода нервы её были в таком состоянии, что от малейшей шутки она обижалась и плакала. И ничего не могла с собой поделать.[668 - Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 64]

Вынужденное безделье из-за отсутствия электричества и постоянного полумрака действовало на психику. По статистическим данным, рост психических заболеваний, который отмечался с начала империалистической войны, усилился после Февраля 1917 года. В годы Гражданской войны он резко подскочил.[669 - Биншток В. И., Каминский Л. С. Народное питание и народное здравие, с предисловием Н. А. Семашко, Госиздат, Москва, Ленинград, 1929, стр. 85],[670 - Исторический феномен революции 1917 года в России. Материалы научно-практической конференции молодых ученых и студентов (с международным участием), Издательство Уральского госудасртвенного экономического университета, Екатеринбург, 2017, стр. 61; также „Врачебный вестник“. Научный медицинский журнал Вологодского Губернского Отдела Здравоохранения и Рижского Военного госпиталя, Вологодское отделение Государственного издательства, Вологда, 1921, стр. 79-80]

Одна современница констатировала, что была масса сумасшедших, но никто на них не обращал внимания: „Много дергает рукой, ногой, тики в лице, многие идут по улице сами с собой разговаривают, жестикулируют, смеются.“[671 - Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 83]

Смерть близких, знакомых и коллег от голода деморализовала людей ещё больше. Богослов Иван Проханов отметил, как его знакомый профессор Гессегус, преподававший ему в молодые годы, умер в своей квартире от недостатка пищи. Число подобных смертей росло. К тому же, люди продолжали умирать от отравлений в общественных столовых. Независимая пресса того времени была полна описаниями подобных фактов.[672 - Проханов И. С. В котле России, автобиография Ивана Степановича Проханова. 1869–1933, Всемирный Союз Евангельских Христиан, Chicago, 1992, стр. 176]

Мысли о самоубийстве становились всё более распространённым явлением. Уже в январском дневнике 1918 года пожилой очевидец В. М. Голицын записал: „Не хочется жить, и в тайне завидуешь тем, кто переселяется в иной мир.“[673 - Голицын В. М. Дневник 1917–1918 годов, Захаров, Москва, 2008, стр. 180] По мере вырождения быта, усиления террора в Красном и Белом лагере и переполненности тюрем и лагерей заключёнными депрессии в обществе множились.[674 - Пунин Н. Н. Мир светел любовью: Дневники. Письма / сост., предисл., примеч. и коммент. Л. А. Зыкова, „Артист. Режиссёр. Театр“, Москва, 2000, стр. 119]

Людям врезались в пямять истощённые лица прохожих. Интеллигентке Л. В. Шапориной особенно запомнилось одно лицо. Это был, как ей казалось, мелкий чиновник небольшого роста, в тёмной крылатке и котелке, лет 45–50. У него было круглое, одутловатое, отекшее лицо желто-воскового цвета и круглые карие глаза.[675 - Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 64]

По словам Шапориной, тот всегда шёл быстро, сутулясь и исподлобья глядя на встречных глазами полными ужаса, смертной тоски. Шапорина часто встречала его в конце Невского, у Штаба, потом он исчез – вероятно умер: „Называли целую семью, не то Нольде, не то Нолькен, отец, мать и дочь покончили самоубийством. Впоследствии, когда я бывала у мамы в Дорогобуже, она говорила, что у всех, приезжающих из Петербурга и Москвы, ужас в глазах.“[676 - Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 64]

Затяжное голодание, затронувшее горожан в различных регионах России, приводило к неожиданным последствиям. Многие от крайнего истощения испытывали головокружение.[677 - Марина Цветаева – Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой (1915–1925), Эллис Лак, Москва, 2010, стр. 262] Некоторые от слабости стали ронять предметы из рук.[678 - Иванова Лидия, Воспоминания. Книга об отце / Подготовка текста и комментарий Джона Мальмстада, Atheneum, Париж, 1990, стр. 78] Другие падали в обморок. Тот факт, что при остановке транспорта повсюду приходилось ходить пешком, усугублял чувство слабости и недомогания.[679 - Бухарин В. И. Дни и годы: Памятные записки / предисловие и послесловие С. Коэна, АИРО-XX, Москва, 2003, стр. 132]

Актриса Камерного театра М. И. Кузнецова вспоминала, как после трудной репетиции пришла из театра голодная к себе домой, на Малую Молчановку. Кузнецова описала следующую сцену: „Дохожу до своего подъезда. Нет, абсолютно нет никаких сил подняться на 4-й этаж. Стою. Думаю. Что делать? В квартире у меня ни-кого! И нет у меня там ни-чего.“[680 - Марина Цветаева в воспоминаниях современников. Мгновенный след / Издание подготовлено Л. А. Мнухиным; Предисловие Е. Толкачёвой, Вагриус, Москва, 2006, стр. 62] Кузнецова отправилась к подруге Марине Цветаевой, отсчитывая по дороге шаги.[681 - Марина Цветаева в воспоминаниях современников. Мгновенный след / Издание подготовлено Л. А. Мнухиным; Предисловие Е. Толкачёвой, Вагриус, Москва, 2006, стр. 62]

Специалистка по библиотечному делу М. И. Рудомино описала другой характерный случай, произошедший с ней в 1919 году. В то время в Саратове наступил настоящий голод. Рудомино шла по Немецкой улице. Бежавший с ведёрком впереди неё мальчик упал. Из ведёрка что-то вылилось. Судя по всему, это был суп. Мальчик начал собирать с мостовой содержимое ведёрка и есть. По словам Рудомино, это было ужасно.[682 - Рудомино М. И. Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы XX века, Прогресс-Плеяда, Москва, 2005, стр. 78]

Поэт А. Б. Мариенгоф писал, как по тротуарам бегали плоские тенеподобные люди: „Они кажутся вырезанными из оберточной бумаги.“[683 - Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений в 3 томах, Т.2, Кн.1., Книжный Клуб Книговек, Москва, 2013, стр. 53] 1919-й год принёс с собой ещё большие терзания, чем 1917-й и 1918-й. Он стал периодом злого лихолетья, зенитом физических и эмоциональных мук. В своём стихотворении поэт Илья Эренбург выразительно передал тяготы народа:

Наши внуки будут удивляться,
Перелистывая страницы учебника:
„Четырнадцатый… семнадцатый… девятнадцатый…
Как они жили?.. бедные!.. бедные!..“[684 - Эренбург Илья, Стихотворения и поэмы, Академический проект, СПб., 2000, стр. 374]

Не обошёл стороной голод и животных. Животные, также и домашние, наряду с людьми стали невольными жертвами продовольственного краха и дезорганизации государственного снабжения. Корм для них таял на глазах.

В 1918 году в петроградском зоопарке удавы, слон, львы, тигры и десятки обезьян умерли от голода. Ситуация с кормом была настолько критичной, что в зоопарк пришло трое представителей специальной комиссии. В их задачу входило заключение о том, какие животные в зоопарке являются менее ценными. Последних надлежало пристрелить, так как кормов для всех не хватало.[685 - Бабель И. Э. Собрание сочинений в четырех томах, Т.1, Время, Москва, 2005, стр. 311]

Сцены голодающих животных за решётками клеток, были описаны писателем И. Э. Бабелем в эссе „Зверь молчит“. Они были поистине душераздирающи. За пределами зоопарков положение животных в городах также стремительно ухудшалось.

Писатель М. М. Пришвин однажды стал свидетелем самоубийства оголодавшей собаки на улице. Придя домой, он записал как голодная, облезлая собака шла, качаясь, по Большому проспекту. На углу Восьмой она было упала, но справилась и, шатаясь, пошла по Восьмой.[686 - Пришвин М. М. Дневники 1918–1919, Росток, Санкт-Петербург, 2008, стр. 56] По словам Пришвина, навстречу собаке шёл трамвай: „Она остановилась, посмотрела, как будто серьёзно подумала: 'Стоит ли свёртывать? и, решив, что не стоит, легла под трамвай. Кондуктор не успел остановить вагон, и мученья голодной собаки окончились.“[687 - Пришвин М. М. Дневники 1918–1919, Росток, Санкт-Петербург, 2008, стр. 56]

Прозаик Евгений Замятин также стал свидетелем смерти, на этот раз ломовой лошади. Та умерла от истощения. Писатель поведал, как на дрогах везли покойника, а лошадь плелась еле-еле, пошатываясь. На Тучковом лошадь упала и издохла. Замятин подвёл итог: „Лежит мертвая лошадь, сзади – на дрогах – в гробу человек мертвый.“[688 - Замятин Е. И. Собрание сочинений в 5 томах. Том 5. Республика/ Дмитрий Сечин, Москва, 2011, стр. 460]

Чуть ниже Замятин сделал ещё одну запись в блокноте. В дождь и темень где-то на 15-й линии у извозчика свалилась лошадь, хоть он и ехал уже пустой. Помочь было некому. Писатель продолжил: „Кто-то пробежал мимо с поднятым воротником: дождь сечет. Извозчик со слезою молит лошадь: – Корька, милый, ну встань, голубчик.“[689 - Замятин Е. И. Собрание сочинений в 5 томах. Том 5. Республика/ Дмитрий Сечин, Москва, 2011, стр. 460]

В городах ломовые лошади продолжали издыхать от бескормицы и истощения. Ольга Бессарабова привела любопытный эпизод. Современница отметила, как зимой 1919 года на главной улице Воронежа увидела два трупа лошади. Один из них застыл в позе, встающей с земли. Бессарабова призналась, что в жизни не видела такой красивой лошади. Она потеряла чувство времени, смотря на неё.[690 - Марина Цветаева – Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой (1915–1925), Эллис Лак, Москва, 2010, стр. 286]

Война, иностранная интервенция, блокада и бескормица не щадили никого. В годы „военного коммунизма“ падаль на улице больше не было нужды убирать. Останки мертвечины мгновенно растаскивали. После этого от животных оставался лишь голый каркас. Характерным примером этого процесса стали ломовые лошади. Их трупы тут же разрывали на части исхудавшие бездомные псы с окровавленными мордами.[691 - Марина Цветаева в воспоминаниях современников. Мгновенный след / Издание подготовлено Л. А. Мнухиным; Предисловие Е. Толкачёвой, Вагриус, Москва, 2006, стр. 91] Оставшееся мясо растаскивали не менее исхудавшие люди.[692 - Оцуп Н. А. Океан времени. Стихотворения. Дневник в стихах. Статьи и воспоминания о писателях, Logos,Спб, Голубой всадник, Дюссельдорф, 1993, стр. 517]

Поэт Николай Оцуп записал, что это был единственный в своем роде момент русской истории. В описании Оцупа, люди ночью крались с топором к лошадиной падали, которую грызли собаки, настолько злые от голода, что у них приходилось отбивать куски.[693 - Оцуп Н. А. Океан времени. Стихотворения. Дневник в стихах. Статьи и воспоминания о писателях, Logos,Спб, Голубой всадник, Дюссельдорф, 1993, стр. 584]

Птицы заявляли права на свою часть падали. Поэт А. Б. Мариенгоф описал, как в подворотне облезлого кривоскулого дома большие старые сварливые вороны раздирали дохлую кошку. Мариенгоф рассказал, что они жрали вонючее мясо с жадностью и стервенением голодных людей.[694 - Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений в 3 томах, Т.2, Кн.1., Книжный Клуб Книговек, Москва, 2013, стр. 45]

С усилением голода горожанам пришлось отлавливать птиц и грызунов для пропитания. Исчезновение птиц в ряде городов было столь разительным, что бросалось современникам в глаза. Так учёный В. П. Семенов-Тян-Шанский вспоминал, что на улицах и во дворах Петрограда совершенно исчезли столь изобиловавшие прежде голуби, которые были все поголовно съедены населением. Очевидец добавил: „Раз появились было в изобилии грачи, свившие себе гнёзда на деревьях сада Академии Художеств и других, но вскоре исчезли, вероятно тоже в целях питания населения города, а гнёзда их были разорены.“[695 - Семенов-Тян-Шанский В. П. То, что прошло. В 2-х томах. Т.2., Новый хронограф, Москва, 2009, стр. 56-57]

Вороны в Петрограде также исчезли. Писатель В. Б. Шкловский, по приезду в Москву, был поражён обилием и криком ворон. В его городе ворон уже не осталось.[696 - Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 294-295] За птицами пришёл черёд и оставшихся в живых домашних животных. Многим отчаявшимся хозяевам приходилось их умертвлять из-за отсутствия корма.[697 - Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 88] Позже хозяева были вынуждены убивать и съедать своих питомцев – уже для пропитания семьи.

Евгений Замятин вспоминал характерную сценку на заседании факультетов: „Студент говорит: – Профессор очень любезный – подарил мне собачку. – Чем же вы её кормить будете? – Я ею сам кормиться буду. – Верно, верно: мы уже ели. Сперва думали – с души сорвет, а потом – ничего. Поспорили из-за последнего куска. Недурно – вроде, знаете, курицы.“[698 - Замятин Е. И. Собрание сочинений в 5 томах. Том 5. Республика/ Дмитрий Сечин, Москва, 2011, стр. 461]

По свидетельству мемуариста В. П. Семенова-Тян-Шанского, его знакомый К. Ф. Неслуховский съел кошку. А профессор зоологии Стрельников с другими гражданами съел только подохшего от голода крокодила в зоологическом саду. Он говорил, что мясо его было очень вкусно, напоминая осетрину.[699 - Семенов-Тян-Шанский В. П. То, что прошло. В 2-х томах. Т.2., Новый хронограф, Москва, 2009, стр. 56]

В других городах России продовольственная бескормица приводила к аналогичным последствиям. 24 июня 1919 года житель Вологды писал в письме, которое было перехвачено военной цензурой: „Мяса нет, но есть у нас кошки, вороны и проклятые крысы, и всё скушаем, но дела России непоправимы, только один исход – перемирие на всех фронтах, штык в землю, заставить работать на всех фабриках и заводах, и это лучший путь к социализму…“[700 - Из частного письма, перехваченного военной цензурой. Вологда, 24 июня 1919 г. Цит. по Частные письма эпохи Гражданской войны // Неизвестная Россия, Москва, 1993, Кн. 2, стр. 247]

Показательно, что при повальном голодании миллионов граждан в „верхах“ проблем с голодом не существовало. Художник Юрий Анненков вспоминал, как зимой 1920–1921-го года в голодающем Петрограде сидел в гостях у влиятельного партийца Б. Г. Каплуна.[701 - Анненков Юрий, Дневник моих встреч, Захаров, Москва, 2001, стр. 67] Гости расположились у камина. Анненков свидетельствовал, что у ног подруги Каплуна на плюшевой подушке отдыхал огромный полицейский пёс, по-детски ласковый и гостеприимный, счастливо уцелевший в ту эпоху, когда собаки, кошки и даже крысы в Петербурге были уже почти целиком съедены населением.[702 - Анненков Юрий, Дневник моих встреч, Захаров, Москва, 2001, стр. 67]

Так даже обладание собакой в РСФСР стало привилегией, доступной лишь высокопоставленным коммунистам и людям с достатком. Между тем недостаток пропитания был таким, что на Сухаревке и других рынках республики люди были вынуждены нелегально выменивать продукты на золото или на материю. Продукты продавали тайком, из-под полы. На рынках покупателей часто обманывали. Поэтому обменные рынки стали называть „обманные“ рынки.[703 - Ходасевич В. М. Портреты словами: Очерки, Бослен, Москва, 2009, стр. 159]

Мемуарист Н. А. Авенариус описал, как решил рискнуть и отправился на московский рынок. Ему удалось за пять рублей золотом купить небольшой мешочек муки и благополучно, под шинелью привезти его домой. Авенариус ликовал. Но когда муку высыпали, оказалось, что её насыпали совсем немного, только сверху. Всё остальное было извёсткой.[704 - Авенариус Н. А. Кремнистый путь, Волшебный фонарь, Москва, 2012, стр. 76]

Когда-то состоятельная баронесса М. Д. Врангель, потерявшая всё в результате национализации банков, стала нуждаться так, как ей не могло присниться и в самых страшных снах. К началу 1918 года Врангель стала деклассированным элементом и нуждалась больше, чем большинство представителей пролетариата. Она стала питаться в общественной столовой с рабочими, курьерами и метельщиками. Врангель ела с ними тёмную бурду с нечищенной гнилой картошкой и сухую как камень воблу или селёдку. Она также ела табачного вида чечевицу, хлеб из опилок, высевок, дуранды и всего 15 % ржаной муки.[705 - Врангель М. Д., Моя жизнь в коммунистическом раю // Архив русской революции, т.4, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 200]

В своих воспоминаниях пожилая Врангель писала, что потрясающие сцены, которые она видела в этой столовой, – и годы спустя стояли у неё перед глазами. Сидя за крашеными чёрными столами, липкими от грязи, все ели тошнотворную отраву из оловянной чашки оловянными ложками. С улицы прибегали в лохмотьях синие от холода, ещё более голодные женщины и дети. Врангель продолжила: „Они облипали наш стол, и глядя помертвелыми, белыми глазами жадно вам в рот, шептали: 'тётенька, тётенька, оставьте ложечку', и только вы отодвигали тарелку, они, как шакалы, набрасывались на неё, вырывая друг у друга и вылизывая её дочиста.“[706 - Врангель М. Д., Моя жизнь в коммунистическом раю // Архив русской революции, т.4, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 200]

Организация столовых общественного питания стало вынужденной мерой. „Столовки“ превратились в слабое подспорье для карточной системы диктатуры. На протяжении 1918 года частные столовые закрывались властями. Коммунальные столовые тщетно пытались заполнить создавшийся вакуум.[707 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 2]

Однако достижения советских деятелей в центрах и регионах были на удивление скромными.[708 - Плуг и молот: орган Островской Организации Р. К. П. (б-ков) Островского Уездного Исполкома и Уездн. Совета Профсоюзов. 2 апреля 1920, № 7. стр. 2] По статистике Комиссариата Продовольствия, даже к началу 1919 года из приблизительно миллионого населения Петрограда в столовых имело право питаться лишь одна пятая часть. Остальные же четыре пятых населения города оставались вне общественного котла. Они были обречены на поиск собственного, на редкость скудного пропитания.[709 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 5 января 1919, № 6. стр. 2]

В столовых республики царила привычная купонная неразбериха и выстраивались очереди. Путаница объяснялась периодическим обновлением карточек и недостатком согласования между решением Комиссариата продовольствия и Районных продовольственных Управ.[710 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 11 января 1919, № 7. стр. 3]

Запоздалое получение карточек от домовых уполномоченных вело к несвоевременным представлениям их в столовые. Из-за этого посетителям отказывали в приёме карточек. Заведующим столовых приходилось выслушивать постоянные жалобы, нарекания, упрёки и протесты голодных людей.[711 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 11 января 1919, № 7. стр. 3]

Сотрудник официального советского печатного органа Ал. Волин констатировал, что особенно сетовали в этом отношении граждане, по вине своих уполномоченных лишившиеся возможности прикрепиться к тем питательным пунктам, в которых они получали обеды в предыдущие месяцы, – к которым они уже привыкли и которые являлись для них наиболее удобными по месту их жительства или работы.[712 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 11 января 1919, № 7. стр. 3]

Лица, не получившие карточки, с завистью смотрели на их обладателей. Карточка зачастую означала разницу между жизнью и мучительной смертью. Писатель Борис Пильняк оставил свидетельство того, как в московской столовой на Лубянке между столов ходили старики в котелках и старухи в шляпках и подъедали объедки с тарелок.[713 - Пильняк Б. Собрание сочинений в 6 т. T.1: Голый год: Роман; Повести; Рассказы / Составление, вступительная статья, комментарии К. Андроникашвили-Пильняк, ТЕРРА-Книжный клуб, Москва, 2003, стр. 226]

В столовках иногда кормили кониной, реже тюлениной, о прибытии которой вывешивалось торжественное объявление. Но чаще в столовых кормили едва съедобным месивом омерзительного вида, варёным пшеном и мороженой картошкой. По свидетельству одного очевидца, последняя так почиталась, что если при получении мешка такой картошки контроль забывал оторвать талон, то счастливец сейчас же обязательно становился в очередь, чтобы получить по такому же талону второй мешок этой „прелести“, и с торжеством уносил домой два мешка.[714 - Семенов-Тян-Шанский В. П. То, что прошло. В 2-х томах. Т.2., Новый хронограф, Москва, 2009, стр. 56]

Советские столовые были не в состоянии по-настоящему облегчить страданий голодающего населения. Даже несмотря на опустошительные рейды большевистских продотрядов в деревнях, продовольственные поставки и общественное питание в городах оставались недостаточными.

Современники были о советском общепите чрезвычайно низкого мнения. Историк Ю. В. Готье с отвращением вспоминал своё посещение советской столовой: „Грязь неописуемая и везде портреты бога-Маркса и его пророков. За 12 рублей получил тарелку скверного супа из воблы и картофельный рулет.“[715 - Готье Ю. В. Мои заметки, Терра, Москва, 1997, стр. 326]

Качество блюд в общественных столовых было настолько низким, что даже лояльная советская пресса критиковала общепит во весь голос. К примеру, газета „Известия Петрокомпрода“ от 22 декабря 1918 года в рубрике „Позорный столб“ писала о 39-й столовой и её заведующем Темникове: „Отвратительное приготовление обедов при достаточном количестве продуктов. Заведующему сделан строгий выговор, все повара уволены.“[716 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 22 декабря 1918, № 2. стр.4]

Отзывы о других столовых были не лучше. Посетителей оскорбляла грубость персонала, грязь столов и посуды, отсутствие счетоводства, отчетности и систематические хищения продуктов сотрудниками.[717 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 22 декабря 1918, № 2. стр. 4],[718 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 26 декабря 1918, № 3. стр. 4]

В Смоленске официальный коммунистический орган констатировал, что в советской столовой Губисполкома „Дворец Труда“ в пищу попадались насекомые, в частности, прусаки (рыжие тараканы). Такой случай произошёл 22 апреля 1919 года. Официантка пожаловалась заведующему столовой. Заведующий вместо того, чтобы принять соответствующие меры, флегматично ответил, что „может попасться и крыса.“[719 - Известия Смоленского Губернского Исполнительного Комитета и Совета Рабочих и Красноармейских Депутатов г. Смоленска. 28 апреля 1919 г. № 89. стр. 1]

Система советского общепита подвергалась ожесточённым нападкам даже со стороны членов РКП(б).[720 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 2] На конференции коммунистов в декабре 1918 года отмечалось множество недостатков в столовых, от постоянных „хвостов“ до порчи продуктов. О краже продуктов в коммунальных столовых на конференции отзывались как о постоянном явлении.[721 - Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 2] В начале 1919 года список обвинений пополнило скверное изготовление пищи, отбирание карточек у посетителей и приготовление блюд из продуктов, которых не следовало отпускать населению.[722 - Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 4]

Была и ещё одна трудость, связанная с общепитом, – бюрократическая. По данным химика В. Н. Ипатьева, чтобы получить обед в столовой, надо было проделать такую бюрократическую волокиту, что ни у кого не являлось охоты производить эти хлопоты. Тем более, вспоминал он, что в результате он получал тарелку супа, „похожего скорее на помои от мытья тарелок после обеда, чем на съедобную жидкость.“[723 - Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика. Воспоминания, Т.2: 1917–1930, Нью-Йорк, 1945, стр. 82]

Во многие столовые в 1918–1921 годах было принято приходить со своей ложкой.[724 - Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 188] На это было две причины. Первая заключалась в распространении эпидемий вроде „испанки“, тифа, дезинтерии через общепит, отсутствии дезинфекции и риске заражения через посуду и грязные столовые приборы.[725 - Плуг и молот: орган Островской Организации Р. К. П. (б-ков) Островского Уездного Исполкома и Уездн. Совета Профсоюзов. 2 апреля 1920, № 7. стр. 2]

Вторая причина заключалась в стремительном исчезновении посуды как таковой. При падении производства и тотальном дефиците посуды и тары в республике с осени 1918 года столовые приборы, тарелки, блюдца, стаканы и чашки в столовых стали разворовываться посетителями. При огромной посещаемости столовых персонал был не в состоянии уследить за посудой.[726 - Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 4]

Расхищение инвентаря приняло настолько массовый характер, что в Петрограде заведующие инвентарём столовых были вынуждены провести собрание. В ходе этого собрания 26 декабря 1918 года была принята резолюция о введении залога на пользование посудой в коммунальных столовых. После взыскания залога показатели краж посуды немедленно пошло на сбой. Согласно данным Петрокомпрода, желающим получить посуду вместо денег предоставлялось право оставлять в залог какую-либо вещь в кассе: шапку, муфту и так далее. Тем, у кого для залога находились деньги, разрешалось вносить ассигнацию большей стоимости, чем посуда. Залоговую сумму посетители получали обратно при выходе.[727 - Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 4]

Обеды в ряде столовок также разрешалось уносить домой. Подобные обеды стоили чуть дешевле, чем обычные. По различным свидетельствам, в столовках обязательно подавался суп с „сущиком“, мелкой сушёной рыбой. Географ В. П. Семенов-Тян-Шанский вспоминал, что у них дома за каждым обедом Л. С. Берг, как ихтиолог с мировым именем, с большим терпением выуживал из супа мельчайшие рыбьи косточки. Он раскладывал их по краям тарелки в порядке зоологической классификации и называл по-латыни и по-русски тот вид, которому каждая косточка принадлежала.[728 - Семенов-Тян-Шанский В. П. То, что прошло. В 2-х томах. Т.2., Новый хронограф, Москва, 2009, стр. 56]

Семенов-Тян-Шанский добавил, что состав суповой фауны оказывался сложным, в нём иногда попадались редкие виды: „Затем вместо хлеба получило пшено, от неумеренного употребления которого делалась особая болезнь 'пшенка'. Жиров не было вовсе.“[729 - Семенов-Тян-Шанский В. П. То, что прошло. В 2-х томах. Т.2., Новый хронограф, Москва, 2009, стр. 56]

Даже несмотря на малосъедобное меню столовых, люди подделывали карточки общепита как могли. Карточки получали на лиц, в доме не живущих, на давно выехавших. Карточки оформляли и на „мёртвые души“. Весной 1920 года в городе Остров Псковской губернии газета „Плуг и молот“ возмущалась тем, что население к карточкам общественного питания относится „более, чем преступно.“[730 - Плуг и молот: орган Островской Организации Р. К. П. (б-ков) Островского Уездного Исполкома и Уездн. Совета Профсоюзов. 2 апреля 1920, № 7. стр. 2]

Формально это было так. Но коммунистический орган игнорировал то, что государство само толкало людей на преступление. Дискриминация классовой карточной системы заставляла миллионы голодать. Дискриминируемым поневоле приходилось обманывать систему, которая приговаривала их к медленной смерти.

Помимо чёткого классового расслоения постреволюционного общества просматривалось и другое разграничение – гендерное. Женщинам в условиях диктатуры приходилось особенно тяжело. В условиях стужи, голода, завшивленности и эпидемий большинство хозяйственных забот при советском строе легло на плечи женщин. Именно им приходилось искать дополнительный заработок, проводить бесконечные часы в очередях, покупать продукты у мешочников, организовывать получение дров для печки и готовить еду. Женщины искали остродефицитное мыло и кипятили воду для защиты семьи от инфекционных заболеваний.[731 - Ваксель Ольга, „Возможна ли женщине мертвой хвала?..“: Воспоминания и стихи, РГГУ, Москва, 2012, стр. 102]

Литератор А. В. Амфитеатров верно подметил, что женщины безотходно проводили день-деньской всю свою горемычную жизнь у сбитых из старого кровельного железа, дымных, воняющих краскою „буржуек“.[732 - Амфитеатров А. В. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10, Книга 2, Интелвак / РЛТВО, Москва, 2003, стр. 531] Амфитеатров добавил: „В зимний холод, спереди жарясь, сзади подмерзая, летом, заливаясь потом, – топчется вокруг огонька, неутомимо измышляя, как ей с одной, много двух конфорок, напитать голодающую семью хоть бессодержательным, да тёплым варевом, напоить хоть водою, да кипяченою, потому что в сырой – тиф и смерть.“[733 - Амфитеатров А. В. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10, Книга 2, Интелвак / РЛТВО, Москва, 2003, стр. 531]

Другая современница, Н. М. Гершензон-Чегодаева, также констатировала, что все тяготы жизни легли на плечи её матери. И даже несмотря на старания последней, питались в семье ужасно. Сначала у Гершензонов было пшено, которое ели по три раза в день, до одурения. Затем пшено исчезло и о нём стали вспоминать с вожделением. Из кожуры от мороженной картошки делали лепёшки, которые пекли на железной печурке. Обычного чая не было. Как и миллионы других россиян в то время, Гершензоны пили только морковный чай.[734 - Гершензон-Чегодаева Н. М. Первые шаги жизненного пути, Захаров, Москва, 2000, стр. 128]

По мере ухудшений условий быта в 1918–1921 годах, всё меньше людей в России вело личные дневники и заметки. Помимо экономических факторов вроде нехватки бумаги и роста цен на тетради это объяснялось тем, что у людей на ведение дневника попросту не оставалось сил. К тому же страницы дневника превращались в бесконечную литанию бюрократических несправедливостей, горестей и напастей. Для многих авторов эта ежедневная регистрация произвола и унижения становилась эмоционально невыносима.

К примеру, писатель и поэт Андрей Белый жаловался в весеннем дневнике 1919 года, как валился с ног, страдал от ревматизма, мёрз и ходил греться во „Дворец Искусств“.[735 - Андрей Белый: автобиографические своды: материал к биографии, ракурс к дневнику, регистрационные записи, дневники 1930-х годов / Отв. ред. А. Ю. Галушкин, О. А. Коростелев, Наука, Москва, 2016, стр. 680-681] Вскоре Белый решил прекратить записи. Он написал в заключение: „Прекращаю за неимением времени на неё эту жалкую пародию на дневник. 7-го апреля. Жизнь – собачья.“[736 - Андрей Белый: автобиографические своды: материал к биографии, ракурс к дневнику, регистрационные записи, дневники 1930-х годов / Отв. ред. А. Ю. Галушкин, О. А. Коростелев, Наука, Москва, 2016, стр. 681]

Миколог Зинаида Степанищева охарактеризовала существование ноября 1919 года следующим образом: „Вот советская булочная – к ней подвезли полок-сани с хлебом, хлеб уже внесён в булочную, на санях остались только крошки, отруби, мука. Пять-шесть человек прохожих поспешно собирают себе в рот эти остатки…“[737 - Степанищева Зинаида, Неокончательная правда, Фонд Сергея Дубова, Москва, 2005, стр. 20-21]

Несмотря на дифирамбы коммунистическому строю в казённой прессе, никогда ещё слои русского общества не были так похожи друг на друга. Никогда они не были столь уравнены в нужде и страхе. Все граждане как один боролись с голодом, вшами и эпидемиями. Они зябли от стужи, содрогались от бесконечных возмездий и внесудебных расправ.

В послеоктябрьскую эпоху особенно примечателен был феномен выносливости и жизнестойкости населения. Один из мемуаристов, страдающий от хронического недоедания, писал о том, как его удивляла та жизненная энергия и цепкость, которые проявилась у многих людей, даже весьма пожилых и считавших себя „болезненными“. Бывали случаи, когда в условиях вынужденного недоедания людям удавалось избавиться от своих старых недугов.[738 - Трубецкой С. Е., Минувшее, „ДЭМ“, Москва, 1991, стр. 201]

Публицист С. Н. Трубецкой обратил внимание на то, как удивлялись доктора, когда, нажив в тюрьме воспаление кишок и проболев им, ему всё-таки удалось поправиться. Произошло это без всякой диеты, при ужасной еде того времени, да ещё и в тюрьме. Как заметил сам Трубецкой, профессор Шилов, с которым он разговаривал на эту тему в 1919 году, говорил ему, что согласно научным данным, почти всё население советской России должно было уже вымереть. Трубецкой заключил: „К счастью, как видим, наука тоже иногда ошибается…“[739 - Трубецкой С. Е., Минувшее, „ДЭМ“, Москва, 1991, стр. 201]

Наука и вправду ошибалась. Люди, прошедшие через голод, отличались редкой приспособляемостью. Впрочем, губительная продовольственная политика Совнаркома, междоусобица и интервенция не оставляли им другого выбора. Неслучайно, по выражению философа Фёдора Степуна, не только верующим, но и неверующим становилась понятной молитва о хлебе насущном, так как вся Россия, за исключением большевистской головки, ела свой ломоть чёрного хлеба как вынутую просфору, боясь обронить хоть крошку на пол.[740 - Степун Фёдор, Бывшее и несбывшеесям том 2, Издательство имени Чехова, 1956, стр. 204]

Бескормица и разруха в республике манифестировались таинственными путями. Так в годы „военного коммунизма“ в ряде городов появилось большое количество грызунов.[741 - Никитина В. Р. Дом окнами на закат: Воспоминания / Литературная запись, вступительная статья, комментарии и указатели А. Л. Никитина, Интерграф Сервис, Москва, 1996, стр. 87-88] Как заметил писатель Борис Пильняк, это народились мыши, чтобы есть припрятанное.[742 - Пильняк Б. Собрание сочинений в 6 т. T.1: Голый год: Роман; Повести; Рассказы / Составление, вступительная статья, комментарии К. Андроникашвили-Пильняк, ТЕРРА-Книжный клуб, Москва, 2003 стр. 122]

Москва также по необъяснимой причине была наводнена грызунами. По наблюдению одной мемуаристки, это было удивительным явлением. Мышей развелось такое множество, что они буквально наполняли все квартиры и совершенно перестали бояться людей: „По вечерам они нахально шныряли по полу, задевая ноги сидящих за столом и перебегая по ногам.“[743 - Гершензон-Чегодаева Н. М., Первые шаги жизненного пути, Захаров, Москва, 2000, стр. 131]

Чтобы спасти продукты от крыс, мешки со съестным стали вывешивать за окно.[744 - Осоргин М. А. Времена. Происшествия зелёного мира, НПК „Интервалк“, Москва, 2005, стр. 148-149] Соседство с новыми жильцами было небезопасно. Были отмечены случаи нападения голодных крыс на младенцев. Философ Фёдор Степун писал о крысах, живших в его квартире. По его свидетельству, ввиду расхищенности кроватей жильцами, он с женой спал на турецком диване. По ночам в диване пищали крысята.[745 - Степун Фёдор, Бывшее и несбывшеесям том 2, Издательство имени Чехова, 1956, стр. 244]

Степун описал, как их старая обезумевшая от голода мать на рассвете подолгу дежурила перед супружеским ложем. Философ бросал в неё башмаками. Она скрывалась, но вскоре снова появлялась на том же месте. Степун заключил: „Казалось, она ждала нашей смерти, желая накормить нами своих детей.“[746 - Степун Фёдор, Бывшее и несбывшеесям том 2, Издательство имени Чехова, 1956, стр. 244]

Голод и деморализация держали население в неослабевающем напряжении. Несмотря на бесчисленные лишения и терзания, репрессивная политика режима не изменила потребностей человеческого сердца. Низменные импульсы пробивали себе дорогу. Но солидарность, взаимопомощь и сострадание были не менее сильны.

Литератор Михаил Осоргин обратил внимание на то, что параллельно развивались два явления. К первому относился небывалый раньше эгоизм. По словам писателя, в дружных прежде семьях один прятал от другого кусок, за стол садились со своими съестными сбережениями, косились на материнскую и сестринскую тарелку, укрывали в кармане луковицу, ссорились из-за неравной порции. И в то же время сторонний человек, видя нужду другого, подкармливал его, лишая себя последнего.[747 - Осоргин М. А. Времена. Происшествия зелёного мира, НПК „Интервалк“, Москва, 2005, стр. 153]

Осоргин описал, как, рискуя жизнью, укрывали гонимых, хлопотали за арестованных, простаивали в длинных хвостах у тюремных канцелярий с кулечками для своих и чужих узников: „Одни спасали свою шкуру любыми мерами, от вилянья хвостом до прямой подлости, другие – шли на проклятие для ближнего и дальнего. Всякая жизнь была подвижничеством, и кличка 'товарищ', одним ставшая ненавистной, для других звучала священно.“[748 - Осоргин М. А. Времена. Происшествия зелёного мира, НПК „Интервалк“, Москва, 2005, стр. 153]

В заключение, следует сказать несколько слов о похоронах. С начала Первой мировой войны и до конца Гражданской быт народа стал неразрывно связан со смертью. Смерть стала предельно будничным явлением. Уже в ходе империалистической смертность в России резко подскочила. После большевистского переворота смертность перешла в новую стадию из-за гражданского кровопролития, Красного и Белого террора, хронического недоедания, переохлаждения и эпидемических заболеваний. Одна современница подвела закономерный итог: „Мрут массой.“[749 - Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 83]

Как констатировал другой очевидец, каждый день были новые сироты, новые вдовы, новые панихиды или гражданские похороны.[750 - Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 199] Одним из многочисленных следствий централизации государственного аппарата стало то, что все кладбища, крематории и морги, а также организация похорон в РСФСР поступили в введение местных Совдепов. Все частные похоронные предприятия стали подчинены Советам депутатов.[751 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 1275-1276]

Советский строй стал диктовать населению, как хоронить своих близких уже в декабре 1917 года.[752 - Декреты Советской власти. Т.I 25 октября 1917 г. – 16 марта 1918 г., Политиздат, Москва, 1957, стр. 249] Как и в других вопросах, делалось это с позиций марксистско-ленинской догмы. Запоздавший декрет „О кладбищах и похоронах“ от 7 декабря 1918 года имел обратную силу. В нём предписывалось необходимость одинаковых похорон для всех граждан. Деление на разряды как мест погребения, так и похорон, уничтожалось. Оплата мест на кладбищах формально отменялась.[753 - Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 1275-1276]

В действительности никаких одинаковых похорон в РСФСР не существовало. Коммунистуческих вождей, идеологических попутчиков и отдельных погибших красноармейцев хоронили с большой помпой, торжественностью и манифестациями.[754 - Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 110, 262, 293] Им возводили памятники. Для них основывали почётные Красные кладбища.[755 - Гарасева А. М. Я жила в самой бесчеловечной стране… Воспоминания анархистки / литературная запись, вступительная статья, комментарии, и указатель А. Л. Никитина, Интерграф Сервис, Москва, 1997, стр. 61] Простых же граждан хоронили в полной безвестности, нередко даже без гроба.[756 - Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика. Воспоминания, Т.2: 1917–1930, Нью-Йорк, 1945, стр. 82]

Несмотря на административный регламент, похороны в советской России были сопряжены с многочисленными трудностями. Вся организация захоронений была пронизана ужасающим бюрократизмом, проволочками и несоблюдением правил. Мертвецкие и сараи при больницах были переполнены.[757 - Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр.187] О нехватке покойницких писали как в большевистской, так и в антибольшевистской печати.[758 - Эра. (3 (16) июля) 1918, № 8. стр. 2]

Тела умерших родственники были нередко вынуждены держать дома в течении нескольких дней.[759 - Фрейберг Н. Г. Сборник законов и распоряжений Правительства Российской республики по врачебно-санитарному делу и непосредственно с ним соприкасающимся отраслям государственного управления, с 7 ноября (25 окт.) 1917 г. по 1 сентября 1919 г., Народный комиссариат здравоохранения, Москва, 1922, стр. 350-355] Летом это было особенно тяжело. В жару покойники в течение суток разлагались до неузнаваемости. Запах в квартирах стоял настолько невыносимый, что находиться там было едва возможно.[760 - Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 113]

Астрофизик В. В. Стратонов указал на то, что горе от потери любимого человека соединялось с горем от трудности его похоронить. По свидетельству Стратонова, не менее двух дней приходилось тратить на беготню по разным советским учреждениям, чтобы получить ордер на гроб, разрешение на похороны и прочее: „Хлопоты часто занимали ещё более долгое время, и покойник в доме успевал основательно разложиться.“[761 - Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 163]

В советской республике многие современники жаловалось на необходимость выплаты взятки за захоронение.[762 - Андреев И. В. М. Я. Острогорский: жизнь и труды основоположника современной партологии, Издательство московского государственного строительного университета, Москва, 2017, стр. 270] При безденежьи родственников и близких покойных тысячи людей приходилось хоронить в общих могилах, без гробов. Современница О. И. Вендрых призналась, что если родные выкупят за большие деньги покойника, то разрешают похоронить отдельно.[763 - Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 83]

В центрах и регионах распространение инфекционных заболеваний, институт заложничества и смертной казни, ужасающие условия содержания в тюрьмах и концлагерях приводили к переполненности покойницких. Так осенью 1919 года в Казанской области Уфимского уезда Кохновскую сельскую школу пришлось перепрофилировать в покойницкую. Месные крестьяне носили туда своих умерших. Там же, в школе, их и отпевали.

Местная газета „Большевик“ возмущалась использованием культурно-просветительного учреждения не по назначению. Но школу использовали в качестве покойницкой из-за полнейшего отсутствия альтернатив. Советские органы были не в состоянии предоставить ничего более подходящего.[764 - Большевик. 9 октября 1919 г. № 3. стр. 2]

В целом, по утверждению ряда исследователей, результаты муниципализации кладбищ оказались плачевны.[765 - Анна Соколова В борьбе за равное погребение: похоронное администрирование в раннем СССР // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2019. № 1–2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/v-borbe-za-ravnoe-pogrebenie-pohoronnoe-administrirovanie-v-rannem-sssr (дата обращения: 18.01.2020).] К 1919 году в похоронной сфере России наступил острый „похоронный кризис“. Ряд кладбищ страны пришёл в полное запустение. Деревянные ограды разбирали на дрова. Кресты сбивали, а могильщиков не хватало.[766 - Мохов Сергей, Рождение и смерть похоронной индустрии: От средневековых погостов до цифрового бессмертия, Common place, Москва, 2018, стр. 213-214]

В своём документальном романе поэт-имажинист А. Б. Мариенгоф описал, что за заставы Москвы ежедневно тянулись вереницами ломовые, везущие гробы. Всё это были покойники, которых родственники везли хоронить в деревню, так как на городских кладбищах, за отсутствием достаточного числа могильщиков, нельзя было дождаться очереди.[767 - Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений в 3 томах, Т.2, Кн.1, Книжный Клуб Книговек, Москва, 2013, стр. 63] Подобные картины наблюдались и в других центрах.

В Петрограде ситуация была ещё критичнее. Там каждый день по утрам можно было видеть транспортировку трупов из больниц на кладбища на платформах трамваев. Химик В. Н. Ипатьев обратил внимание на то, что за недостатком гробов трупы сваливали в общую могилу.[768 - Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика. Воспоминания, Т.2: 1917–1930, Нью-Йорк, 1945, стр. 82]

Качество гробов в Гражданскую войну резко снизилось из-за острой нехватки древесины. Гробы стали изготавливать грубо сколочеными, с широкими щелями. Позже, к 1919 году гробы часто приходилось брать напрокат, чтобы довезти покойника до кладбища.[769 - Шмелев И. С. Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 1, Русская книга, Москва, 1998, стр. 493] На месте покойного вываливали в яму. Гроб использовали снова.[770 - Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 188; Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 299]

В отсутствие транспорта родственники нередко были вынуждены тащить гроб на санках до кладбища.[771 - Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 299] Летом гражданам приходилось нести гробы всю дорогу на плечах. Из-за голода и слабости это было чрезвычайно утомительно. По свидетельству одного очевидца, такие процессии обычно длились пять-шесть часов.[772 - Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 113]

Из-за повсеместного дефицита одежды могильщики также рутинно раздевали покойных и продавали их одежду на рынке.[773 - Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 164] Наконец, в советской России распространилось новое явление: захоронение покойных в братских могилах. Эти могилы не имели ничего общего с торжественными братскими захоронениями жертв Революции или высокопоставленных коммунистов. В отличие от них эти братские могилы были попросту унизительными местами погребения для бедняков.[774 - Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 189-190]

Отдельная могила в годы „военного коммунизма“ стала привилегией. По свидетельству поэтессы Марины Цветаевой, за 15 тысяч на Калитниковском кладбище могильщик был согласен вырыть труп и похоронить его отдельно.[775 - Цветаева Марина, Неизданное. Записные книжки в двух томах, Т.2, Эллис Лак, Москва, 2000, стр. 32]

Бесчисленные трудности быта, подавленность и страх нашли отражение в живописи, мемуаристике, поэзии, драматургии и прозе. Отпечаток смерти, трагичности и отчаяния наложился на бесчисленные произведения тех лет. Картина „1919 год. Тревога“ Кузьмы Петрова-Водкина прекрасно передаёт чувства людей того времени. В этом отношении показательно и стихотворение Игоря Северянина, написанное им в январе 1919 года:

Покаран мир за тягостные вины
Свои ужаснейшей из катастроф:
В крови людской цветущие долины,
Орудий шторм и груды мертвецов,
Развал культуры, грозный крах науки,
Искусство в угнетеньи, слезы, муки,
Царь Голод и процессии гробов.[776 - Северянин Игорь, Собрание сочинений в 5 томах. Том 2, Логос, СПб., 1995, стр. 675]

В июне 1921 года поэтесса Анна Ахматова написала бессмертное стихотворение о прошедших годах. Его строки гласили: „Все расхищено, предано, продано, / Черной смерти мелькало крыло. / Все голодной тоскою изглодано, / Отчего же нам стало светло?“[777 - Тименчик Роман, Последний поэт. Анна Ахматова в 60-е годы, Т. I, Мосты культуры/Гешарим, Москва, 2014, стр. 215] В тон ему шло и бессмертное четверостишие Александра Блока:

Рожденные в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы – дети страшных лет России —
Забыть не в силах ничего.[778 - Блок Александр, „Рожденные в года глухие…“, из http://www.kostyor.ru/poetry/blok/?n=8]

Несмотря на то, что это стихотворение было написано в 1914 году, в народной памяти оно до сих пор ассоциируется с послеоктябрьской эпохой. Годы однопартийного диктата, братоубийства и репрессий были настолько травматичны, что даже ужасы Первой мировой поблекли в сравнении с ними.

Когда потомки читали „Рождённые в года глухие“, мощные строки стихотворения автоматически становились триггером в сердцах миллионов. В результате память народа подкорректировала хронологию задним числом. Она подсознательно передвинула строки об „испепеляющих годах“ на несколько лет вперёд, в эпицентр национальной боли. Кажущийся дисбаланс был преодолён. Коллективная память, пусть и неверно, расставила всё по своим местам.




Госбанк: политика легализованного грабежа


Финансовая политика советского режима – это любопытная, мало изученная тема. Осмысление её проливает свет на целый спектр явлений. Однако феномен национализации банковского сектора невозможно анализировать как изолированный процесс. Для того, чтобы понять значение радикальной ломки финансового аппарата при советском строе, необходимо сначала вернуться на несколько веков назад, во времена самодержавия.

Банковские структуры Российского государства с самого своего зарождения были чрезвычайно малопривлекательными институтами. Как и западные банки они были детищами Коммерческой революции и зарождающейся системы капитализма. Банки действовали в интересах финансовой буржуазии и поддерживали экономическую тиранию западных монархий.

Ориентация на прибыль делала европейские кредитные учреждения, биржи и банки малоразборчивыми в средствах, косными финансовыми институтами. Подтверждением этому стало ростовщичество, спекуляция, многочисленные финансовые злоупотребления банковских династий и постоянные манипуляции на валютном рынке. Позже в обиход вошла покупка аккредитивов в банках для профитирования от контроля европейских держав над богатствами Ост-Индии.

Евроцентристский термин „эпоха великих географических открытий“ маскировал чудовищную реальность колониальной экспансии: алчности, насилия и геноцида. С XV века и завоевания новых берегов несметные природные ресурсы Северной, Центральной, Южной Америки, Африки, Азии и Океании были использованы для обогащения европейских империй.

В последующие века отличительными чертами капиталистической модели стало планомерное уничтожение европейскими переселенцами древних культур от Первых Наций Канады до Андских цивилизаций, от Африки и Азии до Австралии, массовая депопуляция коренных народов в результате эпидемий, этнических чисток, истребления и выселения. Картину довершало похищение местных жителей и рабский труд на плантациях, подавление конкурентноспособных рынков и профитирование от трансатлантической работорговли.

Кровь, пот и слёзы рабов в колониях цинично обращались в доход. В XVI–XIX веках миллионы пленённых африканцев в цепях перевозили в трюме кораблей с западного побережья Африканского континента в Новый Свет. Там их заставляли работать на плантациях, добывая сахар, мелассу, ром, хлопок, какао и табак. После этого продукты импортировались обратно в Европу.

Заключительным этапом треугольной торговли являлась перевозка промышленных товаров, мануфактуры и рома из Европы в Африку. У треугольной торговли существовали и вариации: Северо-Атлантический треугольник, „сахарный треугольник“ и более поздняя треугольная торговля между Великобританией, Индией и Китаем.

Банки и акционерные общества монополистического капитала были связаны с биржами Венеции, Севильи, Амстердама, Антверпена, Лондона, а позже и Нью-Йорка. Они играли важную роль в формировании оптовых заокеанских рынков. Меркантилизм как экономическая теория постулировал соперничество и аккумуляцию капитала нациями-гегемонами в форме драгоценных металлов.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66558952) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


„Колокол“, 15 июня 1861 г. № 101. стр. 845




2


Шагал Марк, Моя жизнь, Азбука-классика, СПб, 2000, стр. 313




3


Айхенвальд Ю. Наша революция. Её вожди и ведомые, Революция и культура, Москва, 1918, стр. 10




4


Анархисты. Документы и материалы. 1883–1935 гг. В 2 тт. Т. 2. 1917–1935 гг., РОССПЭН, Москва, 1999, стр. 172




5


Радек Карл, Что дала Октябрьская революция // Красная новь. № 5. 1922. Государственное издательство. Москва. 1922. стр. 149




6


Мендельсон Н. М. Дневник. (Избранное. Февраль 1917 г. – апрель 1928 г.), из https://rusoir.ru/president/president-works/president-works-237/#_ednref2




7


Ремизов Алексей, Взвихренная Русь, Захаров, Москва, 2002, стр. 248




8


Историки и историческая политика: исследование ВИО, 28.02.2020, 1:54:25, из https://www.youtube.com/watch?time_continue=6882&v=TUHX6CdHkMY&feature=emb_title




9


Историк Зубов: меня уволили из МГИМО по приказу Кремля, 24 марта 2014, из https://www.bbc.com/russian/russia/2014/03/140324_russia_mgimo_zubov_sacking




10


Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах, Т.14, Издательство Академии наук СССР, Москва, 1958, стр. 296




11


Керженцев Борис, Сон нации: почему в России так любят переписывать историю, 20 сентября 2018, из https://newizv.ru/article/general/20-09-2018/son-natsii-pochemu-v-rossii-tak-lyubyat-perepisyvat-istoriyu




12


Как связаны разгром РАН, единый "Краткий курс" истории и "закон Яровой"? 03 июля 2013, из https://www.svoboda.org/a/25035014.html




13


Врангель Н. Е. Воспоминания: (От крепостного права до большевиков), Книгоиздательство Слово, Берлин, 1924, стр. 4




14


Полное Собрание Законов Российской Империи с 1649 года, Т.6, 1720–1722, Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, СПб., 1830, стр. 311




15


Туган-Барановский М. И. Русская фабрика в прошлом и настоящем. Т.I. Историческое развитие русской фабрики в XIX веке, Книга по требованию, Москва, 2015, стр. 24-25




16


Полное Собрание Законов Российской Империи с 1649 года, Т.6, 1720–1722, Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, СПб., 1830, стр. 311




17


История России. 1801–1914. 9 класс / К. А. Соловьёв, А. П. Шевырёв, под ред. Ю. А. Петрова, Пятое издание, Русское слово, Москва, 2019, стр. 6, 10-12




18


Никитенко А. В. Моя повесть о самом себе и о том, "чему свидетель в жизни был": записки и дневник (1804–1877 гг.) / Под редакцией, с примечанием и предисловием М. К. Лемке, Т.1, СПб., 1905, стр. 33-34




19


Азарт: Еженедельный иллюстрированный журнал игр и спорта, общественно-политической сатиры и юмористики. 1907. № 2. СПб. стр. 19




20


Азарт: Еженедельный иллюстрированный журнал игр и спорта, общественно-политической сатиры и юмористики. 1907. № 2. СПб. стр. 19




21


Беляев А. П. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном, 1805–1850, Издание А. С. Суворина, СПб., 1882, стр. 156




22


Семевский В. И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX века. Т.1, СПб., 1888, стр. 216-217




23


Туманов М. Н. Влияние русской литературы второй половины XVIII века на общественные нравы, законодательную деятельность правительства и государственное управление, Типо-лит. Х. Н. Лаго и K°, Керчь, 1905, стр. 89




24


Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность, Наука, СПб., 1992, стр. 407




25


Врангель Н. Е. Воспоминания: (От крепостного права до большевиков), Книгоиздательство Слово, Берлин, 1924, стр. 30




26


Никитенко А. В. Моя повесть о самом себе и о том, "чему свидетель в жизни был": записки и дневник (1804–1877 гг.) / Под редакцией, с примечанием и предисловием М. К. Лемке, Т.1, СПб., 1905, стр. 33




27


Воспоминания русских крестьян XVIII – первой половины XIX века / Вступительная статья и составление В. А. Кошелева, Новое литературное обозрение, Москва, 2006, стр. 601-602




28


Врангель Н. Е. Воспоминания: (От крепостного права до большевиков), Книгоиздательство Слово, Берлин, 1924, стр. 29-31




29


Беляев А. П. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном, 1805–1850, Издание А. С. Суворина, СПб., 1882, стр. 155-156




30


Записки Г. С. Винского // Русский архив. Историко-литературный сборник. Выпуск 1. Типография Лебедева, Москва, 1877, стр. 181-182




31


Никитенко А. В. Моя повесть о самом себе и о том, "чему свидетель в жизни был": записки и дневник (1804–1877 гг.) / Под редакцией, с примечанием и предисловием М. К. Лемке, Т.1, СПб., 1905, стр. 36




32


Ломоносов М. В. Письмо покойного Михаила Васильевича Ломоносова к Ивану Ивановичу Шувалову, Типография Департамента Народного Просвещения, СПб., 1819, стр. 36




33


Ломоносов М. В. Письмо покойного Михаила Васильевича Ломоносова к Ивану Ивановичу Шувалову, Типография Департамента Народного Просвещения, СПб., 1819, стр. 36




34


Записки Императрицы Екатерины Второй, Издание А. С. Суворова, СПб., 1907, стр. 174-175




35


Обращение к Министру культуры России Мединскому Владимиру Ростиславовичу и Директору Государственной Третьяковской галереи Лебедевой Ирине Владимировне, из http://www.rus-svyat.ru/publications/118/1/




36


Эта картина оскорбляет патриотические чувства русских людей Ученые-историки и общественные деятели просят убрать картину И. Е. Репина об убийстве царем Иваном Грозным своего сына в запасники, 02.10.2013, из https://ruskline.ru/news_rl/2013/10/02/eta_kartina_oskorblyaet_patrioticheskie_chuvstva_russkih_lyudej/




37


«Заведомо ложные сведения о деятельности Советского Союза» Россиянин осужден по «закону Яровой» за репост статьи о том, что СССР оккупировал Польшу, 1 Июля 2016, из https://www.znak.com/2016-07-01/rossiyanin_osuzhden_po_zakonu_yarovoy_za_repost_stati_o_tom_chto_sssr_okkupiroval_polshu




38


Соколов Михаил, "Закон Яровой": конец истории? 07 мая 2014, из https://www.svoboda.org/a/25376086.html




39


Путин ожидает канонического учебника по истории, 17 июля 2013, из http://pro-books.ru/news/3/13040




40


Почти 40 учебников истории исключены из школьной программы из-за несоответствия стандарту, 3 июля 2017, из https://tass.ru/obschestvo/4383283




41


Пушкарев Игорь, Школьникам расскажут про «уплывший Крым» и «антироссийский фронт» Чем новые учебники истории отличаются от старых. По пунктам, 25 Августа 2016, из https://www.znak.com/2016-08-25/chem_novye_uchebniki_istorii_otlichayutsya_ot_staryh_po_punktam




42


Новые учебники замалчивания истории Известный российский учитель истории Леонид Кацва рассказал о том, как интерпретируют историю СССР и России новые школьные учебники и как по ним можно работать, 26.11.2015, из https://www.dw.com/ru/%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B5-%D1%83%D1%87%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B8-%D0%B7%D0%B0%D0%BC%D0%B0%D0%BB%D1%87%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F-%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B8/a-18876266




43


Обращение к историкам – авторам школьных учебников, 22 мая 2014, из https://polit.ru/article/2014/05/22/history/




44


Заявление КГИ об общенациональном учебнике истории, из http://komitetgi.ru/news/news/434/#.UYa3ArUqyKp




45


Пушкарев Игорь, Школьникам расскажут про «уплывший Крым» и «антироссийский фронт» Чем новые учебники истории отличаются от старых. По пунктам, 25 Августа 2016, из https://www.znak.com/2016-08-25/chem_novye_uchebniki_istorii_otlichayutsya_ot_staryh_po_punktam




46


Историк за верстаком – Лев Гудков, Memorial, 17 февраля 2020, 31:45, из https://urokiistorii.ru/article/56665




47


Полулях Оксана, Современная кремлевская мифология: как Россия использует историю в пропаганде, 04 марта, 2019, из https://www.stopfake.org/ru/sovremennaya-kremlevskaya-mifologiya-kak-rossiya-ispolzuet-istoriyu-v-propagande/




48


Пепел Виктор, Что такое фолк-хистори и почему она так популярна в России, 14 июля 2017, из https://knife.media/pseudohistory/




49


Президенту Российской Федерации Путину В. В., «Коммерсантъ» от 24.07.2016, из https://www.kommersant.ru/doc/3046956




50


Открытое письмо Президенту Российской Федерации В. В. Путину, «Коммерсантъ» от 27.12.2017, из https://www.kommersant.ru/doc/3509262?from=doc_vrez




51


Открытое письмо академика Э. М. Галимова, 11 апреля 2015 г., из http://www.geokhi.ru/Lists/Announcements/DispForm2.aspx?ID=314; также Ваганов Андрей, Спасать РАН призвали физика из Нижнего Новгорода Версия для печати Обсудить на форуме Новый президент Академии наук Александр Сергеев намерен вернуть доверие общества и власти к ученым, 27.09.2017, из https://www.ng.ru/nauka/2017-09-27/9_7082_ran.html




52


Науки офисы питают Как правительство отнимает земли и здания у ученых в счет собственных долгов. Речь идет о миллиардах рублей, 25 сентября 2019, из https://novayagazeta.ru/articles/2019/09/25/82101-nauki-ofisy-pitayut




53


Тамарченко Евгения, У РАН могут отнять землю и здания, чтобы компенсировать переезд чиновников в «Москва-Сити», 18.09.2019, из https://theins.ru/news/176543




54


Историки в современной России: структура и самоопределение сообщества, 18.03.2020, из https://volistob.ru/vio-news/istoriki-v-sovremennoy-rossii-struktura-i-samoopredelenie-soobshchestva




55


Историки и историческая политика: исследование ВИО, 28.02. 2020, 1:37:10, из https://www.youtube.com/watch?time_continue=6882&v=TUHX6CdHkMY&feature=emb_title




56


Чижова Любовь, Абсурд и безумие, 22 сентября 2017, из https://www.svoboda.org/a/28748976.html




57


Заявление Российского военно-исторического общества, 13 января 2015, из https://rvio.histrf.ru/activities/news/item-1378




58


Историки в современной России: структура и самоопределение сообщества, 18.03.2020, из https://volistob.ru/vio-news/istoriki-v-sovremennoy-rossii-struktura-i-samoopredelenie-soobshchestva




59


Историк Зубов: меня уволили из МГИМО по приказу Кремля, 24 марта 2014, из https://www.bbc.com/russian/russia/2014/03/140324_russia_mgimo_zubov_sacking




60


За высказывания о Крыме Руководство Сахалинского госуниверситета увольняет профессора Александра Конькова, 23 марта 2014, из https://novayagazeta.ru/articles/2014/03/24/58898-za-vyskazyvaniya-o-kryme; В Иркутске из университета уволен историк Алексей Петров, 17 Ноября 2016, из https://mhg.ru/news/v-irkutske-iz-universiteta-uvolen-istorik-aleksey-petrov




61


«Необходимо прекратить преследование ученых и вмешательство в исторические исследования», 24 октября 2009, из https://polit.ru/article/2009/10/24/arkhan/




62


Фальсификации: списки подозреваемых и подозревающих, 01 июля 2009, из https://www.svoboda.org/a/1766749.html




63


Фальсификации: списки подозреваемых и подозревающих, 01 июля 2009, из https://www.svoboda.org/a/1766749.html




64


Чернова Мария, Выгнать с работы по доносу, 02 ноября 2016, из https://www.svoboda.org/a/28090071.html




65


Асеев Александр, Время выбора. Апрельские тезисы, 25.04. 2017, из http://www.ras.ru/news/shownews.aspx?id=2e1b315c-dbfb-47d0-9a68-a88cd31f3c31; Книга Патимат Тахнаевой о Хаджи-Мурате вызвала ажиотаж, 16 февраля 2020, из https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/345974/




66


„Россия против Истории. Наказание за пересмотр“, из https://guides.files.bbci.co.uk/bbc-russian/Russia_vs_History.pdf




67


„Россия против Истории. Наказание за пересмотр“, из https://guides.files.bbci.co.uk/bbc-russian/Russia_vs_History.pdf




68


Историки в современной России: структура и самоопределение сообщества, 18.03.2020, из https://volistob.ru/vio-news/istoriki-v-sovremennoy-rossii-struktura-i-samoopredelenie-soobshchestva




69


„Россия против Истории. Наказание за пересмотр“, из https://guides.files.bbci.co.uk/bbc-russian/Russia_vs_History.pdf




70


„Россия против Истории. Наказание за пересмотр“, стр. 6, из https://guides.files.bbci.co.uk/bbc-russian/Russia_vs_History.pdf




71


Федеральный закон от 05.04.2021 N 59-ФЗ "О внесении изменений в статью 354.1 Уголовного кодекса Российской Федерации", http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_381360/




72


О внесении изменения в Федеральный закон «Об увековечении Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов», http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202107010008?index=2&rangeSize=1




73


Сахаровский центр пожаловался в ЕСПЧ на давление, 18 января 2016, из https://www.the-village.ru/village/city/situation/227519-espch




74


Яровая Анна, "Власть безумно боится общества". Новые штрафы "Международному Мемориалу", 26 декабря 2019, из https://www.severreal.org/a/30342833.html




75


Главу карельского «Мемориала» начали судить по делу об изготовлении детской порнографии. Главное Адвокаты и соратники считают процесс сфабрикованным, 1 июня 2017, из https://meduza.io/feature/2017/06/01/glavu-karelskogo-memoriala-nachali-sudit-po-delu-ob-izgotovlenii-detskoy-pornografii-glavnoe




76


Соня Гройсман, Откуда взялось новое дело против историка Дмитриева и как наврало НТВ // tvrain.ru, 28.06.2018, из https://tvrain.ru/teleshow/vechernee_shou/dmitriev-466723/




77


Письмо иностранных ученых и деятелей искусства в защиту Юрия Дмитриева, 03.06.2020, из https://www.memo.ru/ru-ru/memorial/departments/intermemorial/news/407




78


Заявление Вольного исторического общества в защиту руководителя карельского «Мемориала» Юрия Алексеевича Дмитриева, 11.07. 2020, из https://volistob.ru/statements/zayavlenie-volnogo-istoricheskogo-obshchestva-v-zashchitu-rukovoditelya-karelskogo-0




79


Заявление Евросоюза по делу Юрия Дмитриева, 26.05.2020, из https://www.memo.ru/ru-ru/memorial/departments/intermemorial/news/404




80


Великобритания выступила с заявлением по делу Юрия Дмитриева 22.05.2020, из https://www.memo.ru/ru-ru/memorial/departments/intermemorial/news/401




81


COVID-19: правозащитники должны быть немедленно освобождены из мест заключения, 08.04. 2020, из https://www.fidh.org/ru/tematicheskie-napravleniya/pravozaschitniki/covid-19-pravozaschitniki-dolzhny-byt-nemedlenno-osvobozhdeny-iz-mest




82


Заявление пресс-секретаря касательно дела в отношении Юрия Дмитриева Брюссель, 09.04. 2020, из https://eeas.europa.eu/headquarters/headquarters-homepage/77428/node/77428_ru




83


Россия: Суд над правозащитником вызывает серьезные вопросы, 22 июля 2020, из https://www.hrw.org/ru/news/2020/07/22/375853




84


Верховный суд Карелии оставил историка Юрия Дмитриева в СИЗО, несмотря на угрозу заражения коронавирусом, 07 мая 2020, из https://novayagazeta.ru/news/2020/05/07/161290-verhovnyy-sud-karelii-ostavil-istorika-yuriya-dmitrieva-v-sizo-nesmotrya-na-ugrozu-zarazheniya-koronavirusom




85


Бакалейко Богдан, Главу карельского «Мемориала» Юрия Дмитриева приговорили к трем с половиной годам колонии 22 июля 2020, из https://tvrain.ru/teleshow/here_and_now/advokat-512996/




86


Суд ужесточил приговор историку Юрию Дмитриеву в четыре раза – до 13 лет, 29 сентября 2020, из https://www.bbc.com/russian/news-54166056




87


Заявление Вольного исторического общества в защиту руководителя карельского «Мемориала» Юрия Алексеевича Дмитриева, 11.07. 2020, из https://volistob.ru/statements/zayavlenie-volnogo-istoricheskogo-obshchestva-v-zashchitu-rukovoditelya-karelskogo-0




88


Яровая Анна, Владыкина Елена, "Полное торжество зла". 13 лет историку Юрию Дмитриеву, 29 сентября 2020, из https://www.severreal.org/a/30851968.html




89


"Честные историки воспринимаются как оппозиционеры" – Николай Сванидзе о деле главы карельского «Мемориала» Юрия Дмитриева, 08 Июня 2017, из http://president-sovet.ru/presscenter/news/read/3966/




90


Путин отвечает на вопрос о Сталине, 1:06, из https://www.youtube.com/watch?v=TILjOA7GB9Y




91


Владимир Путин – о Сталине, выборах 2018 года и своем богатстве. Что президент России рассказал в последней части сериала Оливера Стоуна, 16 июня 2017, из https://meduza.io/feature/2017/06/16/vladimir-putin-o-staline-vyborah-2018-goda-i-svoem-bogatstve-chto-prezident-rossii-rasskazal-v-posledney-chasti-seriala-olivera-stouna




92


Путин пообещал заткнуть «поганый рот» тем, кто искажает историю войны, 18.01. 2020, из https://www.youtube.com/watch?v=8nYqZ27dJ2o




93


Пять громких заявлений Путина об истории Украины, 10 ноября 2014, из https://www.bbc.com/ukrainian/ukraine_in_russian/2014/11/141110_ru_s_putin_on_history_ukraine




94


Россия. Кремль. Путин, Эфир от 21.06.2020. 00:51:15, из https://russia.tv/video/show/brand_id/64871/episode_id/2414965/video_id/2309308




95


Статья Владимира Путина «Об историческом единстве русских и украинцев», 12 июля 2021 года, из http://kremlin.ru/events/president/news/66181




96


Статья Владимира Путина «Об историческом единстве русских и украинцев», 12 июля 2021 года, из http://kremlin.ru/events/president/news/66181




97


Мамашулы Асылхан, «Нынешние границы и история не должны стать разменной монетой». Слова Путина вызвали возмущение, 23 июня 2020, из https://rus.azattyq.org/a/russia-putin-about-lands/30684930.html




98


Алтынбаев Канат, Выдуманные Путиным территориальные претензии к постсоветским государствам спровоцировали возмущение казахстанцев, 2020-06-29, из https://central.asia-news.com/ru/articles/cnmi_ca/features/2020/06/29/feature-01




99


"Этнический национализм". Статья Путина об Украине задела венского историка, 14.07.2021, из https://www.dw.com/ru/chem-statja-putina-ob-ukraine-zadela-avstrijskogo-istorika/a-58264979




100


Колесников Андрей, История под ружьем: несекретная война Кремля, 09 апреля 2020, из https://carnegie.ru/2020/04/09/ru-pub-81437




101


75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим, 19 июня 2020 года, из http://kremlin.ru/events/president/news/63527




102


Заявление премьер-министра Польши Матеуша Моравецкого, 29.12.2019, из https://www.premier.gov.pl/wydarzenia/aktualnosci/zayavlenie-premer-ministra-polshi-mateusha-moraveckogo.html




103


Шимов Ярослав, Путин-историк, или Мир "патологической русофобии" Путин-историк, или Мир "патологической русофобии", 30.12.2019, из https://www.liga.net/society/opinion/putin-istorik-ili-mir-patologicheskoy-rusofobii




104


European Parliament resolution of 19 September 2019 on the importance of European remembrance for the future of Europe (2019/2819(RSP)), из https://www.europarl.europa.eu/doceo/document/TA-9-2019-0021_EN.pdf




105


Путин назвал бредом попытки обвинить СССР в начале Второй мировой войны, 08.05.2020, из https://ria.ru/20200508/1571146000.html; МИД России, 22 сентября 2019, из https://vk.com/wall-70034991_369753?w=wall-70034991_369753




106


Ответ официального представителя МИД России М. В. Захаровой на вопрос агентства «РИА Новости» в связи с принятием Европарламентом резолюции «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы», 20-09-2019, из https://www.mid.ru/press_service/spokesman/answers/-/asset_publisher/OyrhusXGz9Lz/content/id/3793247




107


Путин назвал беспардонной ложью резолюцию Европарламента о Второй мировой войне, 11.12.2019, из https://www.youtube.com/watch?v=B33_DX2USPk; также Путин о тоталитаризме, 19.12. 2019, из https://www.youtube.com/watch?v=n080XzMU8I8




108


Война за память. Фильм Андрея Кондрашова, 2020, из https://www.youtube.com/watch?v=sRjjeB1asQs




109


Плотникова Анна, История Второй мировой по Путину: реакция в Польше, 03 Январь 2020 г., из https://www.golos-ameriki.ru/a/putin-ww-2-history-poland/5231138.html




110


Регламент Сейма Республики Польша от 9 января 2020 г. о выражении несогласия с манипулированием фактами и ложным толкованием истории политиками Российской Федерации с целью дискредитации Польши и ухудшения российско-польских отношений, полный текст доступен для скачивания на сайте http://www.sejm.gov.pl/Sejm9.nsf/komunikat.xsp?documentId=4E57AC62E94B6167C12584EA0055645C




111


Захарова оценила резолюцию сейма Польши о начале Второй мировой, 09.01.2020, из https://ria.ru/20200109/1563236297.html; также В Госдуме прокомментировали резолюцию Сейма Польши о Второй мировой, 10.01.2020, из https://ria.ru/20200110/1563253857.html




112


Бекетов Андрей, Путин и Польша: интервью постпреда РФ при ЕС, 22/01/2020, из https://ru.euronews.com/2020/01/22/putin-poland-chizhov; Польша – «молчаливый пособник» Гитлера. Глава СВР Сергей Нарышкин оправдал пакт Молотова – Риббентропа, упрекнув Великобританию и Францию, 13.02. 2020, из https://www.fontanka.ru/2020/02/13/035/




113


75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим, 19 июня 2020 года, из http://kremlin.ru/events/president/news/63527




114


Айбусинов Сырлыбай, 12 ошибок президента. Как Владимир Путин искажает в своей статье историю Второй мировой войны Сырлыбай Айбусинов сообщают «Открытые медиа», 24.06.2020, из https://openmedia.io/news/n3/12-oshibok-prezidenta-kak-vladimir-putin-iskazhaet-v-svoej-state-istoriyu-vtoroj-mirovoj-vojny/




115


Властелин мира истории. Для нас статью Владимира Путина прочитал историк Борис Соколов, 20.06.2020, из https://vot-tak.tv/novosti/vlastelin-mira-istorii/




116


Конституция Российской Федерации, стр. 24, из http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202007040001?index=23&rangeSize=1




117


Заявление Вольного исторического общества о предполагаемых поправках Конституции Российской Федерации, 10.03. 2020, из https://volistob.ru/statements/zayavlenie-volnogo-istoricheskogo-obshchestva-o-predpolagaemyh-popravkah-konstitucii




118


Конституция Российской Федерации, стр. 25, из http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202007040001?index=24&rangeSize=1




119


Конституция Российской Федерации, стр. 25, из http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202007040001?index=24&rangeSize=1




120


Константин Добрынин разъяснил самые важные поправки к Конституции, 01.07. 2020, из https://pen-paper.ru/novosti/pressa-o-pen-i-paper/konstantin-dobryinin-razyasnil-samyie-vazhnyie-popravki-k-konstituczii/




121


Хапаева Дина, Зачистка памяти Поправка в Конституцию об «исторической правде» окончательно убивает свободомыслие в России: другой точки зрения, кроме официальной, больше не будет, 17 июня 2020, из https://novayagazeta.ru/articles/2020/06/17/85880-zachistka-pamyati




122


Лев Лурье: Логическое развитие поправки об исторической правде ведёт к строжайшей цензуре в стране, 04.03.2020, из https://www.fontanka.ru/2020/03/04/69015625/




123


Декларация ученых и популяризаторов науки, 12.01. 2021, из https://trv-science.ru/2021/01/declaration/




124


ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА к проекту федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации», из https://sozd.duma.gov.ru/bill/1057895-7




125


Просветительская деятельность в России: правовые основы и порядок осуществления, из https://www.youtube.com/watch?app=desktop&fbclid=IwAR2Rdag1CADV-JS7ua504sG8mD9goLGTcU75ni7m7_ZELpHoyDxbZ2yORqg&v=BlO8WUjb68Y&feature=youtu.be+




126


Против поправок о просветительской деятельности, из https://www.change.org/p/%D0%B3%D0%BE%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%B0%D1%80%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D1%8F-%D0%B4%D1%83%D0%BC%D0%B0-%D1%80%D1%84-%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%82%D0%B8%D0%B2-%D0%BF%D0%BE%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D0%BA-%D0%BE-%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%81%D0%B2%D0%B5%D1%82%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9-%D0%B4%D0%B5%D1%8F%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8-1e6d7a97-a61a-49b9-a7a7-80da49172ccf




127


Ферретти Мария, Обретенная идентичность. Новая «официальная история» путинской России, 27 сентября 2004, из https://polit.ru/article/2004/09/27/ferretti/




128


Ключевский В. О. Сочинения в девяти томах. Курс русской истории, Том 1, Мысль, Москва, 1987, стр. 62




129


Окнинский А. Л. Два года среди крестьян, Русский путь, Москва, 1998, стр. 8




130


Павлович М. П. Итоги мировой войны, Московский рабочий, Москва, 1924, стр. 15-16




131


Вопросы мировой войны: сборник статей / под редакцией профессора Туган-Барановского, Издание Юридического книжного склада „Право“, Петроград, 1915, стр. 455-457




132


Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 331-332




133


Октябрьский переворот и диктатура пролетариата: Сборник статей, Госиздат, Москва, 1919, стр. 121




134


XX век: хроника московской жизни. 1911–1920 / Составители С. Г. Муранов и другие, Мосгорархив, Москва, 2002, стр. 347




135


Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 331–332; XX век: хроника московской жизни. 1911–1920 / Составители С. Г. Муранов и другие, Мосгорархив, Москва, 2002, стр. 347




136


Октябрьский переворот и диктатура пролетариата: Сборник статей, Госиздат, Москва, 1919, стр. 121




137


Богословский М. М. Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея / Ответственный редактор С. О. Шмидт, Время, Москва, 2011, стр. 228




138


Голицын В. М. Дневник 1917–1918 годов, Захаров, Москва, 2008, стр. 273




139


Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 80, 82




140


Октябрьский переворот и диктатура пролетариата: Сборник статей, Госиздат, Москва, 1919, стр. 121; Окнинский А. Л. Два года среди крестьян, Русский путь, Москва, 1998, стр. 8




141


Вестник статистики: орган ЦСУ СССР. 1970. № 3. Москва. стр. 8




142


Петроградский листок. 1917, № 268 (18 нояб. (1 дек.)). стр. 4




143


Новая жизнь. 18 нояб. (1 дек.) 1917, № 184(178). стр. 3




144


Архангельск. 22 января 1917 г. № 18. стр. 3




145


Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 9




146


Гусельникова Маргарита, Барнаул. Путеводитель, Маматов, СПб., 2010, стр. 20-21




147


Драбкина Елизавета, Чёрные сухари, Советский писатель, Москва, 1976, стр. 178-179




148


Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 183




149


XX век: хроника московской жизни. 1911–1920 / Составители С. Г. Муранов и другие, Мосгорархив, Москва, 2002, стр. 484




150


Амфитеатров А. В. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10, Книга 2, Интелвак / РЛТВО, Москва, 2003, стр. 530




151


Шаламов В. Т. Новая книга: Воспоминания. Записные книжки. Переписка. Следственные дела, Эксмо, Москва, 2004, стр. 20




152


Вечернее слово. 10 июня (28 мая) 1918, № 53. стр. 2




153


Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 64




154


Филимонов А. В. Псков в 1920–1930-е годы: очерки социально-культурной жизни, Псковская областная типография, Псков, 2005, стр. 169, 297




155


Всероссийский союз городов. Главный комитет. Доклад IV-му Съезду представителей Всероссийского союза городов о созыве при Главном комитете Всероссийского съезда по оздоровлению городов, Москва, 1916, стр. 5




156


Блюменфельд М. Л. О предстоящем Всероссийском Съезде по оздоровлению городов // Вестник Иркутского городского общественного управления. № 7–9. 1916. Иркутск. стр. 12-14




157


Ярчук Е. Кронштадт в русской революции, Издание Исполнительного Комитета Профессиональных Союзов, Нью-Йорк, 1923, стр. 23




158


Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 144




159


Ростковский Ф. Я. Дневник для записывания… (1917-й: революция глаза ми отставного генерала), Росспэн, Москва, 2001, стр. 427




160


Локкарт Р. Б. История изнутри: мемуары британского агента, под ред. Л. М. Суриса, Директ-Медиа, Москва-Берлин, 2017, стр. 242




161


Андреев Л. Н. S.O.S.: Дневник (1914–1919). Письма (1917–1919). Статьи и интервью (1919). Воспоминания современников (1918–1919) / Под редакцией и со вступительной статьёй Ричарда Дэвиса и Бена Хеллмана, Atheneum-Феникс, Москва-СПб, 1994, стр. 37




162


Юбилейный сборник. Годовщина Октябрьской революции / Издание Комиссии по устройству празднеств при Елецкой организации РКП (большевиков), Елец, 1918, стр. 43




163


Юбилейный сборник. Годовщина Октябрьской революции / Издание Комиссии по устройству празднеств при Елецкой организации РКП (большевиков), Елец, 1918, стр. 43




164


Голос Приморья. 29 мая 1918 г. № 223. стр. 2




165


Голос Приморья. 29 мая 1918 г. № 223. стр. 2




166


Голос Приморья. 29 мая 1918 г. № 223. стр. 2




167


Бонч-Бруевич В. Д. Воспоминания о Ленине, Наука, Москва, 1969, стр. 368




168


Ходасевич В. М. Портреты словами: Очерки, Бослен, Москва, 2009, стр. 174




169


Декреты Советской власти. Т.I. 25 октября 1917 г. – 16 марта 1918 г., Политиздат, Москва, 1957, стр. 18




170


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 15




171


Меерович М. Г. Наказание жилищем: жилищная политика в СССР как средство управления людьми (1917–1937 годы), РОССПЭН, Москва, 2008, стр. 14




172


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 15




173


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 833-834




174


Ярчук Е. Кронштадт в русской революции, Издание Исполнительного Комитета Профессиональных Союзов, Нью-Йорк, 1923, стр. 39




175


Бухарин Н. И. Азбука коммунизма, Алгоритм, Москва, 2018, стр. 284-285




176


Осоргин Михаил, Времена. Происшествия зеленого мира, Интелвак, Москва, 2005, стр. 133




177


Пантелеев Леонид, Верую! Автобиографическая повесть, Издательство Сретенского монастыря, Москва, 2008, стр. 40




178


Прокопович С. Н. Народное хозяйство СССР, Т.1, Издательство имени Чехова, Нью-Йорк, 1952, стр. 123




179


Дети русской эмиграции. Книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники, Составление и предисловие Л. И. Петрушевой, Терра, Москва, 1997, стр. 39




180


Дети русской эмиграции. Книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники, Составление и предисловие Л. И. Петрушевой, Терра, Москва, 1997, стр. 39




181


Аничков В. П. Екатеринбург – Владивосток (1917–1922), Русский путь, Москва, 1998, стр. 63




182


Финдейзен Н. Ф. Дневники. 1915–1920 / Расшифровка рукописи, исследование, комментирование, подготовка к публикации. М. Л. Космовской, Дмитрий Буланин, СПб., 2016, стр. 260




183


Угримов А. А. Из Москвы в Москву через Париж и Воркуту / сост., предисл. и коммент. Т. А. Угримовой, Издательствово „RA“, 2004, стр. 454-455




184


Письма во власть. 1917–1928. Завления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям, Сост. А. Я. Лившин, И. Б. Орлов, Росспэн, Москва, 1998, стр. 76-77




185


Панина С. В. На петербургской окраине. Война // Новый журнал. 1957. Книга 49. стр. 194




186


Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 90




187


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1920 г. Управление делами Совнаркома СССР, Москва, 1943, стр. 340




188


Чуковский Корней, Дневник в 3 томах. Том 1. 1901–1921, ПРОЗАиК, Москва, 2012, стр. 323




189


Ленинский сборник XXI, Партийное издательство, Москва, 1933, стр. 104




190


Ленин В. И. Полное собрание сочинений, Том 54, Издательство политической литературы, Москва, 1975. стр. 380




191


Клементьев. В. Ф., В большевицкой Москве (1918–1920), Русский путь, Москва, 1998, стр. 5




192


Дубнов С. М., Книга жизни. Материалы для истории моего времени, Гешарим / Мосты культуры, Иерусалим/Москва, 2004, стр. 432




193


Зинаида Гиппиус, Воспоминания, Захаров, Москва, 2001, стр. 172




194


Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 192




195


Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 192




196


Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 192




197


Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. //Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 192




198


Декреты Советской власти. Т. III. 11 июля – 9 ноября 1918 г., Политиздат, Москва, 1964, стр. 570




199


Окунев Н. П., Дневник москвича 1917–1920, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 216-217




200


Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 347




201


Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 216




202


Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 216-217




203


Финдейзен Н. Ф. Дневники. 1915–1920 / Расшифровка рукописи, исследование, комментирование, подготовка к публикации. М. Л. Космовской, Дмитрий Буланин, СПб., 2016, стр. 261-262




204


Меньшиков М. О., Материалы к биографии // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв, Вып. 4., Москва, 1993, стр. 220




205


Меньшиков М. О., Материалы к биографии // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв, Вып. 4., Москва, 1993, стр. 220




206


Меньшиков М. О., Материалы к биографии // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв, Вып. 4., Москва, 1993, стр. 220




207


Меньшиков М. О., Материалы к биографии // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв, Вып. 4., Москва, 1993, стр. 220




208


Атабекян А. М. Против власти / Составление, предисловие и комментарии А. В. Бирюкова, Либроком, Москва, 2013, стр. 142




209


Марина Цветаева в воспоминаниях современников. Мгновенный след / Издание подготовлено Л. А. Мнухиным; Предисловие Е. Толкачёвой, Вагриус, Москва, 2006, стр. 90




210


Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 193




211


Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 193




212


Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 193




213


Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 193




214


Филимонов А. В. Псков в 1920–1930-е годы: очерки социально-культурной жизни, Псковская областная типография, Псков, 2005, стр. 169




215


Филимонов А. В. Псков в 1920–1930-е годы: очерки социально-культурной жизни, Псковская областная типография, Псков, 2005, стр. 169




216


Давыдов А. В. Тетрадь для записи того немногого, что осталось у меня в памяти о нашей жизни в Кулеватове после октября 1917 года, Москва, 2013, стр. 29-31




217


Ростковский Ф. Я. Дневник для записывания… (1917-й: революция глаза ми отставного генерала), Росспэн, Москва, 2001, стр. 374-375




218


Осоргин Михаил, Времена. Происшествия зеленого мира, Интелвак, Москва, 2005, стр. 141




219


Земля: [Ежедн. беспарт. Газ.]. 18 ноября (1 дек.). 1917, № 109. стр. 4




220


Земля: [Ежедн. беспарт. Газ.]. 18 ноября (1 дек.). 1917, № 109. стр. 4




221


Жиркевич А. В. Потревоженные тени… Симбирский дневник, Этерна-принт, Москва, 2007, стр. 329




222


Ростковский Ф. Я. Дневник для записывания… (1917-й: революция глаза ми отставного генерала), Росспэн, Москва, 2001, стр. 374-375




223


Дети русской эмиграции, сост. Л. И. Петрушевой, Терра, Москва, 1997, стр. 185




224


Гарасева А. М. Я жила в самой бесчеловечной стране… Воспоминания анархистки / литературная запись, вступительная статья, комментарии, и указатель А. Л. Никитина, Интерграф Сервис, Москва, 1997, стр. 45




225


Абдурахманова И. В. Проблема неприкосновенности частной собственности в революционном правосознании // Философия права. 2007. № 4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/problema-neprikosnovennosti-chastnoy-sobstvennosti-v-revolyutsionnom-pravosoznanii (дата обращения: 02.12.2020).




226


Толстой А. Н. Материалы и исследования / Ответственный редактор А. М. Крюкова, Наука, Москва, 1985, стр. 358




227


Российский либерализм: идеи и люди / Под общей редакцией А. А. Кара-Мурзы, Новое издательство, Москва, 2007, стр. 447




228


Российский либерализм: идеи и люди / Под общей редакцией А. А. Кара-Мурзы, Новое издательство, Москва, 2007, стр. 447




229


Российский либерализм: идеи и люди / Под общей редакцией А. А. Кара-Мурзы, Новое издательство, Москва, 2007, стр. 447




230


Россия 1917 года в эго-документах. Воспоминания, РОССПЭН, Москва, 2015, стр. 209




231


Врангель М. Д., Моя жизнь в коммунистическом раю // Архив русской революции, т.4, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 201




232


Гарасева А. М. Я жила в самой бесчеловечной стране… Воспоминания анархистки / литературная запись, вступительная статья, комментарии, и указатель А. Л. Никитина, Интерграф Сервис, Москва, 1997, стр. 50




233


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1920 г. Управление делами Совнаркома СССР, Москва, 1943, стр. 339




234


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1920 г. Управление делами Совнаркома СССР, Москва, 1943, стр. 340




235


Трубецкой Г. Н. Годы смут и надежд, 1917–1919, Русь, Монреаль, 1981, стр. 59




236


Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 189




237


Лебина Наталия, Советская повседневность: нормы и аномалии. От военного коммунизма к большому стилю, НЛО, Москва, 2016, стр. 90




238


Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 335




239


Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 335; Пиир Александра (Само)управление в петроградских/ленинградских жилых домах. 1. Домовые комитеты // Антропологический форум. 2012. № 17 Online. стр. 195




240


XX век: хроника московской жизни. 1911–1920 / Составители С. Г. Муранов и другие, Мосгорархив, Москва, 2002, стр. 424




241


Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 335-336




242


XX век: хроника московской жизни. 1911–1920 / Составители С. Г. Муранов и другие, Мосгорархив, Москва, 2002, стр. 472, 478




243


Баранская Наталья, Странствие бездомных, Аст: Астрель, Москва, 2011, стр. 242




244


Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений в 3 томах, Т.2, Кн.1., Книжный Клуб Книговек, Москва, 2013, стр. 31




245


Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 189-190




246


Декреты Советской власти. Т.I 25 октября 1917 г. – 16 марта 1918 г., Политиздат, Москва, 1957, стр. 281




247


КИРИЛЛОВА ЕЛЕНА АНАТОЛЬЕВНА Нэп и новая жилищная политика: от домкомбедов – к жилтовариществам (Петроград, начало 1920-х гг.) // Вестник РГГУ. 2014. № 19. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/nep-i-novaya-zhilischnaya-politika-ot-domkombedov-k-zhiltovarischestvam-petrograd-nachalo-1920-h-gg (дата обращения: 10.03.2016).




248


Пиир Александра (Само)управление в петроградских/ленинградских жилых домах. 1. Домовые комитеты // Антропологический форум. 2012. № 17 Online. стр. 197




249


Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 81




250


КИРИЛЛОВА ЕЛЕНА АНАТОЛЬЕВНА Нэп и новая жилищная политика: от домкомбедов – к жилтовариществам (Петроград, начало 1920-х гг.) // Вестник РГГУ. 2014. № 19. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/nep-i-novaya-zhilischnaya-politika-ot-domkombedov-k-zhiltovarischestvam-petrograd-nachalo-1920-h-gg (дата обращения: 10.03.2016). из Северная Коммуна (Петроград). 1919. 30 января




251


Рыков А. И. Избранные произведения, Экономика, Москва, 1990, стр. 121




252


Документы великой пролетарской революции. Том 1. Из протоколов и переписки Военно-революционного комитета Петроградского совета / Составители: Е. Н. Городецкий, И. М. Разгон, ОГИЗ, Москва, 1938, стр. 243-244




253


Документы великой пролетарской революции. Том 1. Из протоколов и переписки Военно-революционного комитета Петроградского совета / Составители: Е. Н. Городецкий, И. М. Разгон, ОГИЗ, Москва, 1938, стр. 243-244




254


Документы великой пролетарской революции. Том 1. Из протоколов и переписки Военно-революционного комитета Петроградского совета / Составители: Е. Н. Городецкий, И. М. Разгон, ОГИЗ, Москва, 1938, стр. 243-244




255


Документы великой пролетарской революции. Том 1. Из протоколов и переписки Военно-революционного комитета Петроградского совета / Составители: Е. Н. Городецкий, И. М. Разгон, ОГИЗ, Москва, 1938, стр. 243-244




256


Бенуа Александр, Дневник. 1916–1918, Захаров, Москва, 2016, стр. 611




257


Бенуа Александр, Дневник. 1916–1918, Захаров, Москва, 2016, стр. 612-613




258


Новая жизнь. № 4 (218). 6 (19) января 1918. стр. 3




259


Новая жизнь. № 4 (218). 6 (19) января 1918. стр. 3




260


Воля земли. 24 января 1918, № 8. стр. 3




261


Наш век. № 8 (33). 13 (26) января 1918 г. стр. 4




262


Старшова И. Г. Топливный кризис на Псковщине в годы Гражданской войны // Псков. Научно-практический, историко-краеведческий журнал. 2006. № 24. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/toplivnyy-krizis-na-pskovschine-v-gody-grazhdanskoy-voyny (дата обращения: 29.01.2020).




263


Старшова И. Г. Топливный кризис на Псковщине в годы Гражданской войны // Псков. Научно-практический, историко-краеведческий журнал. 2006. № 24. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/toplivnyy-krizis-na-pskovschine-v-gody-grazhdanskoy-voyny (дата обращения: 29.01.2020).




264


Экология и власть. 1917–1990. Документы. Под ред. АН. Яковлева. сост. В. И. Пономарева и др., МФД, Москва, 1999, стр. 21




265


Из истории интервенции и Гражданской войны в Карелии (1918-20), Госиздат Карельской АССР, Петрозаводск, 1960, стр. 53




266


Старшова И. Г. Топливный кризис на Псковщине в годы Гражданской войны // Псков. Научно-практический, историко-краеведческий журнал. 2006. № 24. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/toplivnyy-krizis-na-pskovschine-v-gody-grazhdanskoy-voyny (дата обращения: 27.11.2018).




267


Война и топливо. 1914–1917 гг., Государственное издательство, Москва-Ленинград, 1930, стр. 22




268


Декреты Советской власти. Т.V, 1 апреля – 31 июля 1919 г., Политиздат, Москва, 1971, стр. 311-312




269


Эпоха войн и революций: 1914–1922. Материалы международного коллоквиума (Санкт-Петербург, 9-11 июня 2016 г.), Нестор-История, СПб, 2017, стр. 191




270


Ленин В. И. Полное собрание сочинений, Том 54, Издательство политической литературы, Москва, 1975, стр. 296, стр. 288




271


„Известия Вологодского губернского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов.“ 2 апреля (20 марта) 1918 г. № 67. стр. 4




272


Мартов Ю. О. Письма и документы (1917–1922), Составитель Ю. Г. Фельштинский, Центрполиграф, Москва, 2014, стр. 60




273


Вечернее слово. 29 (16) мая 1918, № 43. стр. 2




274


Вечернее слово. 29 (16) мая 1918, № 43. стр. 2




275


Ю. В. Ломоносов В Народном Комиссариате Путей Сообщения. ноябрь 1919-январь 1920 (Отрывок из воспоминаний и неизданная корреспонденция В. И. Ленина), Публикация Хью Э. Эплина // Минувшее. Исторический альманах. № 10. 1990. стр. 44




276


Симонов Н. С. Развитие электроэнергетики Российской империи: предыстория ГОЭЛРО, Университет Дмитрия Пожарского, Москва, 2016, стр. 261-262




277


Воейков Евгений Владимирович Преодоление топливного кризиса в Самарской губернии в 1918–1921 гг // Известия Самарского научного центра РАН. 2016. № 3–1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/preodolenie-toplivnogo-krizisa-v-samarskoy-gubernii-v-1918-1921-gg (дата обращения: 17.07.2019).




278


Ленинградская правда. 9 мая 1919, № 101. стр. 4




279


Бенуа Александр, Дневник. 1916–1918, Захаров, Москва, 2016, стр. 613




280


Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 140-141




281


Северное утро. 18 марта 1919. № 70 (2228). стр. 1




282


Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 188




283


Измайлов А. А. Переписка с современниками / Составитель А. С. Александрова, Издательство „Пушкинский Дом“, СПб., 2017, стр. 486




284


Спасский С. Д. Маяковский и его спутники: Воспоминания, Советский писатель, Ленинград, 1940, стр. 94-95




285


Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 70




286


Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 101




287


Семенова-Тян-Шанская А. М. Записки о пережитом, Издательство „Анатолия“, СПб., 2013, стр. 77




288


Бенуа Александр, Дневник. 1916–1918, Захаров, Москва, 2016, стр. 621-622




289


Российский либерализм: идеи и люди / Под общей редакцией А. А. Кара-Мурзы, Новое издательство, Москва, 2007, стр. 447




290


Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 13




291


Россия 1917 года в эго-документах. Дневники, РОССПЭН, Москва, 2017, стр. 354




292


Осоргин Михаил, Времена. Происшествия зеленого мира, Интелвак, Москва, 2005, стр. 148-149




293


Реден Н. Р. Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина 1914–1919, Центрополиграф, Москва, 2006, стр. 168




294


Семенова-Тян-Шанская А. М. Записки о пережитом, Издательство „Анатолия“, СПб., 2013, стр. 83; также Врангель М. Д. Моя жизнь в коммунистическом раю // Архив русской революции. Т.4, Терра-Политиздат, Москва, 1991, стр. 214




295


Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 297




296


Шкловский Виктор, „Ещё ничего не кончилось…“, Пропаганда, Москва, 2002, стр. 178




297


Высылка вместо расстрела. Депортация интеллигенции в документах ВЧК-ГПУ. 1921–1923 / Вступительная статья, составление В. Г. Макарова, В. С. Христофорова; Комментарии В. Г. Макарова, Русский путь, Москва, 2005, стр. 51-53




298


Высылка вместо расстрела. Депортация интеллигенции в документах ВЧК-ГПУ. 1921–1923 / Вступительная статья, составление В. Г. Макарова, В. С. Христофорова; Комментарии В. Г. Макарова, Русский путь, Москва, 2005, стр. 51




299


Эйгес Екатерина, Воспоминания о Сергее Есенине, из http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1995/9/eyges.html




300


Эйгес Екатерина, Воспоминания о Сергее Есенине, из http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1995/9/eyges.html




301


Эйгес Екатерина, Воспоминания о Сергее Есенине, из http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1995/9/eyges.html




302


Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 297




303


Ивнев Рюрик, Жар прожитых лет. Воспоминания. Дневники. Письма, „Искусство-СПБ“, Санкт-Петербург, 2007, стр. 304




304


Зверев А. Г. Записки министра, Издательство политической литературы, Москва, 1973, стр. 25




305


Зверев А. Г. Записки министра, Издательство политической литературы, Москва, 1973, стр. 24




306


Готье Ю. В. Мои заметки, Терра, Москва, 1997, стр. 325




307


Олицкая Е. Л. Мои воспоминания, Т.1, Посев, Франкфурт на Майне, 1971, стр. 148




308


Степун Фёдор, Бывшее и несбывшеесям том 2, Издательство имени Чехова, 1956, стр. 204




309


Очерки истории русской советской журналистики (1917–1932), Отв. Редактор А. Г. Дементьев, Наука, Москва, 1966, стр. 76




310


Замятин Е. И. Собрание сочинений в 5 томах. Том 1. Республика/ Дмитрий Сечин, Москва, 2011, стр. 541




311


Козлов А. А. История печного отопления в России, АНКО-Эксклюзив Стиль, Москва-СПб., 2017, стр. 122; также Полетика Н. П. Виденное и пережитое (из воспоминаний), Библиотека Алия, Иерусалим, 1982, стр. 184




312


Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 101




313


Шкловский В. Б. Жили-были, Советский писатель, Москва, 1966, стр. 142




314


Осоргин Михаил, Времена. Происшествия зеленого мира, Интелвак, Москва, 2005, стр. 149




315


Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 183




316


Гершензон-Чегодаева Н. М., Первые шаги жизненного пути, Захаров, Москва, 2000, стр. 127




317


Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 183




318


Ивнев Рюрик, Жар прожитых лет. Воспоминания. Дневники. Письма, „Искусство-СПБ“, Санкт-Петербург, 2007, стр. 304




319


Козлов А. А. История печного отопления в России, АНКО-Эксклюзив Стиль, Москва-СПб., 2017, стр. 133




320


Селищев А. М. Язык революционной эпохи: Из наблюдений над русским языком последних лет (1917–1926), Либроком, Москва, 2017, стр. 195




321


Степанищева Зинаида, Неокончательная правда, Фонд Сергея Дубова, Москва, 2005, стр. 28; Протопопов В. П. Печное дело, Госстройиздат, Москва-Ленинград, 1934, стр. 112




322


Кригер-Войновский Э. Б. Спроге В. Э. Записки инженера, Русский путь, Москва, 1999, стр. 288




323


Воспоминания Л. Н. Хорошкевича, из http://horochkiewich.narod.ru/memory-13.htm




324


Развитие советской экономики, Под редакцией А. А. Арутиняна и Б. Л. Маркуса, Государственное социально-экономическое издательство, Москва, 1940, стр. 168




325


Дан Ф. И. Два года скитаний (1919–1921), Центрполиграф, Москва, 2006, стр. 138, 154




326


Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 190




327


Дневник девочки Муси. 1918–1924, Редактор-издатель Н. М. Михайлова, Москва, 2007, стр. 36




328


Тимофеев-Ресовский Н. В. Воспоминания: Истории, рассказанные им самим, с письмами, фотографиями и документами, сост. и ред. Дубровина Н., Согласие, Москва, 2000, стр. 113




329


Марцинковский В. Ф. Записки верующего, Посох, Новосибирск, 1994, стр. 102




330


Записки Ольги Ивановны Вендрих // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 82




331


Ваксель Ольга, „Возможна ли женщине мертвой хвала?..“: Воспоминания и стихи, РГГУ, Москва, 2012, стр. 102




332


Амфитеатров А. В. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10, Книга 2, Интелвак / РЛТВО, Москва, 2003, стр. 532




333


Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 209-210




334


Донской Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 210




335


Арбатов З. Ю. Екатеринослав 1917–1922 гг.// Архив русской революции, Т.12, Терра/ Политиздат, Москва, 1991, стр. 120-121




336


Арбатов З. Ю. Екатеринослав 1917–1922 гг.// Архив русской революции, Т.12, Терра/ Политиздат, Москва, 1991, стр. 120-121




337


Шкловский В. Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 296




338


Известия Астраханского Совета Рабочих, Крестьянских и Ловецких Депутатов. 2 октября 1918. № 183. стр. 2




339


Известия Астраханского Совета Рабочих, Крестьянских и Ловецких Депутатов. 2 октября 1918. № 183. стр. 2




340


Дубнов С. М., Книга жизни. Материалы для истории моего времени, Гешарим / Мосты культуры, Иерусалим/Москва, 2004, стр. 452




341


Дубнов С. М., Книга жизни. Материалы для истории моего времени, Гешарим / Мосты культуры, Иерусалим/Москва, 2004, стр. 452




342


Зубов В. П. Страдные годы России: Воспоминания о революции (1917–1925), Индрик, Москва, 2004, стр. 110




343


Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 161-162




344


Толстая А. Л. Проблески во тьме, Патриот, Москва, 1991, стр. 14-15




345


Толстая А. Л. Проблески во тьме, Патриот, Москва, 1991, стр. 15




346


Никитина В. Р. Дом окнами на закат: Воспоминания / Литературная запись, вступительная статья, комментарии и указатели А. Л. Никитина, Интерграф Сервис, Москва, 1996, стр. 62; Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 185




347


Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 185




348


Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 185




349


Гидлевский К., Сафьянов М., Трегубенков К. Минусинская коммуна 1917–1918, Государственное социально-экономическое издательство, Москва-Ленинград, 1934, стр. 91




350


Дубнов С. М., Книга жизни. Материалы для истории моего времени, Гешарим / Мосты культуры, Иерусалим/Москва, 2004, стр. 448




351


Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 90




352


Сорокин П. А. Долгий путь, Сыктывкар, Шыпас, 1991, стр. 143




353


Шкловский Виктор, „Ещё ничего не кончилось…“, Пропаганда, Москва, 2002, стр. 178




354


Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930. стр. 184




355


Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 296




356


Ивнев Рюрик, Жар прожитых лет. Воспоминания. Дневники. Письма, „Искусство-СПБ“, Санкт-Петербург, 2007, стр. 304




357


Филимонов А. В. Псков в 1920–1930-е годы: очерки социально-культурной жизни, Псковская областная типография, Псков, 2005, стр. 169; Финдейзен Н. Ф. Дневники. 1915–1920 / Расшифровка рукописи, исследование, комментирование, подготовка к публикации. М. Л. Космовской, Дмитрий Буланин, СПб., 2016, стр. 260




358


Ходасевич В. М. Портреты словами: Очерки, Бослен, Москва, 2009, стр. 162




359


Воронов С. Петроград-Вятка в 1919-20 году // Архив русской революции. Т.1, Терра-Политиздат, Москва, 1991, стр. 254




360


Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. Архив русской революции, Т.1, Терра / Политиздат, Москва 1991, стр. 201




361


Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. Архив русской революции, Т.1, Терра / Политиздат, Москва 1991, стр. 201




362


Арбатов З. Ю. Екатеринослав 1917–1922 гг. // Архив русской революции, Т.12, Терра/ Политиздат, Москва, 1991, стр. 120




363


Арбатов З. Ю. Екатеринослав 1917–1922 гг. // Архив русской революции, Т.12, Терра/ Политиздат, Москва, 1991, стр. 120




364


Степанищева Зинаида, Неокончательная правда, Фонд Сергея Дубова, Москва, 2005, стр. 20




365


Иванов Г. В. Мемуарная проза, Захаров, Москва, 2001, стр. 287




366


Цветаева Марина, Неизданное. Записные книжки в двух томах, Т.1, Эллис Лак, Москва, 2000, стр. 276




367


Марина Цветаева – Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой (1915–1925), Эллис Лак, Москва, 2010, стр. 287




368


Гиппиус Зинаида, Дневники Т.2, НПК Интелвак, Москва, 1999, стр. 209




369


Кригер-Войновский Э. Б. Спроге В. Э. Записки инженера, Русский путь, Москва, 1999, стр. 289




370


Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 296




371


Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р., К. и КР. Д., Москва, 1920, стр. 371-372




372


Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р., К. и КР. Д., Москва, 1920, стр. 372




373


Анненков Юрий, Дневник моих встреч, Захаров, Москва, 2001, стр. 57




374


Сорокин П. А. Долгий путь, Сыктывкар, Шыпас, 1991, стр. 143




375


Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 295




376


Сорокин П. А. Долгий путь, Сыктывкар, Шыпас, 1991, стр. 143




377


Куприн. А. И. Голос оттуда: 1919–1934. Рассказы. Очерки. Воспоминания. Фельетоны. Статьи. Литературные портреты. Некрологи. Заметки, Согласие, Москва, 1999, стр. 175




378


Классон М. И. Роберт Классон и Мотовиловы. „Биографические очерки“, из http://www.famhist.ru/famhist/klasson/glava13.pdf




379


Москва, век XX. Историческая экология. Архивные документы. Вып. 2. 1917–1945, автор-составитель А. Н. Давыдов, Издательство Главархива Москвы, Москва, 2003, стр. 88




380


Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., стр. 366




381


Москва, век XX. Историческая экология. Архивные документы. Вып. 2. 1917–1945, автор-составитель А. Н. Давыдов, Издательство Главархива Москвы, Москва, 2003, стр. 88




382


Соломон Георгий, Среди красных вождей, Современник, Росинформ,1995, стр. 135




383


Шкловский В. Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 296




384


Анненков Ю. П. Дневник моих встреч, Захаров, Москва, 2001, стр. 49




385


Ювачев Иван, Собрание дневников в 10 книгах. Книга 8 / Вступительная статья, составление и примечания Н. М. Кавина, Галеев Галерея, Москва, 2019, стр. 30




386


Глобачев К. И. Правда о русской революции: воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения, РОССПЭН, Москва, 2009, стр. 169




387


Ирошников М. П. Создание советского центрального государственного аппарата: Совет народных комиссаров и народные комиссариаты. Октябрь 1917 г. – январь 1918 г., Наука, Москва, Ленинград, 1966, стр. 246




388


Газета для всех. 17 декабря 1917. № 443. стр. 2




389


Газета для всех. 17 декабря 1917. № 443. стр. 2




390


Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине, Издательство политической литературы, Москва, 1989, стр. 345




391


Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. Архив русской революции, Т.1, Терра / Политиздат, Москва 1991, стр. 207




392


Врангель М. Д. Моя жизнь в коммунистическом раю // Архив русской революции. Т.4, Терра-Политиздат, Москва, 1991, стр. 213-214




393


Красин Л. Б. Письма жене и детям. 1917–1926, Директ-Медиа, Москва, 2014, стр. 109




394


Яров С. Балашов Е. и др. Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны, Центрполиграф, Москва, 2013, стр. 95




395


Шкловский В. Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 295




396


Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р., К. и КР. Д., Москва, 1920, стр. 371




397


Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р., К. и КР. Д., Москва, 1920, стр. 371




398


Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 211




399


Москва, век XX. Историческая экология. Архивные документы. Вып. 2. 1917–1945, автор-составитель А. Н. Давыдов, Издательство Главархива Москвы, Москва, 2003, стр. 89




400


Москва, век XX. Историческая экология. Архивные документы. Вып. 2. 1917–1945, автор-составитель А. Н. Давыдов, Издательство Главархива Москвы, Москва, 2003, стр. 89




401


Волынец Алексей, Первая блокада Петрограда, 7 мая 2014, из http://rusplt.ru/policy/blokada-pitera-9693.html




402


Воронов С. Петроград-Вятка в 1919-20 году // Архив русской революции. Т.1, Терра-Политиздат, Москва, 1991, стр. 253-254




403


10 лет строительства Советской власти в Вологодской губернии, Вологда, 1927, стр. 86-87




404


Безсонов Ю. Д. Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков, Impr. de Navarre, Paris, 1928, стр. 35




405


„Известия Вологодского губернского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов.“

1 мая (18 апреля) 1918 г. № 93. стр.1




406


Шарабаров Павел Николаевич Функционирование городского хозяйства Вятки в 1918–1922 гг // Вестник ВятГУ. 2014. № 3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/funktsionirovanie-gorodskogo-hozyaystva-vyatki-v-1918-1922-gg (дата обращения: 08.10.2018).




407


Шарабаров Павел Николаевич Функционирование городского хозяйства Вятки в 1918–1922 гг // Вестник ВятГУ. 2014. № 3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/funktsionirovanie-gorodskogo-hozyaystva-vyatki-v-1918-1922-gg (дата обращения: 08.10.2018).




408


Там же.




409


Окунев Н. П. Дневник москвича 1920–1924, Т.2, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 12




410


Сибирская жизнь (Томск). 28 января 1919 г. стр. 3




411


Сибирская жизнь (Томск). 28 января 1919 г. стр. 3




412


Россия 1917 года в эго-документах. Записки репортёра, РОССПЭН, Москва, 2016, стр. 137




413


Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений в 3 томах, Т.2, Кн.1., Книжный Клуб Книговек, Москва, 2013, стр. 34




414


Есенин Сергей, Полное собрание сочинений в семи томах, Т.3, „Наука“– „Голос“, Москва, 1998, стр. 57




415


Большая медицинская энциклопедия, главный редактор Н. А. Семашко, Т.3, Советская энциклопедия, Москва, 1928, стр. 511




416


Промышленность СССР (Статистический сборник), Издательство „Статистика“, Москва, 1964, стр. 364




417


Вишневский Н. М. Принципы и методы организованного распределения продуктов продовольствия и предметов первой необходимости / Под редакцией В. Г. Громана; ВСНХ, Москва, 1920, стр. 4-5




418


Вишневский Н. М. Принципы и методы организованного распределения продуктов продовольствия и предметов первой необходимости / Под редакцией В. Г. Громана, ВСНХ, Москва, 1920, стр. 6




419


„Голоса из провинции: жители Ставрополья в 1917–1929 годах“, ОАО «Издательско-полиграфическая фирма „Ставрополье“, Ставрополь, 2009, стр. 30-31




420


„Голоса из провинции: жители Ставрополья в 1917–1929 годах“, ОАО «Издательско-полиграфическая фирма „Ставрополье“, Ставрополь, 2009, стр. 31




421


Сборник указов и постановлений Временного правительства. Вып. № 1, 27 февраля – 5 мая 1917 г., Государственная типография, Петроград, 1917, стр. 197–200, 431




422


Сборник указов и постановлений Временного правительства. Вып. № 1, 27 февраля – 5 мая 1917 г., Государственная типография, Петроград, 1917, стр. 13-15




423


Сборник указов и постановлений Временного правительства. Вып. № 1, 27 февраля – 5 мая 1917 г., Государственная типография, Петроград, 1917, стр. 146




424


Голос труда (Барнаул). 19 января 1918 г. № 14. стр. 3




425


Голос труда (Барнаул). 19 января 1918 г. № 14. стр. 3




426


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 132-133




427


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 132-133




428


Иваново-Вознесенские большевики в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции: (Сборник документов), Ивгиз, Иваново, 1947, стр. 149-150




429


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 134




430


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 133




431


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 281




432


Прокопович С. Н. Народное хозяйство СССР, Т.2, Издательство имени Чехова, Нью-Йорк, 1952, стр. 164




433


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 715-716




434


Иваново-Вознесенские большевики в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции: (Сборник документов), Ивгиз, Иваново, 1947, стр. 139-140




435


Ленин В. И. Полное собрание сочинений, Том 43, Издательство политической литературы, Москва, 1970, стр. 152




436


Иваново-Вознесенские большевики в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции: (Сборник документов), Ивгиз, Иваново, 1947, стр. 179-180




437


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 318




438


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 318




439


Газета для всех. 2 декабря 1917, № 430. стр. 4




440


Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. 38




441


Осоргин Михаил, Времена. Происшествия зеленого мира, Интелвак, Москва, 2005, стр. 142




442


Баронесса Софья Буксгевден, Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России. Воспоминания фрейлины в трех книгах. Т.1 / Пер. В. А. Ющенко; ответственные редакторы и составители комментариев Т. Б. Манакова и К. А. Протопопов, Лепта Книга, Вече, Гриф, Москва, 2013, стр. 412




443


Баронесса Софья Буксгевден, Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России. Воспоминания фрейлины в трех книгах. Т.1 / Пер. В. А. Ющенко; ответственные редакторы и составители комментариев Т. Б. Манакова и К. А. Протопопов, Лепта Книга, Вече, Гриф, Москва, 2013, стр. 412




444


Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 161




445


Марцинковский В. Ф. Записки верующего. Из истории религиозного движения в Советской России (1917–1923), Книга по требованию, 2016, стр. 109




446


Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 161




447


Гершензон-Чегодаева Н. М. Первые шаги жизненного пути, Захаров, Москва, 2000, стр. 131




448


Аверченко Аркадий, Русское лихолетье глазами „короля смеха“, Посев, Москва, 2011, стр. 310




449


Продовольственное дело / Орган Якутского областного Продовольственного Комитета. Якутск. № 1–2. 1918. стр. 3-4




450


Продовольственное дело / Орган Якутского областного Продовольственного Комитета. Якутск. № 1–2. 1918. стр. 4




451


Продовольственное дело / Орган Якутского областного Продовольственного Комитета. Якутск. № 1–2. 1918. стр. 4




452


Продовольственное дело / Орган Якутского областного Продовольственного Комитета. Якутск. № 1–2. 1918. стр. 4-5




453


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 305-306




454


Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. 38-42




455


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 305-306




456


Родина (Красноярск). 3 Декабря 1919 г. № 12. стр. 4




457


Родина (Красноярск). 3 Декабря 1919 г. № 12. стр. 4




458


Итоги десятилетия советской власти в цифрах 1917–1927, Центральное статистическое управление СССР, 1927, стр. 246-247




459


Северная область: Ежедневный листок Комитета продовольствия и снабжения Северной области. 1 июня 1918, № 21. стр. 3




460


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 398-399




461


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 398-399




462


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 504-506




463


КТ обследования постановки производственно-технического дела в Главном Управлении Спичечной Промышленности /Главспичке/, из http://notepad.memo.ru/r4085/21/2131/materialy-po-obsledovaniyu-deyatelnosti-glavtabaka-i-glavnoe-upravlenie-spichechnoy




464


Северная область: Ежедн. листок Комитета продовольствия и снабжения Северной области. 1 июня 1918, № 21. стр. 3




465


Итоги десятилетия советской власти в цифрах 1917–1927, Центральное статистическое управление СССР, 1927, стр. 246-247




466


Гаген-Торн Н. И. Memoria, Возвращение, Москва, 1994, стр. 24-25




467


Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. 41




468


Мельгунова-Степанова П. Е. Дневник. 1914–1920, Кучково поле, Москва, 2014, стр. 229




469


Еременко П. Новозыбковский уезд: пособие по краеведению для школ, изб-читален, кружков самообразования и др., Типография Общего отдела УИКа, Новозыбков, 1925, стр. 64




470


Цит. по Игнатова Елена, Записки о Петербурге, Амфора, Санкт-Петербург, 2005, стр. 451




471


Кригер-Войновский Э. Б. Спроге В. Э. Записки инженера, Русский путь, Москва, 1999, стр. 290




472


Аверченко Аркадий, Русское лихолетье глазами „короля смеха“ / Сост., подгот. текстов, предисловия, примечаний А. Е. Хлебиной, В. Д. Миленко, Посев, Москва, 2011, стр. 225




473


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 1088-1090




474


Декреты по продовольствию: Вып.1. Ч.1. Организация снабжения и распределения продовольствия: с октября 1917 по 1 ноября 1918, Петроград, 1918, стр. 126




475


Декреты по продовольствию: Вып.1. Ч.1. Организация снабжения и распределения продовольствия: с октября 1917 по 1 ноября 1918, Петроград, 1918, стр. 126-127




476


Сборник декретов и постановлений Советской власти по народному хозяйству 1918–1921, Вып. 2: (25 октября 1918 г. – 15 марта 1919 г.), ВСНХ, Москва, 1920, стр. 653-654




477


Сборник декретов и постановлений Советской власти по народному хозяйству 1918–1921, Вып. 2: (25 октября 1918 г. – 15 марта 1919 г.), ВСНХ, Москва, 1920, стр. 654-656




478


Ополев В. Г. Вопрос о КВЖД в советско-китайских отношениях (1917–1927 гг.) // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология. 2010. № 1 (72). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/vopros-o-kvzhd-v-sovetsko-kitayskih-otnosheniyah-1917-1927-gg (дата обращения: 12.12.2018).




479


Сборник декретов и постановлений Советской власти по народному хозяйству. Вып. 2. (25 октября 1918 г. – 15 марта 1919 г.) / Под редакцией юридического отдела ВСНХ, Москва, 1920, стр. 26




480


Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. 40




481


Голицын С. М. Записки уцелевшего, Орбита, Москва, 1990, стр. 45, 69 также Кекушев Н. Л. Звериада, Юридическая литература, Москва, 1991, стр. 27л также Лебедева Л. В. Повседневная жизнь пензенской деревни в 1920-е гг.: традиции и перемены, РОССПЭН, Москва, 2009, стр. 65-66




482


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 252




483


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 252




484


Декреты по продовольствию: Вып.1. Ч.1. Организация снабжения и распределения продовольствия: с октября 1917 по 1 ноября 1918, Петроград, 1918, стр. 126




485


Потребление сахара в России / Управление делами Особого совещания по продовольствию, Екатерининская типография, Петроград, 1916, стр. 3, 7-8




486


Год русской революции (1917–1918 гг.): Сборник статей / А. Н. Бах, М. В. Вишняк, Ф. А. Данилов, А. А. Минин, О. С. Минор, А. А. Николаев, Г. К. Покровский, Д. С. Розенблюм, В. В. Руднев, Г. А. Сандомирский, В. Ф. Сахаров, Н. В. Святицкий, П. Н. Фабричный, Б. Н. Черенков, В. М. Чернов, Земля и воля, Москва, 1918, стр. 198-199




487


Архангельск. 22 января 1917 г. № 18. стр. 2




488


Архангельск. 22 января 1917 г. № 18. стр. 2




489


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 244-247




490


Якушев Ив. Карточная система и продовольственные попечительства // Вестник Иркутского Городского Общественного Управления. № 7,8, 9. 1916. Иркутск. стр. 2-5




491


Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 138, 139




492


Газета для всех 17 декабря 1917, № 443. стр. 3




493


Долидович О. М. «Сахарный кризис» в России в годы Первой мировой войны (по материалам Восточной Сибири). Научный диалог. 2019. № 5. стр. 304




494


Петроградский голос. 27 апреля (10 мая) 1918 г. № 76. стр. 1




495


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 393-394




496


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 251




497


Петроградский голос. 27 апреля (10 мая) 1918 г. № 76. стр. 1




498


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 480-482




499


Итоги десятилетия советской власти в цифрах 1917–1927, Центральное статистическое управление СССР, 1927, стр. 246-247




500


Вечернее слово. 30 (17) мая) 1918, № 44. стр. 1




501


Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика. Воспоминания, Т.2: 1917–1930, Нью-Йорк, 1945, стр. 123




502


Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 142, 147




503


Гершензон-Чегодаева Н. М. Первые шаги жизненного пути, Захаров, Москва, 2000, стр. 128




504


Петроградский голос. 27 апреля (10 мая) 1918 г. № 76. стр. 3




505


Цветаева Марина, Неизданное. Записные книжки в двух томах, Т.1, Эллис Лак, Москва, 2000, стр. 310




506


Смышляев В. С. Печально и нехорошо в нашем театре… (Дневник 1927–1931 гг.) / Публ. А. Л. Никитина, Интерграф сервис, Москва, 1996, стр. 263




507


Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 140




508


Вечернее слово. 10 июня (28 мая) 1918, № 53. стр. 3




509


Реден Н. Р. Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина 1914–1919, Центрополиграф, Москва, 2006, стр. 168




510


«Ландрин» признан объектом наследия, из https://voopik-spb.ru/%C2%ABlandrin%C2%BB-priznan-obektom-naslediya.html




511


Ржевская коммуна. 7 (20) февраля 1918, № 72. стр. 4




512


«Ландрин» признан объектом наследия, из https://voopik-spb.ru/%C2%ABlandrin%C2%BB-priznan-obektom-naslediya.html




513


Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 122




514


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 252-254




515


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 4




516


Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика. Воспоминания, Т.2: 1917–1930, Нью-Йорк, 1945, стр. 123




517


Петроградский голос. 27 апреля (10 мая) 1918 г. № 76. стр. 4




518


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 3




519


Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 122




520


Куприн А. И. Хроника событий глазами белого офицера, писателя, журналиста, 1919–1934, Москва, 2006, стр. 187-188




521


Сборник декретов и постановлений Советской власти по народному хозяйству. Вып. 2. (25 октября 1918 г. – 15 марта 1919 г.) / Под редакцией юридического отдела ВСНХ, Москва, 1920, стр. 652-653




522


Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. 40




523


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 254-255




524


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 3




525


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 3




526


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 3-4




527


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 255




528


Степанищева Зинаида, Неокончательная правда, Фонд Сергея Дубова, Москва, 2005, стр. 16; также Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 406-407




529


Александр Блок в воспоминаниях современников. В 2-х томах, Т.2, Художественная литература, Москва, 1980, стр. 36




530


Куприн А. И. Хроника событий глазами белого офицера, писателя, журналиста, 1919–1934, Москва, 2006, стр. 188




531


Да здравствует революция! Воспоминания участников Великого Октября, Издательство политической литературы, Москва, 1980, стр. 28




532


Ростковский Ф. Я. Дневник для записывания… (1917-й: революция глаза ми отставного генерала), Росспэн, Москва, 2001, стр. 425




533


Ростковский Ф. Я. Дневник для записывания… (1917-й: революция глаза ми отставного генерала), Росспэн, Москва, 2001, стр. 426




534


Прокопович С. Н. Народное хозяйство СССР, Т.1, Издательство имени Чехова, Нью-Йорк, 1952, стр. 145-146




535


Антонов-Саратовский В. П. Под стягом пролетарской борьбы. Том 1, Госиздат, Москва, 1925, стр. 213-222




536


Ленинградская кооперация за десять лет, Т.2, Издание Л. С. П. О., Ленинград, 1928, стр. 261-262




537


Мельник В. Продразверстка до её декретирования // Проблемы экономики. 1935. № 6. стр. 104-105




538


Мельник В. Продразверстка до её декретирования // Проблемы экономики. 1935. № 6. стр. 105




539


Юбилейный сборник. Годовщина Октябрьской революции / Издание Комиссии по устройству празднеств при Елецкой организации РКП (большевиков), Елец, 1918, стр. 39




540


Оцуп Н. А. Океан времени. Стихотворения. Дневник в стихах. Статьи и воспоминания о писателях, Logos,Спб, Голубой всадник, Дюссельдорф, 1993, стр. 520




541


Вечернее слово. 30 (17) мая 1918, № 44. стр. 4




542


Вечернее слово. 30 (17) мая 1918, № 44. стр. 4




543


Станкевич В. Б. Воспоминания, 1914–1919, Издательство И. П. Ладыжникова, Берлин, 1920, стр. 342




544


Арский Р. Годовщина коммунистических субботников, Типо-литография Народного Комиссариата Путей Сообщения, Москва, 1920, стр. 3-4




545


Арский Р. Годовщина коммунистических субботников, Типо-литография Народного Комиссариата Путей Сообщения, Москва, 1920, стр. 5




546


Вечернее слово. 30 (17) мая 1918, № 44. стр. 3




547


Вечернее слово. 30 (17) мая 1918, № 44. стр. 3




548


Баранская Наталья, Странствие бездомных, Аст: Астрель, Москва, 2011, стр. 243




549


Зиновьев, Л. А. В огне трех революций: воспоминания, Русский путь, Москва, 2017, стр. 282




550


Вишневский Н. М. Принципы и методы организованного распределения продуктов продовольствия и предметов первой необходимости / Под редакцией В. Г. Громана, ВСНХ, Москва, 1920, стр. 26, 34-35




551


Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. 49




552


Вишневский Н. М. Принципы и методы организованного распределения продуктов продовольствия и предметов первой необходимости / Под редакцией В. Г. Громана, ВСНХ, Москва, 1920, стр. 37




553


Отчет Брянского Губернского Экономического Совещания (ГЭКОСО): На 1-е октября 1921 г, 1-я Типография Брянского Губсовнархоза, Брянск, 1921, стр. 90-93




554


Михайловский А. Хлебная кампания 1918-19 года // Вестник Статистики. Журнал ЦСУ. 1919 № 8-12 (кн. 4). стр. 73-74




555


Реден Н. Р. Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина 1914–1919, Центрополиграф, Москва, 2006, стр. 168




556


Кабо Р. М. Потребление городского населения России (По данным бюджетных и выборочных исследований) / Под редакцией и со вступительной статьёй Г. Шуба, Москва, 1918, стр. IX




557


Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918-19 год, Издательский отдел Народного комиссариата по продовольствию, Москва, 1919, стр. XVIII




558


Шкловский В. Б. Жили-были, Советский писатель, Москва, 1966, стр. 360




559


Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 116




560


Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 64




561


Лосиций А. Потребление хлеба и мяса в 1918–19 году // Вестник Статистики. Январь-Апрель 1920 г. № 1–4. Москва. стр. 75




562


Дети эмиграции. Воспоминания, Аграф, Москва, 2001, стр. 108




563


Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 116




564


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 272-273




565


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 276-279




566


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 273-279




567


Северянин Игорь, Собрание сочинений в 5 томах. Том 5, Логос, СПб., 1996, стр. 145




568


Врангель М. Д. Моя жизнь в коммунистическом раю // Архив русской революции. Т. 3–4, Терра-Политиздат, Москва, 1991, стр. 200




569


Кабо Р. М. Потребление городского населения России (По данным бюджетных и выборочных исследований) / Под редакцией и со вступительной статьёй Г. Шуба, Москва, 1918, стр. XIII




570


Дневник священника Владимира Добромыслова (1918–1924), из http://minciadm.ru/o-poselenii.html




571


Френкель З. Г. Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути / Публикация, составление, комментарии и вступительная статья Р. Б. Самофал, Нестор-История, СПб., 2009, стр. 313-314




572


Френкель З. Г. Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути / Публикация, составление, комментарии и вступительная статья Р. Б. Самофал, Нестор-История, СПб., 2009, стр. 314




573


Серебренников И. И. Гражданская война в России: Великий отход / Составление и предисловие В. А. Майера, АСТ, Москва, 2003, стр. 330




574


Серебренников И. И. Гражданская война в России: Великий отход / Составление и предисловие В. А. Майера, АСТ, Москва, 2003, стр. 330




575


Северная Коммуна. Известия Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов. 1918, № 60 (27 июля). стр. 3




576


Вооруженный народ. 27 сентября 1918 г. № 62. стр. 3




577


Вооруженный народ. 27 сентября 1918 г. № 62. стр. 3




578


Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 3




579


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 4




580


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 4




581


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 4




582


Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 3




583


Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 1




584


Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 2-4




585


Лосицкий. A. Пищевое значение современных продуктов питания. (К вопросу о составе и усвояемости современных пищевых веществ) // Вестник Статистики. Январь-Апрель 1920 г. № 1–4. Москва. стр. 106-107




586


Лосицкий. A. Пищевое значение современных продуктов питания. (К вопросу о составе и усвояемости современных пищевых веществ) // Вестник Статистики. Январь-Апрель 1920 г. № 1–4. Москва. стр. 106




587


Съедобные дикорастущие растения северной полосы России, Вып. 2, Научно-технический комитет при Комиссариате продовольствия Петроградской трудовой коммуны, Петроград, 1918




588


Надсон Г. А. Малоизвестные съедобные грибы и заметка о съедобных и ядовитых грибах вообще, Типография Л. Я. Гинзбурга, Петроград, 1918




589


Северная Коммуна. Известия Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов. 1918, № 61 (27 июля). стр. 3




590


Петроградская правда. 31 декабря 1918, № 288 (513). стр. 4




591


Штейнберг П. Использование овощей, Петроград, 1920




592


Реден Н. Р. Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина 1914–1919, Центрополиграф, Москва, 2006, стр. 168




593


Ваксель Ольга, „Возможна ли женщине мертвой хвала?..“: Воспоминания и стихи, РГГУ, Москва, 2012, стр. 102




594


Известия Вологодского губернского исполкома Советов рабочих и крестьянских депутатов. 5 марта 1918 г.№ 190. стр. 1




595


Известия Вологодского губернского исполкома Советов рабочих и крестьянских депутатов. 5 марта 1918 г.№ 190. стр. 1




596


Российский либерализм: идеи и люди / Под общей редакцией А. А. Кара-Мурзы, Новое издательство, Москва, 2007, стр. 447




597


Ленинградская кооперация за десять лет, Т.2, Издание Л. С. П. О., Ленинград, 1928, стр. 359




598


Ваксель Ольга, „Возможна ли женщине мертвой хвала?..“: Воспоминания и стихи, РГГУ, Москва, 2012, стр. 102-103




599


Систематический сборник декретов и распоряжений правительства по продовольственному делу. Книга первая: 1 октября 1917 – 1 января 1919 г., Издание НКП, Нижний-Новгород, 1919, стр. 104-105




600


Драбкина Елизавета, Чёрные сухари, Советский писатель, Москва, 1976, стр. 172




601


Эра. (3 (16) июля) 1918, № 8. стр. 2




602


Станкевич В. Б. Воспоминания, 1914–1919, Издательство И. П. Ладыжникова, Берлин, 1920, стр. 341-342




603


Псковский набат орган Псковского Комитета Партии Коммунистов (большев.) и Губисполкома. 29 декабря 1918, № 25. стр. 4




604


Фриш С. Э. Сквозь призму времени, Издательство политической литературы, Москва, 1992, стр. 53




605


Наш век. 28 апр. (11 мая) 1918, № 93 (117). стр. 4




606


Наш век. 28 апр. (11 мая) 1918, № 93 (117). стр. 4




607


Борман А. В. стане врагов. (Воспоминания о Советской стране в период 1918 г.) // „Русское прошлое“. 1991. № 1. стр. 144




608


Станкевич В. Б. Воспоминания, 1914–1919, Издательство И. П. Ладыжникова, Берлин, 1920, стр. 339




609


Деревенская коммуна. 10 июля 1919, № 152 (260). стр. 3




610


Деревенская коммуна. 10 июля 1919, № 152 (260). стр. 3




611


Ковалевский П. Е. Дневники. Т.1. 1918–1922, Европейский дом, СПб., 2001, стр. 38-39




612


Драбкина Елизавета, Чёрные сухари, Советский писатель, Москва, 1976, стр. 178-179




613


Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 194




614


Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 195




615


Станкевич В. Б. Воспоминания, 1914–1919, Издательство И. П. Ладыжникова, Берлин, 1920, стр. 339




616


Состояние питания городского населения СССР 1919–1924 гг. (по данным периодических обследований питания населения, произведенных Отделом Статистики Потребления Ц. С. У.), ЦСУ, Москва, 1926, стр. 3-15




617


Состояние питания городского населения СССР 1919–1924 гг. (по данным периодических обследований питания населения, произведенных Отделом Статистики Потребления Ц. С. У.), ЦСУ, Москва, 1926, стр. 13




618


Состояние питания городского населения СССР 1919–1924 гг. (по данным периодических обследований питания населения, произведенных Отделом Статистики Потребления Ц. С. У.), ЦСУ, Москва, 1926, стр. 13




619


Состояние питания городского населения СССР 1919–1924 гг. (по данным периодических обследований питания населения, произведенных Отделом Статистики Потребления Ц. С. У.), ЦСУ, Москва, 1926, стр. 20




620


Чуковский Корней, Дневник 1901–1921, ПРОЗАиК, Москва, 2012, стр. 254




621


Кабо Р. М. Потребление городского населения России (По данным бюджетных и выборочных исследований) / Под редакцией и со вступительной статьёй Г. Шуба, Москва, 1918, стр. 12-13




622


Кабо Р. М. Потребление городского населения России (По данным бюджетных и выборочных исследований) / Под редакцией и со вступительной статьёй Г. Шуба, Москва, 1918, стр. 41-41




623


Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 123-124




624


Вечерняя заря. 24 февр. (09 марта) 1918, № 45. стр. 3




625


Станкевич В. Б. Воспоминания, 1914–1919, Издательство И. П. Ладыжникова, Берлин, 1920, стр. 340




626


Антокольский П. Г. Собрание сочинений в 4 томах. Том 4, Художественная литература, Москва, 1973, стр. 41




627


Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 299-300




628


Марцинковский В. Ф. Записки верующего. Из истории религиозного движения в Советской России (1917–1923), Книга по требованию, 2016, стр. 108




629


Петроградская правда. 31 января 1919, № 23. стр. 2




630


Петроградская правда. 31 января 1919, № 23. стр. 2




631


Петроградская правда. 31 января 1919, № 23. стр. 2




632


Марцинковский В. Ф. Записки верующего. Из истории религиозного движения в Советской России (1917–1923), Книга по требованию, 2016, стр. 109




633


Иванова Лидия, Воспоминания. Книга об отце / Подготовка текста и комментарий Джона Мальмстада, Atheneum, Париж, 1990, стр. 77




634


Иванова Лидия, Воспоминания. Книга об отце / Подготовка текста и комментарий Джона Мальмстада, Atheneum, Париж, 1990, стр. 77




635


Жиркевич А. В. Потревоженные тени… Симбирский дневник, Этерна-принт, Москва, 2007, стр. 351-352




636


Софронова А. Ф. Записки независимой. Дневники, письма, воспоминания, Русский авангард, Москва, 2001, стр. 100




637


Софронова А. Ф. Записки независимой. Дневники, письма, воспоминания, Русский авангард, Москва, 2001, стр. 101




638


Ленин В. И. Полное собрание сочинений, Том 43, Издательство политической литературы, Москва, 1970, стр. 150




639


Бухарин Н. И. Азбука коммунизма, Алгоритм, Москва, 2018, стр. 265




640


Марина Цветаева – Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой (1915–1925), Эллис Лак, Москва, 2010, стр. 269




641


Никитина В. Р. Дом окнами на закат: Воспоминания / Литературная запись, вступительная статья, комментарии и указатели А. Л. Никитина, Интерграф Сервис, Москва, 1996, стр. 62




642


Шкловский Виктор, „Ещё ничего не кончилось…“, Пропаганда, Москва, 2002, стр. 178; Классон М. И. Роберт Классон и Мотовиловы. „Биографические очерки“, из http://www.famhist.ru/famhist/klasson/glava13.pdf




643


Гельман И. Половая жизнь современной молодежи, Опыт социально-биологического обследования, Москва-Ленинград, Госиздат, стр. 82, 89; также Красная Москва. 1917–1920 гг., Издание московского Совета Р. К. и КР Д., Москва, 1920, стр. 408




644


Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 82




645


Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 82




646


Бухарин В. И. Дни и годы: Памятные записки / предисловие и послесловие С. Коэна, АИРО-XX, Москва, 2003, стр. 126




647


Френкель З. Г. Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути / Публикация, составление, комментарии и вступительная статья Р. Б. Самофал, Нестор-История, СПб., 2009, стр. 330




648


Фрейберг Н. Г. Сборник законов и распоряжений Правительства Российской республики по врачебно-санитарному делу и непосредственно с ним соприкасающимся отраслям государственного управления, с 7 ноября (25 окт.) 1917 г. по 1 сентября 1919 г., Народный комиссариат здравоохранения, Москва, 1922, стр. 97




649


Фрейберг Н. Г. Сборник законов и распоряжений Правительства Российской республики по врачебно-санитарному делу и непосредственно с ним соприкасающимся отраслям государственного управления, с 7 ноября (25 окт.) 1917 г. по 1 сентября 1919 г., Народный комиссариат здравоохранения, Москва, 1922, стр. 97




650


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 210




651


Долидович Олеся Михайловна, Катцина Татьяна Анатольевна Становление системы социального обеспечения под руководством А. М. Коллонтай: от сферы приватной в Российской империи к пространству публичного в советской России (12 ноября 1917 года 11 марта 1918 года) // ЖИСП. 2011. № 2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/stanovlenie-sistemy-sotsialnogo-obespecheniya-pod-rukovodstvom-a-m-kollontay-ot-sfery-privatnoy-v-rossiyskoy-imperii-k-prostranstvu (дата обращения: 19.01.2020).




652


Яремчук О. В. Становление и развитие системы охраны здоровья детей первых трех лет жизни в СССР в период с 1917 по 1950-е гг. (на материалах Самарской области): автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата медицинских наук, Сеченовский Университет, Москва, 2019, стр. 11-12




653


Френкель З. Г. Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути / Публикация, составление, комментарии и вступительная статья Р. Б. Самофал, Нестор-История, СПб., 2009, стр. 332




654


Вестник Статистики. Январь-Апрель 1920 г. № 1–4. Москва. Стр. 91–92, 109-110




655


Советская социальная политика 1920–1930-х годов: идеология и повседневность / Под редакцией Павла Романова и Елены Ярской-Смирновой, Вариант, Москва, 2007, стр. 134-135




656


Кардиналовская Т. М. Жизнь тому назад: Воспоминания, ДЕАН + АДИА-М, СПб., 1996, стр. 73




657


Вишневский Н. М. Принципы и методы организованного распределения продуктов продовольствия и предметов первой необходимости / Под редакцией В. Г. Громана, ВСНХ, Москва, 1920, стр. 24




658


Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 116




659


Воспоминания об Анне Ахматовой / Составители В. Я. Виленкин и В. А. Черных, Советский писатель, Москва, 1991, стр. 58




660


Цветаева Марина, Неизданное. Записные книжки в двух томах, Т.2, Эллис Лак, Москва, 2000, стр. 8-10




661


Федоров А. Н. Охрана материнства и детства в Советской России в условиях революции и гражданской войны (1917–1920 гг.) // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология. 2009. № 9 (64). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ohrana-materinstva-i-detstva-v-sovetskoy-rossii-v-usloviyah-revolyutsii-i-grazhdanskoy-voyny-1917-1920-gg (дата обращения: 12.01.2020).




662


Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 73




663


Меньшиков М. О., Материалы к биографии // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв, Вып. 4., Москва, 1993, стр. 164




664


Ларсонс М. Я. На советской службе. Записки спеца, Книга по требованию, Москва, 2015, стр. 40




665


Воспоминания Л. Н. Хорошкевича, из http://horochkiewich.narod.ru/memory-13.htm




666


Измайлов А. А. Переписка с современниками / Составитель А. С. Александрова, Издательство „Пушкинский Дом“, СПб., 2017, стр. 486




667


Иванова Лидия, Воспоминания. Книга об отце / Подготовка текста и комментарий Джона Мальмстада, Atheneum, Париж, 1990, стр. 78




668


Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 64




669


Биншток В. И., Каминский Л. С. Народное питание и народное здравие, с предисловием Н. А. Семашко, Госиздат, Москва, Ленинград, 1929, стр. 85




670


Исторический феномен революции 1917 года в России. Материалы научно-практической конференции молодых ученых и студентов (с международным участием), Издательство Уральского госудасртвенного экономического университета, Екатеринбург, 2017, стр. 61; также „Врачебный вестник“. Научный медицинский журнал Вологодского Губернского Отдела Здравоохранения и Рижского Военного госпиталя, Вологодское отделение Государственного издательства, Вологда, 1921, стр. 79-80




671


Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 83




672


Проханов И. С. В котле России, автобиография Ивана Степановича Проханова. 1869–1933, Всемирный Союз Евангельских Христиан, Chicago, 1992, стр. 176




673


Голицын В. М. Дневник 1917–1918 годов, Захаров, Москва, 2008, стр. 180




674


Пунин Н. Н. Мир светел любовью: Дневники. Письма / сост., предисл., примеч. и коммент. Л. А. Зыкова, „Артист. Режиссёр. Театр“, Москва, 2000, стр. 119




675


Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 64




676


Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 64




677


Марина Цветаева – Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой (1915–1925), Эллис Лак, Москва, 2010, стр. 262




678


Иванова Лидия, Воспоминания. Книга об отце / Подготовка текста и комментарий Джона Мальмстада, Atheneum, Париж, 1990, стр. 78




679


Бухарин В. И. Дни и годы: Памятные записки / предисловие и послесловие С. Коэна, АИРО-XX, Москва, 2003, стр. 132




680


Марина Цветаева в воспоминаниях современников. Мгновенный след / Издание подготовлено Л. А. Мнухиным; Предисловие Е. Толкачёвой, Вагриус, Москва, 2006, стр. 62




681


Марина Цветаева в воспоминаниях современников. Мгновенный след / Издание подготовлено Л. А. Мнухиным; Предисловие Е. Толкачёвой, Вагриус, Москва, 2006, стр. 62




682


Рудомино М. И. Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы XX века, Прогресс-Плеяда, Москва, 2005, стр. 78




683


Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений в 3 томах, Т.2, Кн.1., Книжный Клуб Книговек, Москва, 2013, стр. 53




684


Эренбург Илья, Стихотворения и поэмы, Академический проект, СПб., 2000, стр. 374




685


Бабель И. Э. Собрание сочинений в четырех томах, Т.1, Время, Москва, 2005, стр. 311




686


Пришвин М. М. Дневники 1918–1919, Росток, Санкт-Петербург, 2008, стр. 56




687


Пришвин М. М. Дневники 1918–1919, Росток, Санкт-Петербург, 2008, стр. 56




688


Замятин Е. И. Собрание сочинений в 5 томах. Том 5. Республика/ Дмитрий Сечин, Москва, 2011, стр. 460




689


Замятин Е. И. Собрание сочинений в 5 томах. Том 5. Республика/ Дмитрий Сечин, Москва, 2011, стр. 460




690


Марина Цветаева – Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой (1915–1925), Эллис Лак, Москва, 2010, стр. 286




691


Марина Цветаева в воспоминаниях современников. Мгновенный след / Издание подготовлено Л. А. Мнухиным; Предисловие Е. Толкачёвой, Вагриус, Москва, 2006, стр. 91




692


Оцуп Н. А. Океан времени. Стихотворения. Дневник в стихах. Статьи и воспоминания о писателях, Logos,Спб, Голубой всадник, Дюссельдорф, 1993, стр. 517




693


Оцуп Н. А. Океан времени. Стихотворения. Дневник в стихах. Статьи и воспоминания о писателях, Logos,Спб, Голубой всадник, Дюссельдорф, 1993, стр. 584




694


Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений в 3 томах, Т.2, Кн.1., Книжный Клуб Книговек, Москва, 2013, стр. 45




695


Семенов-Тян-Шанский В. П. То, что прошло. В 2-х томах. Т.2., Новый хронограф, Москва, 2009, стр. 56-57




696


Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 294-295




697


Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 88




698


Замятин Е. И. Собрание сочинений в 5 томах. Том 5. Республика/ Дмитрий Сечин, Москва, 2011, стр. 461




699


Семенов-Тян-Шанский В. П. То, что прошло. В 2-х томах. Т.2., Новый хронограф, Москва, 2009, стр. 56




700


Из частного письма, перехваченного военной цензурой. Вологда, 24 июня 1919 г. Цит. по Частные письма эпохи Гражданской войны // Неизвестная Россия, Москва, 1993, Кн. 2, стр. 247




701


Анненков Юрий, Дневник моих встреч, Захаров, Москва, 2001, стр. 67




702


Анненков Юрий, Дневник моих встреч, Захаров, Москва, 2001, стр. 67




703


Ходасевич В. М. Портреты словами: Очерки, Бослен, Москва, 2009, стр. 159




704


Авенариус Н. А. Кремнистый путь, Волшебный фонарь, Москва, 2012, стр. 76




705


Врангель М. Д., Моя жизнь в коммунистическом раю // Архив русской революции, т.4, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 200




706


Врангель М. Д., Моя жизнь в коммунистическом раю // Архив русской революции, т.4, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 200




707


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 2




708


Плуг и молот: орган Островской Организации Р. К. П. (б-ков) Островского Уездного Исполкома и Уездн. Совета Профсоюзов. 2 апреля 1920, № 7. стр. 2




709


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 5 января 1919, № 6. стр. 2




710


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 11 января 1919, № 7. стр. 3




711


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 11 января 1919, № 7. стр. 3




712


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 11 января 1919, № 7. стр. 3




713


Пильняк Б. Собрание сочинений в 6 т. T.1: Голый год: Роман; Повести; Рассказы / Составление, вступительная статья, комментарии К. Андроникашвили-Пильняк, ТЕРРА-Книжный клуб, Москва, 2003, стр. 226




714


Семенов-Тян-Шанский В. П. То, что прошло. В 2-х томах. Т.2., Новый хронограф, Москва, 2009, стр. 56




715


Готье Ю. В. Мои заметки, Терра, Москва, 1997, стр. 326




716


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 22 декабря 1918, № 2. стр.4




717


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 22 декабря 1918, № 2. стр. 4




718


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 26 декабря 1918, № 3. стр. 4




719


Известия Смоленского Губернского Исполнительного Комитета и Совета Рабочих и Красноармейских Депутатов г. Смоленска. 28 апреля 1919 г. № 89. стр. 1




720


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 2




721


Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 2




722


Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 4




723


Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика. Воспоминания, Т.2: 1917–1930, Нью-Йорк, 1945, стр. 82




724


Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 188




725


Плуг и молот: орган Островской Организации Р. К. П. (б-ков) Островского Уездного Исполкома и Уездн. Совета Профсоюзов. 2 апреля 1920, № 7. стр. 2




726


Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 4




727


Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 4




728


Семенов-Тян-Шанский В. П. То, что прошло. В 2-х томах. Т.2., Новый хронограф, Москва, 2009, стр. 56




729


Семенов-Тян-Шанский В. П. То, что прошло. В 2-х томах. Т.2., Новый хронограф, Москва, 2009, стр. 56




730


Плуг и молот: орган Островской Организации Р. К. П. (б-ков) Островского Уездного Исполкома и Уездн. Совета Профсоюзов. 2 апреля 1920, № 7. стр. 2




731


Ваксель Ольга, „Возможна ли женщине мертвой хвала?..“: Воспоминания и стихи, РГГУ, Москва, 2012, стр. 102




732


Амфитеатров А. В. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10, Книга 2, Интелвак / РЛТВО, Москва, 2003, стр. 531




733


Амфитеатров А. В. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10, Книга 2, Интелвак / РЛТВО, Москва, 2003, стр. 531




734


Гершензон-Чегодаева Н. М. Первые шаги жизненного пути, Захаров, Москва, 2000, стр. 128




735


Андрей Белый: автобиографические своды: материал к биографии, ракурс к дневнику, регистрационные записи, дневники 1930-х годов / Отв. ред. А. Ю. Галушкин, О. А. Коростелев, Наука, Москва, 2016, стр. 680-681




736


Андрей Белый: автобиографические своды: материал к биографии, ракурс к дневнику, регистрационные записи, дневники 1930-х годов / Отв. ред. А. Ю. Галушкин, О. А. Коростелев, Наука, Москва, 2016, стр. 681




737


Степанищева Зинаида, Неокончательная правда, Фонд Сергея Дубова, Москва, 2005, стр. 20-21




738


Трубецкой С. Е., Минувшее, „ДЭМ“, Москва, 1991, стр. 201




739


Трубецкой С. Е., Минувшее, „ДЭМ“, Москва, 1991, стр. 201




740


Степун Фёдор, Бывшее и несбывшеесям том 2, Издательство имени Чехова, 1956, стр. 204




741


Никитина В. Р. Дом окнами на закат: Воспоминания / Литературная запись, вступительная статья, комментарии и указатели А. Л. Никитина, Интерграф Сервис, Москва, 1996, стр. 87-88




742


Пильняк Б. Собрание сочинений в 6 т. T.1: Голый год: Роман; Повести; Рассказы / Составление, вступительная статья, комментарии К. Андроникашвили-Пильняк, ТЕРРА-Книжный клуб, Москва, 2003 стр. 122




743


Гершензон-Чегодаева Н. М., Первые шаги жизненного пути, Захаров, Москва, 2000, стр. 131




744


Осоргин М. А. Времена. Происшествия зелёного мира, НПК „Интервалк“, Москва, 2005, стр. 148-149




745


Степун Фёдор, Бывшее и несбывшеесям том 2, Издательство имени Чехова, 1956, стр. 244




746


Степун Фёдор, Бывшее и несбывшеесям том 2, Издательство имени Чехова, 1956, стр. 244




747


Осоргин М. А. Времена. Происшествия зелёного мира, НПК „Интервалк“, Москва, 2005, стр. 153




748


Осоргин М. А. Времена. Происшествия зелёного мира, НПК „Интервалк“, Москва, 2005, стр. 153




749


Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 83




750


Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 199




751


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 1275-1276




752


Декреты Советской власти. Т.I 25 октября 1917 г. – 16 марта 1918 г., Политиздат, Москва, 1957, стр. 249




753


Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 1275-1276




754


Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 110, 262, 293




755


Гарасева А. М. Я жила в самой бесчеловечной стране… Воспоминания анархистки / литературная запись, вступительная статья, комментарии, и указатель А. Л. Никитина, Интерграф Сервис, Москва, 1997, стр. 61




756


Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика. Воспоминания, Т.2: 1917–1930, Нью-Йорк, 1945, стр. 82




757


Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр.187




758


Эра. (3 (16) июля) 1918, № 8. стр. 2




759


Фрейберг Н. Г. Сборник законов и распоряжений Правительства Российской республики по врачебно-санитарному делу и непосредственно с ним соприкасающимся отраслям государственного управления, с 7 ноября (25 окт.) 1917 г. по 1 сентября 1919 г., Народный комиссариат здравоохранения, Москва, 1922, стр. 350-355




760


Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 113




761


Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 163




762


Андреев И. В. М. Я. Острогорский: жизнь и труды основоположника современной партологии, Издательство московского государственного строительного университета, Москва, 2017, стр. 270




763


Записки Ольги Ивановны Вендрых // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 83




764


Большевик. 9 октября 1919 г. № 3. стр. 2




765


Анна Соколова В борьбе за равное погребение: похоронное администрирование в раннем СССР // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2019. № 1–2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/v-borbe-za-ravnoe-pogrebenie-pohoronnoe-administrirovanie-v-rannem-sssr (дата обращения: 18.01.2020).




766


Мохов Сергей, Рождение и смерть похоронной индустрии: От средневековых погостов до цифрового бессмертия, Common place, Москва, 2018, стр. 213-214




767


Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений в 3 томах, Т.2, Кн.1, Книжный Клуб Книговек, Москва, 2013, стр. 63




768


Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика. Воспоминания, Т.2: 1917–1930, Нью-Йорк, 1945, стр. 82




769


Шмелев И. С. Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 1, Русская книга, Москва, 1998, стр. 493




770


Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 188; Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 299




771


Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 299




772


Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 113




773


Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 164




774


Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 189-190




775


Цветаева Марина, Неизданное. Записные книжки в двух томах, Т.2, Эллис Лак, Москва, 2000, стр. 32




776


Северянин Игорь, Собрание сочинений в 5 томах. Том 2, Логос, СПб., 1995, стр. 675




777


Тименчик Роман, Последний поэт. Анна Ахматова в 60-е годы, Т. I, Мосты культуры/Гешарим, Москва, 2014, стр. 215




778


Блок Александр, „Рожденные в года глухие…“, из http://www.kostyor.ru/poetry/blok/?n=8



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения